Преподобный Порфирий – пророк нашего поколения. Том 2

Добродетели

1. Всех нас трогала его любовь. Однажды я позвонил ему и услышал как он грустно говорил: «Герасим, мне больно, больно, очень больно… но ничего, ты скажи, что у тебя там». Он согласился до конца выслушать мои дурацкие проблемы, ни разу не перебив, и сказав в конце: «Молюсь, молюсь!» — Ради нас он жертвовал собой.

Однажды в монастырь приехала группа молодых людей на мотоциклах, которые выглядели как хулиганы. Мы известили Старца, а он сказал: «Дайте им подняться ко мне наверх». Наверное, Старец «видел», что их души были открыты и искали добра.

2. Его молитва никогда не прекращалась. Старец не просто сочувствовал боли каждого человека, но молился за весь мир. В случае различных общественных бедствий, катастроф, он уединялся и предавался сугубой горячей молитве к Богу. Как, например, в 1974, во время нападения турок на Кипр, в 1981, когда случилось землетрясение в Коринфе и т. п.

Особенно запомнилось, как в 1984 г. около его каливы загорелся лес, всю территорию заполонило черным дымом. Старец помолился, и, несмотря на ясное небо, вскоре над пожарищем показались облака и начался дождь, который продолжался, пока огонь не погас.

Еще помню, как в начале нашего знакомства у меня была одна проблема, в которой я попросил помочь, и он дал мне такое наставление:

— Ну-ка, иди сюда, Герасим… Ты можешь говорить молитву — Господи, Иисусе Христе, помилуй мя?

— Старец, ее надо говорить много дней?

Старец широко раскрыл глаза, и я понял какую сказал глупость. Тогда я был совершенным невеждой в духовной жизни, и впервые слышал про умную молитву. Я-то хотел, чтобы моя проблема разрешилась без труда. Затем он сказал: «Сначала скажи — «Господи, Иисусе Христе»… потом подумай о своей проблеме, и продолжи: «помилуй мя!».

Я ушел и начал произносить в уме молитву, но без натуги из боязни забыть ее или остановиться. Когда я заснул, то молитва продолжала произноситься во сне, чего я не мог тогда объяснить. Я почувствовал себя очень приятно, но утром молитва прекратилась, а вскоре мне сообщили, что моя проблема разрешилась положительно. Потом я понял, что молитва, которую я произносил, радость, которую почувствовал, и разрешение проблемы — все это было подарком Старца!

3. Старец обладал рассуждением. Однажды мы обсуждали проект монастыря вместе с другими инженерами, а моя жена постоянно вмешивалась чтобы высказать свое мнение, и этим только мешала разговору. Тогда Старец очень спокойно спросил её: «Ты что изучала?». Таким изящным образом, не обидев ее, он помог ей увидеть свой эгоизм, которым она была охвачена в тот момент. Не надо было высказывать свое мнение и встревать в дела, которых не знаешь, тем более в присутствии специалистов.

Однажды я позвонил ему и сказал:

— Отче, мой сын попал в больницу! Врачи говорят — у него пневмония и…

— Ох уж эти врачи!… Мне стало ясно, что происходит, и я спросил:

— Куда мне его отвести? К детскому врачу?

— Да, туда его отведи…

Оказалось, что у него был простой вирус. Старец не осуждал врачей за их легкомыслие, несмотря на всю серьезность вопросов здоровья.

Однажды я сходил в соседний с моим домом монастырь и исповедался там одному духовнику, про которого слышал хорошие отзывы. А когда пришел к Старцу, то рассказал об этом:

— Отче, я сходил к такому-то, и сказал, что мы с женой употребляли противозачаточные средства, чтобы она не забеременела, а он наложил мне епитимию не причащаться шесть месяцев.

— Эээ… ну нельзя же так! Но раз он тебе так сказал, то надо исполнять — причастишься через шесть месяцев.

Он мог не соглашаться со столь строгим наказанием, но уважал решение духовника. Но это была моя ошибка: с тех пор как я познакомился со Старцем, и он нас хорошо узнал, мне не следовало ходить на исповедь к другим. Но по сути, это действительно великий грех — избегать деторождения.

4. Также Старец был осмотрительным и справедливым, уча и нас быть законопослушными. Один раз он сказал мне:

— Герасим, я желаю, чтобы стройка продвинулась, ведь я уже стар и скоро умру. Но хочу закончить это дело.

— Отче, давайте я пойду к врачу и скажу, что у меня прихватило спину. Тогда не пойду на завод, а приду сюда, поработаю дней десять.

— Нет, Герасим, так нельзя…

5. Старец был ко всему бесстрастен. Не гневался ни на похвалы, ни на клеветы. Молчал. Один раз кто-то от изумления назвал его святым, но он опустил голову, и ничего не сказал.