Жизнь в столице

Глава 5. Международное сотрудничество

5.1. Как тогда это было

Сотрудничество с зарубежными вузами регулировалось специальным отделом института. Выезды за границу считались в эти годы довольно большой редкостью и рассматривались как своего рода премией для немногих. Я попала в число таких счастливчиков благодаря Л.Ф.Шубину. Он был инициатором организации сотрудничества с вузами стран коммунистического блока, в том числе с ГДР, Чехословакией и Венгрией. Я была активно задействована во всех этих проектах: писала и редактировала статьи для сборников, неоднократно ездила на согласование их содержания в названные страны, а также на стажировки и конференции. Эта привилегия требовала массу времени и энергии.

Для выезда необходимо было оформлять множество документов и проходить так называемые выездные комиссии. Их было две: в институте и в райкоме партии. Это были по существу экзамены с неопределённым кругом вопросов. Обязательными среди них были только вопросы внешней и внутренне политики. Требовалось знать поимённо членов Политбюро КПСС, даты и содержание партсъездов и т. п. Это запомнить было ещё можно, а гадать что придёт в голову членам комиссии просто немыслимо. Так, при первом прохождении такого экзамена была отклонена моя поездка в Англию из-за того, что я не знала, сколько станций в метрополитене и как зовут лошадь-призёра на каких-то соревнованиях. Только став профессором я освободилась от подобных комиссий не только в своём институте, но и не ходила и в райком.

Ещё одной обременительной стороной зарубежного сотрудничества была необходимость организовывать ответные визиты, принимать гостей в дома. Кроме времени и денег это требовало изобретательности в условиях дефицита продуктов, билетов в театры и т. п. В качестве принимающей стороны мы с Виталием были показательной и удобной парой: хорошая квартира и обстановка, машина, необходимое для общения знание языков, моё кулинарное умение и Виталины организаторские способности. Поэтому в мероприятиях по приёму иностранцев мы были задействованы по максимуму. Их перебывало у нас немало — от известных архитекторов, директоров, проректоров, профессоров и а мэр города Веймара бывал у нас в каждый свой приезд. Всех гостей независимо от ранга мы угощали на кухне, благо площадь позволяла свободно рассадить до 10 человек.

Привлекательной стороной поездок для меня была, естественно, возможность посмотреть другие страны, познакомиться с жизнью и людьми и, не в последнюю очередь, купить необходимые вещи, достать которые в стране было трудно. Языком общения был, в основном, русский. Тогда его изучали в школах стран социализма и среди коллег всегда находились люди его знающие. Однако для общения необходимо было знать и немецкий, которым я владела хорошо в профессиональной области и не очень хорошо, но достаточно, чтобы говорить на любую тему. И в ГДР, и в Венгрии у Любима Ф. были личные друзья. Они вскоре стали и нашими с Виталием друзьями. Во время их довольно частых визитов в Москву я всегда была ответственной за приём, организовывала рабочие и культурно- просветительные мероприятия.

5.2. Стажировки в Финляндии

В 1973 году я поехала в свою первую зарубежную служебную поездку на семинар архитекторов в Финляндию. Перед поездкой членов делегации вызвали в КГБ для получения инструкций по поведению. Ничего особенного сказано не было, вероятно, на нас хотели только посмотреть. И смотрели только на мои коричневые после Крыма ноги, а я жалела, что не надела плотные колготки.

Семинар проходил в Хельсинки, затем мы примерно полтора месяца путешествовали по городам, посетив Ювяскюля, Турку, Хамеенлину, Лахти, Тампере, Оулу. Наша делегация состояла из 4-х человек, и принимали нас на высоком уровне: в каждом городе был приём у мэра, осмотр достопримечательностей, поездки на заводы и предприятия, встречи с архитекторами формальные и неформальные, в том числе у них дома и в саунах.

Впечатление от архитектуры, дизайна, одежды, саун, гостиниц и ресторанов и даже от студенческого общежития, словом от всего увиденного, было таким ошеломляющим как перемещение в другой мир. Чтобы окончательно поразить наше воображение, руководитель группы даже повёл нас на эротический фильм. Невероятным казался комфорт жилищ, теплота саун (погода стояла холодная), спокойная размеренность жизни и работы. Даже женская тюрьма, куда нас возили на экскурсию, не уступала по удобствам отечественным санаториям. Я была так потрясена всем увиденным, что фотографировала исключительно архитектурные объекты, и собственных фото почти нет.

Не последней задачей было купить что-то на полученные в поездке деньги. Соблазнов было множество, глазам не верилось, что всё продаётся свободно. Чтобы больше приобрести вещей, я устроила себе жёсткий режим экономии: ела только то, что привезла с собой в чемодане, ходила всюду пешком, хотя общежитие отстояло от центра города не менее чем на 5 км.

Чемодан заслуживает особого внимания. Большой, жёлтый, кожаный, его было буквально не оторвать от земли, когда мы нагрузили продуктами на полтора месяца пребывания за рубежом. В вагон мне его занёс Виталий, оттуда я как-то сумела его выволочь на перрон. Встречающий нас здоровый молодой финский мужик сначала легко подхватил его, а потом крякнул и присел. Говорит, такой тяжести чемодан он нёс только раз в жизни, когда встречал российского музыканта. Тот объяснил ему, что тяжесть от нот, но я предполагаю, что, как и в моём случае, от продуктов. Такова была реальность, даже известные люди питались привезённой с собой едой. Я не раз читала об этом в мемуарах знаменитых людей.

Утром я пила кофе, вечером чай с чем-нибудь, а целыми днями ходила, не испытывая голода. Зато результат экономии был не плох: приоделась сама, купила несколько вещей своим мужчинам, необходимые подарки нужным людям и возвратилась стройной, как в 20 лет. Ценным результатом поездки было формирование вкуса у моего сына Миши, постоянно изучающего привезённые мной финские журналы по дизайну, популяризирующие идеи изысканной простоты.

Вторая моя поездка в Финляндию в 1980 году имела статус индивидуальной стажировки. Я ехала одна, с собственной программой работы, которую я сформулировала как анализ финского опыта архитектуры промышленных зданий. Командировка включала также посещение других городов и тех фирм и организаций, с которыми я сама об этом договорюсь. Последнее условие было весьма необычным, наши люди в то время привыкли к тому, что за рубежом их водят за руку.

Основной принимающей организацией была архитектурная фирма Маркку Аннила, с ним я познакомилась в Ереване. Он был типичным финном неброской внешности, но с разносторонними талантами: прекрасно рисовал, увлекался философией, коллекционировал старое стекло и играл в самодеятельной музыкальной группе. При этом он любил выпить, и его симпатичная жена говорила мне, что жить с ним невозможно, к тому же он всегда имел «вторую». Со «второй» я тоже познакомилась, она терпела все его причуды и, в конце-концов, они поженились и вырастили ещё двоих детей, в дополнение к имеющемуся у него сыну от «первой».

Маркку Аннила собрал уникальную коллекцию стекла. Мы тоже внесли в неё свой вклад: Виталий где-то достал старинные русские бутылки. В соответствии со своим увлечением Маркку Аннила запроектировал завод по производству художественного стекла, куда меня возил для ознакомления. У нас до сих пор сохранились его подарки: изготовленные на этом заводе большое роскошное блюдо и маленькая серая птичка. Он неоднократно бывал у нас в Москве, мы долго переписывались, уже находясь в Израиле.

Нагрузка в виде меня досталась ему ещё и потому, что он много проектировал для северных областей нашей страны. В Хельсинки, он отвёл мне в своём офисе стол, поставил на него телефон, положил список архитектурных бюро и предоставил свободу действий. Некоторое время я была в замешательстве: совсем не владела английским, на котором там все говорили, и неважно немецким. Но пути назад не было, пришлось звонить, объяснять кто я такая и что хочу от них получить. В результате этих разговоров я познакомилась со многими ведущими архитекторами страны, бывала у них и на работе и дома, участвовала во мночисленных вечеринках по поводу наступающего Рождества. Была в гостях даже в одном небольшом замке с картинами известных художников. Лес, в котором он был расположен, также принадлежал хозяину. Один архитектор, увидев что я записываю при знакомстве свои данные на бумажках, заказал для меня сотню прекрасных визитных карточек, что было тогда большой редкостью.

Второй финн, с которым я познакомилась в Ереване — Матти Мяккинен был известным, успешным и модным архитектором. И внешне он выглядел как из журнала Плэйбой. Жена его была из богатой старинной венгерской семьи и их роскошная, стильная вилла была обставлена тяжёлой тёмной старинной мебелью. Матти Мяккинен организовал мне поездку в Университет г. Оулу, куда он еженедельно летал на лекции. Там меня ожидало наряду с новыми впечатлениями несколько неприятных приключений.

Ответственная за организацию моих поездок девушка забыла договориться с гостиницей и дать мне её адрес. А я, проявив беспечность, обнаружила это только в поезде. Он прибыл в Оулу около 3 часов ночи, никто меня не встречал. Народ быстро разошёлся, и я осталась одна на открытом перроне (здания вокзала не было) на холоде в довольно лёгком кожаном пальто. Сквозь морозный туман едва светились фонари. Мысль о гостиницы почему-то не возникла, я даже не размышляла, хватит ли мне денег на номер. Решила найти общежитие Университета, о котором рассказывал один из наших русских стажёров. На улицах не было ни души, адреса я не знала и могла только надеяться на отрывочные данные из рассказа, который я слушала не внимательно. Вывески мне тоже бы не помогли, во-первых, они на совершенно непонятном финском языке, а во-вторых, их там принято делать незаметными. Однако каким-то чудом общежитие я нашла, позвонила в дверь и участливая дежурная в 4 часа ночи начала звонить в Хельсинки, а потом поселила меня в гостиницу.

В гостинице я упала на кровать и проснулась около 12 часов дня, чему никак не могла поверить, потому что за окном была ночь. Оулу находится примерно в 200 км от Северного полярного круга и зимой там темно даже днём. Я чуть было не проспала встречу с местными архитекторами в ресторане, куда они меня пригласили, и где планировали «есть маленьких рыбок».

Вечером Матти Мяккинен пригласил меня в дорогой ресторан на ужин, и по дороге у меня наполовину оторвалась подошва на сапоге. Так я и пошла в ресторан, хлопая на каждом шагу. Так потом ходила по городу и вызывала, вероятно, всеобщее недоумение. Конечно, надо бы немедленно купить сапоги, времени на магазины у меня не было. Я переходила из фирмы в фирму, с которыми договаривалась заранее, к тому же новые сапоги лежали у меня в чемодане в Хельсинки.

С сапогами в Финляндии у меня была целая история. Те, в которых я приехала, начали тут же протекать, а погода была холодная и на дорогах снеговая каша. Я попросила Виталия по телефону прислать мне другие с проводником. Им было запрещено что-либо передавать, но Виталию кое-как удалось уговорить одного проводника и сапоги быстро ко мне прибыли, и у этих-то привезённых (тоже, кстати, финских) оторвалась подошва в самый неподходящий момент.