Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 1

Мы знаем, что военный флот Дальнего Востока того времени был очень малочисленным, и получение полутора десятков почти новых, хотя и не специально военных, а лишь переоборудованных, кораблей для Морских сил Дальнего Востока было очень нужным делом. Пока суда принимались вместе с командами, и лишь впоследствии личный состав заменялся краснофлотцами. Поэтому передача тральщиков заняла очень немного времени. К середине февраля эта работа была закончена.

В начале марта Екатерине Петровне Алёшкиной удалось получить расчёт в своей конторе. К этому же времени оформилось увольнение и Бориса Яковлевича. Они ликвидировали все свои домашние вещи, продав их представителям организации, претендовавшей на квартиру. Были проданы даже все книги. Таким образом, их капитал к моменту отъезда вместе с полученной зарплатой и выходным пособием (трёхмесячным окладом), полученным Борисом в связи с увольнением по реорганизации учреждения, составил солидную сумму.

Приобретение железнодорожных билетов тоже оказалось делом длительным и сложным, но и этот вопрос, при помощи своего бывшего подчинённого Вшивцева, Алёшкину удалось решить сравнительно быстро. Билеты купили в мягкий вагон, заняли целое купе. Дорога предстояла длинная, ехать надо было девять дней до Москвы, а оттуда ещё до Армавира двое суток.

Отъезд пришёлся на 15 марта. Уезжали Борис, Катя, Акулина Григорьевна и Элочка. Вера оставалась в их квартире до окончания учебного года — такова была договорённость при продаже мебели. Впоследствии Вера планировала перейти в общежитие, а потом самостоятельно решить вопрос о том, где она будет жить. Вообще-то, конечно, и со стороны Акулины Григорьевны, и со стороны старших Алёшкиных было легкомысленно бросать девчонку, которой ещё не исполнилось и 16 лет, на произвол судьбы одну в таком городе, как Владивосток. Но Боря и Катя были ещё сами слишком молоды и беззаботны, а Акулина Григорьевна, находясь в полной материальной зависимости от них, стеснялась настаивать на своём в этом вопросе.

После покупки билетов и продуктов на дорогу, при подсчёте оставшихся средств оказалось, что у них на руках 13 тысяч рублей. Оставив 500 рублей Вере, всё остальное они взяли с собой и надеялись, что, по крайней мере, до зимы смогут прожить на эти деньги. Ну, а за это время что-нибудь определится и со службой.

13 марта отъезжающие собрали всех близких знакомых и устроили маленький прощальный вечер, на нём не присутствовал только Меднис, который за два дня до этого был срочно вызван в ЦК для получения нового назначения. Утром 14 марта, когда у Алёшкиных все вещи были уложены, посыльный из треста принёс ему пакет, в котором находился вызов его в апелляционную комиссию по чистке при обкоме ВКП(б). Вызов был на 16 часов этого дня. Просидев в числе ожидавших разбора дела около получаса, Борис зашёл в комнату, где заседала комиссия. Сев на предложенный ему стул, он внимательно посмотрел на людей за столом, их было трое. Сбоку за отдельным столиком сидел четвёртый, очевидно, секретарь. Никого знакомого среди членов комиссии Борис не заметил, но обратил внимание, что все трое пожилых людей рассматривают его внимательно, спокойно и даже как бы с сочувствием. Это его приободрило, и он толково и внятно отвечал на многочисленные вопросы, задаваемые ему членами комиссии. Наконец, сидевший в центре, по-видимому, председатель, спросил:

— За что же тебя всё-таки исключили?

Борис, почти не задумываясь, ответил:

— Не знаю!

Тогда этот же товарищ задал новый вопрос:

— Ну а с этими мошенниками-то ты, что, был знаком? Дружил, в ресторанах бывал?

— Да нет, что вы, — возмутился Борис, — я вообще в ресторанах не бывал, а этих двоих только и видел, что на работе, когда они в конторе появлялись. Да мне и по работе-то с ними приходилось сталкиваться редко. Вот только при ревизии они ко мне зачастили.

— Да-а-а! — сказал председатель. — Ну, выйди, посиди там.

Алёшкин вышел. Сидевшие в комнате ожидания обратились к нему с вопросом:

— Ну как? Ну что?

— Не знаю… — неуверенно ответил он, и, отойдя к окну, закурил.

Не прошло и десяти минут, как секретарь вновь пригласил его. На этот раз садиться ему не предлагали, наоборот, председатель сам встал и сказал:

— Так вот, товарищ Алёшкин, апелляционная комиссия Приморского обкома ВКП(б) считает, что и низовая, и городская комиссия по чистке вынесли неправильное решение о твоём исключении, поэтому мы эти решения отменяем. Ну а за то, что, как отмечает комиссия, ты пытался вину с себя переложить на директора треста товарища Новикова, мы объявляем тебе выговор. Партийный билет получишь через три дня в общем отделе обкома после утверждения нашего решения на бюро.

Увидев замешательство Алёшкина, председатель спросил:

— Ты что? Что-нибудь непонятно?

— Да нет, — смущённо ответил Борис, — всё понятно. Я почему-то был уверен, что вы правильно разберётесь в моём деле. Но я не знаю, как быть с партбилетом, ведь я завтра уезжаю с Дальнего Востока, я получил разрешение на выезд от обкома, у меня уже билеты на руках…

— Это осложняет дело. Ну да ладно, когда приедешь к новому месту жительства, напиши в обком на имя зав. общим отделом, и тебе вышлют твой билет. Ну, счастливо, до свидания, — и председатель протянул Борису руку, которую тот крепко пожал.

Домой он летел, не чуя от радости и счастья под собой ног. Конечно, все домочадцы и пришедшая их проводить знакомая были очень обрадованы благополучным, как все считали, завершением этого глупого дела и от души поздравляли Бориса.

15 марта 1934 года семья Алёшкиных заняла купе в пятом вагоне поезда № 2 и с нетерпением ожидала отправления его из Владивостока. Но и тут им ещё пришлось пережить одно испытание. Минут за десять до отправления поезда в вагон зашли работники НКВД и потребовали у всех пассажиров документы на право выезда с Дальнего Востока. Довольно долго и придирчиво они проверяли документы Бориса Алёшкина, что заставило его и всю его семью пережить несколько неприятных минут. Наконец, старший из проверявших как бы с сожалением вернул документы и сказал:

— Ну что же, раз обком разрешил, езжайте. Есть же счастливые люди, учиться едут!..

А ещё через несколько минут звякнул станционный колокол, дунул в свисток кондуктор, ему откликнулся паровоз, вагон качнулся и здание владивостокского вокзала, а затем и станционные постройки, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее поплыли назад, в прошлое. Некоторые из отправлявшихся в путь никогда более не вернулись назад.

Борис и Катя вышли из купе, и, взявшись за руки, прислонились лбами к большому гладкому стеклу вагонного окна. Они с грустью глядели на проносившиеся мимо здания города и думали о том, какая жизнь ждёт их впереди, как-то она сложится, что она им сулит. Их маленькая дочка вертелась между родителями, стараясь тоже заглянуть в окно, а старая бабушка уже хозяйничала в купе, размещая многочисленные пожитки семьи. Пожелаем нашим путешественникам счастливого пути и простимся с ними до следующей части.