Они украли бомбу для Советов

ВТОРАЯ ДРЕВНЕЙШАЯ ПРОФЕССИЯ: НЕЛЕГАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ

У моего собеседника нет имени. При общении с нашим открытым и болтливым миром оно было бы лишь обузой для действующего сотрудника Службы внешней разведки. Для удобства назовем его Сергеем Александровичем или Иваном Владимировичем, или как-нибудь еще. Однако старший офицер, где-то и в чем-то считающий себя учеником Абеля, после некоторых колебаний на встречу все же согласился.

— Иван Владимирович, спасибо за информацию о Фишере-Абеле, которой ваша Служба со мною относительно щедро поделилась. И все-таки, сколько многоточий… Разве секреты с годами не ветшают?

— Смотря какие.

— Ну, мне непонятно, почему столько таинственности вокруг двух первых загранкомандировок Вильяма Генриховича.

— Он уже был на нелегальном положении.

— Но в середине 30-х!

— Это не потому, что Службе так хочется. Можно и сказать, но те поднимают архивы. Потом выходят на нас, и начинается. Бьет по нашим товарищам, которые еще там. Хорошо, по первой командировке узнаем, если возможно, расскажем.

И действительно рассказал. В феврале 1931 года гражданин Фишер В. Г. официально обратился в генконсульство Великобритании в Москве с просьбой о выдаче британского паспорта. Гениальной легенды выдумывать не потребовалось: общая и далекая от истины идея была подсказана собственной судьбой. Рассорился с вернувшимися в Советскую Россию родителями и мечтает возвратиться с женой и дочерью в родную Европу. Через четыре месяца паспорта-визы были получены, и где-то в мире стало на трех Фишеров больше. Плюс на одного радиста-нелегала, трудившегося под псевдонимом Франк. В какой-то европейской столице появилась небольшая радиомастерская, закрывшаяся годика через три. Это вернулся в январе 1935 года в Москву товарищ Фишер.

Однако пребывание дома не слишком затянулось. Уже в июне случилась вторая заграничная командировка, и опять с семьей. Сведений о ней совсем мало. Въезд во враждебное государство прошел нормально. Только выдавал себя Вилли Генрихович уже не за радиотехника, а за художника. Неясно почему, но порисовать там Фишеру пришлось лишь до неожиданного отзыва в Москву в мае 1936 года.

Мои газетные публикации о разведчике Абеле отозвались не только читательскими письмами. Меня разыскала милая и совсем немолодая дама. Ее отец работал вместе с Фишером в первой командировке. И в доказательство любезно прислала фотографию. Пейзаж и фанзы, изображенные на стареньком любительском фото, настолько характерны, что и страна пребывания, на мой взгляд, не вызывает сомнения. Но, учитывая наш уговор, сохраню это случайно подброшенное озарение при себе.

А вот во второй раз Фишер, как мне думалось, отправился организовывать нечто вроде подполья для борьбы с фашизмом.

— Сергей Александрович, тогда Вильям Генрихович работал в Германии?

— Трудно ответить.

— Непонятно, зачем было брать с собою дочку — совсем ребенка?

— Во-первых, родительские чувства. Во-вторых, ребенок — большое подспорье. Дети оказывают помощь, о которой они сами понятия не имеют. Вдруг что-то надо, и ребенок — это очень хороший предлог кого-то отвлечь или, наоборот, завлечь. Или что-то провезти.

— А из-за чего прервали командировку?

— Только не из-за каких-то неудач. В Москве сразу последовало повышение по службе. О причинах отзыва сведений в нашем архиве нет. Тотчас по возвращении Фишеру было присвоено звание лейтенанта госбезопасности.