Рабиндранат Тагор [без илл.]

Но еще важнее, еще богаче была связь с самой жизнью простых людей, с их ежедневным трудом, с постоянной борьбой против безразличия природы и еще худшего безразличия общественного уклада и чужеземной власти. Полученное из первых рук знание дало Тагору возможность заглянуть в души людей и понять общественные и экономические условия, так сузившие их кругозор. Все это оказалось важным подспорьем для его писательского таланта, обеспечило успех его рассказов из сельской жизни, позволило дать точный диагноз социальных и экономических недугов страны. Письма, которые Рабиндранат писал в этот период, по большей части к своей племяннице Индире Деби, остаются замечательным свидетельством все расширяющейся его симпатии к человеку и все углубляющейся способности чувствовать, переживать, столь важной для поэта. Письма не предназначались для публикации, и он писал свободно, без самооглядки. В них видна не только жизнь Бенгалии, но и внутреннее развитие автора.

Больше всего Рабиндранат любил простор и текучесть, небо и реку, а здесь они были с ним в любое время дня и ночи. В отличие от Паскаля, "молчание бесконечных пространств" никогда не пугало Рабиндраната, оно манило, словно он мог слышать музыку сфер. Немногие поэты так, как Тагор, любили простор, все, что протягивалось за пределы, уловимые чувствами, будь то небо, водная гладь или голая земля. Снова и снова писал он о своем "голоде по простору" и однажды сказал об этом так: "Гёте на смертном одре просил "больше света". Если в таком же состоянии у меня спросят о моем желании, я скажу скорее "больше простора". В одном из писем поэт рассказывает, как однажды вечером читал английскую книгу об искусстве, красоте и эстетике. Продираясь сквозь глубокомысленные дефиниции и трудноопределимые антиномии, он вдруг почувствовал усталость, ощутил себя покинутым: будто сбился с пути и следует за миражем, зазывающим его в бездну дразнящими голосами. Тагор бросил книгу на стол и погасил лампу, намереваясь лечь спать. Как только он это сделал, комнату залил лунный свет из открытых окон. Выглянув из окна, он смотрел на небо, залитое светом, и поразился, как легко маленькая, созданная человеком лампа могла заслонить все это великолепие. "Чего искал я в пустых словах этой книги? Ведь сама красота, заполнившая небо, молча ожидала меня снаружи все эти часы!"

Он часто возвращался в Калькутту к жене и детям. Семья вместо старого "Бхароти" основала новый литературный ежемесячный журнал под названием "Шадхона" ("Постижение жизни"). Страницы журнала за эти четыре года представляют впечатляющую панораму произведений Тагора, свидетельствующих об обилии и разнообразии его таланта. Это стихи, драмы, рассказы, литературная критика, эссе, полемика по национальным и общественным проблемам. Отныне творчество Рабиндраната обрело черты зрелости и все, что он создавал, появлялось неожиданно, яркой вспышкой озаряя неизвестные области мысли и выражения в бенгальской литературе.

В этот период в 1891 году создана замечательная лирическая драма "Читрангода". Это единственная из его драм, написанная весной, и дыхание весны ощущается в каждой ее строке, звенящей чувственным восторгом. Это пьеса об очаровании весны и власти ее чар над человеческими чувствами. Весна выступает в пьесе как один из персонажей. Пожалуй, это одна из лучших пьес Рабиндраната, из нее нельзя убрать ни строчки. На бенгальском языке каждая реплика дрожит от лирической страсти, мастерски сдерживаемой.

В пьесе ставятся вечные вопросы: что такое красота? Что такое любовь? Что может стать истинной и нерушимой основой взаимоотношений между мужчиной и женщиной? Пьеса так характерна для Тагора, что он мог бы ее написать в любой период своей жизни — и в семьдесят, и в тридцать лет. Так оно и случилось. В возрасте семидесяти пяти лет он переработал ее в форме цикла сменяющих друг друга песен, перемежающихся с диалогом. И эти песни исполнялись как аккомпанемент к созданному на основе пьесы индийскому балету.[44]

Интересна история создания пьесы, впоследствии о ней рассказал сам автор. Однажды он возвращался в Калькутту после поездки в Шантиникетон. Был ранний апрель. Глядя на убегающий пейзаж из окна вагона, он поразился количеству цветов на диких кустах и деревьях, которые росли по сторонам железной дороги. Эти цветы, такие прекрасные, такие ароматные, вскоре увянут и опадут под палящим зноем, и на ветвях появятся плоды. Цветы — это всего лишь игра весны, уловка природы, Чтобы принести плоды. Задумавшись над этим, юный поэт задал себе вопрос: если женщина с чувствительной душой поймет, что ее любовник привлечен к ней только ее красотой, которая недолговечна и носит как бы внешний характер, а не высокими качествами ее души, не потребностью провести жизнь с ней бок о бок, в этом случае она найдет в своем теле не помощника, а соперника. Эта идея понравилась молодому поэту, он решил придать ей драматическую форму. Тут же он вспомнил один эпизод из "Махабхараты". И то и другое теснилось в его сознании до тех пор, пока через несколько лет он не оказался в маленькой деревне в Ориссе, куда приехал посмотреть за фамильными поместьями. Там и была написана эта пьеса.

Сам эпизод, как он рассказан в великой индийской эпической поэме "Махабхарата", прост и ясен и лишен особого драматического напряжения. Великий герой Арджуна скитается во исполнение принятого на себя священного обета. Он приходит в Манипур, самую восточную область Индии. Там встречает Читрангоду, прекрасную дочь повелителя Манипура. У повелителя нет сыновей, и он воспитал Читрангоду как мужчину. Арджуна влюбился в Читрангоду, женился на ней, и через год у них родился сын. Эта простая схема была превращена Рабиндранатом в чарующую любовную историю, полную глубоких психологических прозрений в отношениях между мужчиной и женщиной.

Царевна Читрангода была воспитана как мальчик, обучена военному искусству. Была она некрасивой и не знала "никаких женских уловок для завоевания сердец". Она могла поразить мужчину стрелой из лука, но не взглядом. Однажды, одетая в мужской охотничий костюм, она преследовала оленя и внезапно наткнулась на мужчину, лежащего поперек дороги. Она высокомерно приказала ему убраться в сторону, но он не обратил на нее никакого внимания. Разозлившись, она уколола его концом лука. Он взвился, как язык пламени, но, увидев, что перед ним девушка в мужском охотничьем костюме, всего лишь снисходительно улыбнулся.

А я в одну секунду позабылаМужскую смелость, прямоту и честь.………………………………………..И пробудилась женщина во мне —И поняла я: вот мой повелитель![45]

Она спросила его, кто он. "Я Арджуна из великого рода Кауравов", — отвечал он. Девушка была поражена. Ведь перед нею стоял великий воин, о котором всякая знатная дама тех времен мечтала в сновидениях. Она так смутилась, что не смогла даже как следует приветствовать героя. Он с презрением ушел прочь.

На следующий день она отложила прочь свой мужской наряд и, нарядившись в лучшее платье, украсив себя драгоценностями, отправилась на поиски Арджуны в надежде завлечь его. Но Арджуна отверг все ее притязания, сказав, что он дал обет безбрачия и не может прикоснуться к женщине. Опозоренная, раненная в самое сердце Читрангода разломила свой лук надвое и призвала Мадану, бога любви. Мадана появился перед нею вместе со своим сотоварищем Васантой, богом весны и вечной юности. Царевна взмолилась: "На один единственный день сделайте меня прекрасней всех на свете, прекрасной, как прекрасно было пробуждение любви в моем сердце. Дайте мне один день побыть прекрасной, а дальше будь что будет!" Боги даровали ей совершенную красоту — не на один день, а на целый год.

Читрангода превратилась в ослепительно прекрасную деву. Когда она купалась в лесном озере, Арджуна увидел ее и был вне себя от любви. Он забыл о своем обете безбрачия. Несколько месяцев возлюбленные провели в любовном забытьи. Но счастье Читрангоды не было полным. Она стыдилась того, что завоевала возлюбленного чужой красотой, и боялась, что она обрела соперницу в своем собственном теле. "Я поняла, что моя земная оболочка стала мне соперницей. Ненавистное занятие — каждый день украшать ее, посылать ее к моему возлюбленному и следить, как он ее ласкает. О боже, возьми обратно свой дар!" Бог уверяет ее, что со временем минует сезон цветов и наступит сезон плодов, что Арджуна, устав от плотских утех, сам разглядит настоящую женщину в ее душе. А тем временем — "Иди ж, дитя, на этот юный праздник!".

Читрангода молит богов взять обратно ее фальшивую красоту. Боги забирают свой дар, и Читрангода, вернувшись в прежний, истинный свой облик, появляется перед Арджуной и говорит:

Читрангода я. Нет, не божествоИ не ничтожная жена, что бьетБез устали поклоны. Нет, не стануВ прозрении влачиться за тобой!Дорогой трудною с тобой пойду,Опасности, тревоги разделяя,В суровом подвиге опорой стануИ другом верным в тяжкую минуту.[46]

В тот же год Рабиндранат написал и опубликовал свою первую прозаическую социальную комедию "Горай галад" ("Ошибка с самого начала"). Это комедия ошибок, пронизанная социальной сатирой. Утонченный, отполированный юмор ее напоминает пьесы Оскара Уайльда,[47] а дух фарса заставляет вспомнить о "Тетке Чарлея".

Это история романтических привязанностей и любовных приключений трех молодых интеллектуалов. Как и обычно, женщины в комедии более динамичны и ярче обрисованы, чем мужчины. Сюжет прост, он не тормозится никакими второстепенными линиями и быстро катится к развязке, не требуя от читателя чрезмерной доверчивости. Диалог сверкает остроумием, по большей части построенным на непереводимой игре слов.

В пределах этой книги было бы невозможно перечислить и пересказать все литературные достижения Тагора. В последующих главах речь будет идти только о главных вехах, отмечающих развитие его личности и мысли, или о произведениях, в которых какой-то новой стороной открылся его талант. Эта книга не критический анализ его творчества и философии жизни и не оценка его вклада как просветителя, или социального реформатора, или интернационалиста — хотя, конечно, ни об одном из этих аспектов умолчать невозможно. Скорее всего это попытка проследить за ростом многогранной, но очень цельной личности человека, который при всем величии оставался таким же, как и все мы, хотя его чувства были острее, воображение богаче и способности больше. Его достижения в различных областях деятельности, как бы ни были они важны сами по себе, приобретают значение и интерес для нас, если должным образом связать их с разными стадиями его развития, его судьбы.

После издания "Гитанджали" и публичных лекций, посвященных философскому наследию Индии, Запад создал портрет Тагора настолько односторонний, что он не приближает, а уводит в сторону от истины. Он не был ни религиозным мистиком, ни ветхозаветным пророком, ни сентиментальным болтуном, ни интеллектуальным шарлатаном. Тагор так внезапно появился на общественной арене Запада, во весь рост, сияющий, белобородый и облаченный в традиционные одежды пророка, что весь облик его породил прямо противоположные впечатления. Он казался таким мудрым, что интеллектуалы сомневались, в своем ли он уме; таким человечным, что в нем, казалось, нет ничего от простых смертных; таким монументальным и совершенным во всех отношениях, что в нравственном климате, когда упрямство считают силой и более ценят мужество, чем высоту души, самое совершенство его казалось немужественным и искусственным. Свежая и чистая вода кажется безвкусной тем, кто привык к алкоголю, кока-коле или шербету. По этой же причине подлинно человечный человек становится "персоной нон грата" среди сверхмужественных мужчин и чересчур женственных женщин. "Я считаю, что с меня достаточно, — писал Рабиндранат в частном письме, датированном октябрем 1891 года, — жить и умереть как положено человеку, с любовью и доверием к этому миру, и не смотреть на него ни как на грезу Творца, ни как на ухмылку дьявола". И в другом письме, датированном 16 июня 1892 года: нет ничего более прекрасного и более великого, как исполнять повседневный долг жизни — просто и естественно".