Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 1

— А ведь я думала, что это Костька меня разыгрывает! Заходите, раздевайтесь, здравствуйте!

Она чмокнула Бориса в щёку, и, стаскивая с Кати её длинное зимнее пальто, попутно обнимала её и говорила:

— Какая же ты красивая, Катя! И как только ты согласилась выйти замуж за такого длинноносого, как мой братец? Да тише ты, Рекс! Костя, уйми ты, наконец, этого пса!

Всё это она говорила быстро, торопясь и одновременно целуя Катю, говорила, явно волнуясь, и как бы на одном дыхании. Наконец, Алёшкины разделись, повесив свою одежду на гвозди, вбитые недалеко от двери. Костя тем временем уложил на место старого большого рыжего мохнатого сеттера, который, видя радость хозяев, тоже проявлял её, повизгивая и стуча своим хвостом по подстилке, где он, наконец-таки улёгся.

Борис и Катя осмотрелись. Помещение, где они очутились, представляло собой почти квадратную, очень большую комнату, в центре которой стояла печь с плитой. В некоторых местах к стенам комнаты были прислонены какие-то строительные детали, а в трёх углах её, видимо, жили хозяева квартиры. Один из углов, отгороженный ситцевой занавеской, за которой стояла колченогая железная кровать, очевидно, был женским — там жила Нина. В противоположном углу стояла солдатская кровать, около которой находился опрокинутый деревянный ящик. На нём в живописном беспорядке были разбросаны самые разнообразные предметы мальчишеского быта — книги, учебники, старый брезентовый портфель, коньки, какие-то железки и деревяшки. Было понятно, что этот угол принадлежит Косте. И, наконец, третий угол был занят хорошо знакомым Борису старым письменным столом, видимо, привезённым из Кинешмы. На нём громоздились книги, газеты, журналы и рукописи, закрывая чуть ли не половину большого окна, около которого он стоял. В стене рядом с этим столом находилось ещё два окна, а в той, которая сходилась с первым углом и выходила на улицу, была большая стеклянная дверь, ведущая на ещё не достроенную веранду. Окно на улицу имелось и около Костиного угла, в других стенах окон не было. В доме насчитывалось восемь квартир, двери каждой из них выходили на двор. Около печки стоял большой простой, так называемый кухонный стол, служивший, помимо обеденного, и столом для занятий обоих молодых людей. На стене висел простенький шкафчик, в котором стояло несколько выщербленных тарелок, эмалированных кружек, два стакана и знаменитая бабусина, как вспомнил Борис, кружка. Это была большая старинная, очень тонкого фарфора светло-коричневая кружка, с полустёршимся, видимо, когда-то очень красивым рисунком. Она досталась бабусе от её матери, и та её очень любила. Как вспомнил Борис, это была единственная вещь, кроме нескольких книг, писем и бумаг, которую взял себе после смерти матери Дмитрий Болеславович, оставив всё остальное сестре Елене.

Сиденьями в этом, напомнившем Борису лесное зимовье, жилище, служили несколько старых табуреток и опрокинутые ящики. Обстановка, по сравнению с мебелью, которой была заставлена комнатка Цикиной, выглядела прямо-таки по-спартански. Борис взглянул на Катю, но та уже, видимо, ничего не замечала: захваченная своей новой младшей родственницей, она была ошеломлена. Катя, вообще по натуре сдержанная, как и вся их семья, привыкшая к суровому, можно сказать, немного строгому обращению, занятая тяжёлой физической работой, как-то не была склонна к проявлениям особой нежности, а всякие поцелуи и объятия — всё это считала уделом маленьких, с которыми было можно. Для подростков и тем более взрослых такие нежности в её представлении выглядели даже как будто чем-то неприличным. А тут Нина, без конца прерывая свои расспросы и рассказы поцелуями, просто огорошила Катю.

Между тем Костя успел рассказать Борису, что Дмитрий Болеславович вступил в специальный кооператив, который строит эти дома. Постройка ещё не завершена, и поэтому они пока приехали вдвоём, а Анна Николаевна продолжает жить и работать в Кинешме. Она переедет сюда только тогда, когда всё будет закончено. Это случится, наверно, в будущем году. Затем Борис и Катя узнали, что дядя Митя работает в новой лаборатории на Сельхозвыставке, которая строится где-то на окраине Москвы. Домой он поэтому приезжает очень поздно, так как после работы ещё бегает по магазинам, покупая еду. Всё, что положено по карточкам, Костя и Нина приносят из лавки неподалёку. Нина учится в Первом Московском мединституте на первом курсе, заканчивает его, а Костя — в седьмом классе.

Тем временем девушки занялись хозяйством — разожгли примус, поставили на него чайник и стали готовить ужин, который хозяевам показался шикарным, так как к имевшейся у них картошке добавились продукты, принесённые Алёшкиными. На конечной остановке трамвая у Всехсвятского они купили в коммерческом ларьке колбасу, сыр и торт, кроме этого на ужин были и апельсины.

На улице совсем стемнело, когда послышались тяжёлые шаги по лестнице, и Рекс, подняв свою умную голову, приветливо застучал хвостом. В замок кто-то вставил ключ, замок открылся, и в комнату вошёл дядя Митя.