Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 1

В связи с тем, что ДГРТ получал теперь в своё распоряжение весь большой лесной склад, встал вопрос о том, кто им будет руководить. Яков Михайлович сказал:

— Мне кажется, что заведование этим складом можно поручить товарищу Алёшкину. Он, так сказать, был инициатором этого дела, пусть теперь там и руководит.

Мерперт с этим согласился, однако заметил, что решать этот вопрос без непосредственного начальника Бориса Яковлевича неудобно. Беркович вызвал Черняховского, тот явился немного взволнованным и неспокойным: его отдел курировал Мерперт и приглашение к самому председателю правления треста, видимо, было вызвано чем-то важным, может быть, каким-нибудь упущением по службе.

Войдя в кабинет председателя и увидев там Алёшкина, Черняховский разволновался ещё больше: «Неужели случилось что-нибудь на лесном складе? А я ещё вчера об Алёшкине так хорошо отзывался у Мерперта, да, по настоянию Антонова, по существу, передоверил ему все лесные дела и выдвинул на должность зав. лесным складом. Эх, кажется, наломал я дров!» — подумал он.

Однако Беркович, видимо, настроен был довольно благодушно. Он вежливо предложил вошедшему сесть и сказал:

— Мне остаётся только поздравить вас, товарищ Черняховский с вашими кадрами, толковые у вас сотрудники! — Яков Михайлович коротко рассказал об известии, принесённом Борисом, а также о его предложении. В заключение он добавил:

— С соответствующими организациями вопрос передачи нам этого склада я уже полностью согласовал. Вам с товарищем Мерпертом предстоит теперь произвести необходимое оформление и подобрать заведующего и соответствующий штат. Мы посоветовались и решили, что несмотря на свою молодость, на должность зав. складом можно назначить товарища Алёшкина. Каково ваше мнение?

Помолчав около минуты, в которую он взвешивал все за и против назначения этого, кажется, способного, но всё-таки мальчишки, на такой ответственный пост (ведь теперь оборот склада мог превысить полтора миллиона рублей, а отвечать за работу придётся ему), Черняховский решил согласиться. По тону вопроса, по тому, что его задали в присутствии Алёшкина, было понятно: правление, по существу, уже приняло решение и его спрашивают, так сказать, для проформы, поэтому он произнёс:

— Я думаю, что можно назначить, только товарищ Алёшкин должен взвесить всю величину ответственности, которая теперь ляжет на него. Помимо новых обязанностей, нужно учитывать, что ему придётся руководить и работой судоверфи, так как товарищ Антонов загружен строительством бондарного и ящичного заводов, и от этих дел его отрывать нельзя.

— Ну, от судоверфи мы его скоро освободим: на днях к нам приедет специалист-инженер из Мурманска, который будет руководить строительством судов и полностью работой судоверфи. Ну а Антонову придётся продолжать заниматься строительством бондарного и ящичного заводов. Стройотдел треста сейчас строит сразу десять консервных заводов, а это не шутка! Кстати, имейте в виду, что бондарный завод должен дать продукцию к осенней путине. Товарищ Мерперт, вы это тоже учтите!

— Значит, вы против кандидатуры, выдвинутой нами на должность заведующего складом, не возражаете? Ну а сам товарищ Алёшкин как на это смотрит?

Борис был удивлён и обрадован. В первые моменты он даже не подумал о том, что с этим назначением его зарплата почти удвоится. Он был просто польщён тем, что ему в 21 год доверяют такое солидное дело, что он достиг этого положения за каких-нибудь пять месяцев работы. Не задумываясь, он ответил:

— Я согласен.

Произнёс он это с такой очевидной радостью, что Яков Михайлович и Мерперт засмеялись, и даже Черняховский позволил себе улыбнуться, а Беркович сказал:

— Вот что значит молодость-то! Мы, можно сказать, на него ярмо надеваем, а он радуется. Ну что же, это хорошо! Иосиф Анатольевич, — обернулся он к Мерперту, — подготовьте постановление правления о приёмке склада и назначении его заведующим Алёшкина. А вы, товарищ Черняховский, вместе с Алёшкиным составьте проект штатов склада и представьте его мне. На ближайшем заседании правления мы эти вопросы обсудим. Я думаю, что всё намеченное нами утвердим.

Однако Мерперт решил начать действовать, не дожидаясь постановления правления…

Через несколько часов Борис возвращался на свой склад с удостоверением заведующего и с предписанием бухгалтеру Бородина Соболеву передать все имевшиеся в конторе ценности и лесоматериал, принадлежавшие ранее Бородину, Дальгорыбтресту — его представителю Б. Я. Алёшкину.

Эту бумагу, выйдя от председателя правления, товарищ Мерперт поручил составить Глебову, расписался на ней и ему же поручил получить соответствующие визы от начальника ОГПУ и председателя Владивостокского горсовета. Сделать это нужно было в течение часа. Чтобы выполнить поручение, Александр Александрович Глебов на единственном имевшемся в тресте автомобиле (стареньком «Форде», доставшемся по наследству от интервентов) объехал необходимые учреждения и получил подписи.

Всё это время Борис находился в коммерческом отделе, где, воспользовавшись помощью подошедшего Антонова, составил штаты будущего склада. Черняховский утвердил их, не читая.

Поздно вечером Борис Яковлевич и Александр Васильевич закончили составление акта, в котором указали территорию склада, оставшийся непроданным лес, постройки (огромный деревянный сарай, здание конторы и крохотной сторожки), канцелярский инвентарь, мебель (шкафы, столы, стулья) и противопожарное оборудование. Подписав акт и получив в качестве третьей стороны подпись Антонова, Борис отправился домой. По дороге он раздумывал. Кроме перечисленного в акте, в кабинете Бородина находился большой книжный шкаф, забитый самыми разнообразными книгами, в том числе полной энциклопедией Брокгауза и Ефрона, огромный письменный стол из карельской березы, диван, большое мягкое кресло и два стула. Соболев сказал, что это имущество в книгах конторы не значится. Покупалось оно Бородиным лично для себя, и поэтому новый заведующий складом может им пользоваться и считать его как бы своим. Алёшкин с радостью согласился.

Мы забыли отметить, что среди принятого по акту числился и городской телефон. Сразу после подписания Борис позвонил на станцию и сообщил, что этот номер теперь принадлежит лесному складу ДГРТ, и что все расчёты за пользование телефоном будет вести он, как заведующий складом.

Теперь, когда на Бориса навалилась такая огромная работа, пользуясь тем, что он был один, без Кати, ему было удобнее ночевать в конторе.

Через два дня после принятия склада Алёшкин получил утвержденный правлением штат склада, в него входил заведующий, десятник, счетовод и четыре сторожа. Необходимо было как можно скорее подобрать на эти должности людей. Со сторожами вопрос решался легко: оставались те же, что работали у Бородина и раньше. Счетовода тоже искать не пришлось. За время своей работы рядом со служащими Бородина Борис успел понять, что Александр Васильевич Соболев, маленький старичок с широкой, окладистой, совершенно седой бородой, ласковыми голубыми глазками, прикрытыми очками в золотой оправе, — не только добрый человек, но и отлично знающий учёт специалист, неплохо разбиравшийся в лесе.

Десятнику Бородина Алёшкин не доверял и оставить его у себя отказался. Примерно через неделю Глебов прислал нового десятника, Ярыгина, который оказался квалифицированным работником и вскоре стал хорошим помощником Борису. Кроме того, и он, и Соболев отлично знали жаргон, при помощи которого тогда приходилось объясняться всем, имевшим дело с китайскими подрядчиками и рабочими.

В связи с бурным ростом объёма работ на складе количество рабочих-грузчиков увеличилось до ста человек. В то время в распоряжении Алёшкина никаких средств механизации не было, все разгрузочные и погрузочные работы, а также сортировка леса внутри склада производились вручную.

Как показалось Борису, а впоследствии подтвердилось, Александр Васильевич был абсолютно честным человеком, ему можно было полностью доверять, а это было важно, ведь помимо приёмки, подсчёта, учёта, выдачи и организации хранения лесоматериалов, на Алёшкине лежала обязанность чуть ли не ежедневных расчётов с артелями грузчиков. После фактического устранения Николая Фёдоровича Антонова от работы на складе на Бориса навалились расчёты и с кустарями, изготовлявшими бочки и ящики. Расчёты эти производились наличными деньгами, для чего Алёшкину приходилось составлять множество разных ведомостей, счетов и расписок, получать деньги в банке и выплачивать их по этим документам. С появлением в штате склада Александра Васильевича эта работа целиком легла на него, принеся Борису существенное облегчение.

Второй работник, направленный трестом, десятник Ярыгин, тоже когда-то работал у Бородина, его посоветовал взять Соболев, утверждая, что это знающий и добросовестный человек. Ярыгин был грузным светловолосым мужчиной лет 42 с добродушным и покладистым характером. Он отлично разбирался в лесоматериалах, но, как и большинство десятников того времени, не отличался хорошей грамотностью.

Мы уже много раз употребляли слово «десятник», считаем нужным немного пояснить, как с современной точки зрения его можно было бы охарактеризовать. По нашему мнению, десятник — это прораб. В настоящее время прораб имеет специальное образование, тогда же десятником становился более способный и расторопный рабочий. На курсах, пройденных Алёшкиным, впервые десятникам давалась специальная подготовка.

Ярыгин, воспитанный в суровых условиях труда у строгого хозяина, привык работать, не считаясь со временем. К тому же он был холост и мог являться на работу в любое время, в зависимости от потребности предприятия, это было очень важно: для обеспечения бесперебойной работы склада нужно было, чтобы сам заведующий, да и все его подчинённые работали почти целый день и, как правило, без всяких выходных.

У Бориса Яковлевича за последнее время появились кое-какие новые заботы, отрывавшие его всё чаще и чаще от непосредственной работы на складе. Человек, которому он мог бы полностью доверить отпуск и приём материалов на время своего отсутствия, был необходим. Ярыгин оказался именно таким неоценимым помощником.

Упомянем вскользь о тех дополнительных нагрузках, которые с апреля месяца прибавились у Бориса. Мы уже говорили, что он был секретарём комсомольской ячейки ДГРТ, и если в январе 1928 года в ней состояло 12 человек, то к июню насчитывалось уже более сорока комсомольцев. В мае проходила конференция ВЛКСМ Ленинского района города Владивостока, Алёшкин был делегатом этой конференции, его избрали в состав бюро райкома, заседания которого ему теперь тоже приходилось посещать. Говорили мы и о том, что ему поручили работу технического секретаря партячейки. Оказалось, что, помимо объёмной канцелярской работы, Борису приходилось посещать райком партии для разрешения ряда вопросов.

Всё это требовало времени, и Алёшкин иногда часами отсутствовал на работе. Уйти домой, не побывав на складе и не ознакомившись с происшедшим за время его отсутствия, он не мог. Вот поэтому-то очень часто, зайдя на склад после какого-либо собрания или заседания и занявшись проверкой подсчётов подготовленных к отпуску материалов, произведённых в его отсутствие Ярыгиным, а также и ведомостей, оставляемых ему в сейфе Александром Васильевичем, Борис предпочитал не тратить на дорогу до дома полтора часа, а, наскоро перекусив каким-нибудь бутербродом или булочкой, купленной по пути, выкурив не один десяток папирос, прикорнуть здесь же, в конторе, на диване.