Оглядываюсь и не сожалею

И вновь о Королёве

Много славных имен помнит наше отечество. Исторические документы о них, к сожалению, бывают слишком краткими, а иногда даже противоречивыми.

Люди, на долю которых выпадает труд осмыслить материалы, имеющиеся в их распоряжении и приблизиться к истине, естественно стараются обнаружить документы первоисточники, написанные по горячим следам событий участниками или свидетелями этих событий и лично знавшими того или иного выдающегося соотечественника.

Присутствуя 7-го октября 1988 года в подмосковном Калининграде на открытии памятника академику Королеву и всматриваясь в лица гостей, прибывших на это историческое мероприятие, я задумался над тем, как же мало среди нас осталось тех, кого можно назвать носителями памяти о Королёве. Правда, о нем много написано, некоторые из тех, кто его хорошо знал, неоднократно собирались в его квартире (ныне мемориальный дом-музей) и часами рассказывали о нем и все это записывалось на магнитофон. Аналогичные записи производились на всякого рода чтениях. Казалось бы можно поставить точку. Но жизнь Королёва не вписывается в какие-либо литературные рамки и память вновь и вновь высвечивает что-то новое. В разговорах с ветеранами часто слышится: «…а помнишь…», и далее следует эпизод из жизни Сергея Павловича.

Когда речь идет об основоположнике космонавтики, то, мне кажется, любые рамки в освещении его многогранной жизни излишни. Думаю, придет время, когда все написанное будет предметом серьезных исследований и они оценят каждое слово из воспоминаний, дошедших до них из прошлого.

Одно частное замечание. О Королёве обычно пишут с позиций оптимистических, связанных с выдающимися успехами и гораздо реже о трудностях, неудачах и как о человеке, которому ничто человеческое не было чуждо. Этот пробел следует восполнить.

Рассказывая о Сергее Павловиче, мы часто называем эти воспоминания «штрихами к портрету», стараясь оперировать только фактами, не вдаваясь в анализ, для этого нужно исследование.

Ниже предлагается вниманию читателя еще ряд таких «штрихов», которые, как правило, не связаны одной сюжетной линией. Они рассчитаны на тех, кому дорога память о Королёве, а таких много, о чем свидетельствует открытие памятника в Калининграде, превратившемся в многолюдную демонстрацию.

Как известно, международная обстановка середины пятидесятых годов была весьма напряженной. США обладали атомными бомбами, авиационными средствами их доставки и военными базами вблизи наших границ. Естественно, что в Советском Союзе работам по созданию тяжелой ракеты-носителя в этих условиях уделялось особое внимание.

Было известно, что в США ведутся аналогичные работы, и необходимо было опередить Америку в этом соревновании, как из соображений обороны, так и с целью престижа Советского государства в самой новой области науки, техники и технологии.

Каждый день был дорог. Для ускорения работ необходимо было все, что можно делать одновременно, широким фронтом. В Байконуре в тяжелейших условиях шло освоение громадного пустынного района, строилась стартовая площадка, а на заводах шло изготовление крупногабаритной пусковой системы, установщика и другого оборудования. Основали производство ракеты-носителя, которая по сложности, весу и габаритам не имела аналогов.

Главному конструктору С. П. Королёву и Главному конструктору стартового комплекса В. П. Бармину было очевидно, что сборка этого сложного комплекса на стартовой площадке «Байконура» выявит неизбежные в таких случаях ошибки, необходимость доработки деталей и узлов, конструкторские изменения, на что потребуется немало времени, так как детали и узлы (некоторые весом более тонны) придется возвращать на заводы-изготовители за несколько тысяч километров. Поэтому необходима контрольная сборка, доработка и отладочные испытания в заводских условиях, как это принято в машиностроении. Но где?

Выход был найден. Руководство промышленности предложило один из ленинградских заводов, в цехе которого имелся большого диаметра колодец, что требовалось для монтажа пусковой установки. Цех был высоким и имел несколько кранов большой грузоподъемности. Площадь цеха позволяла разместить оборудование для сборки ракеты, пусковую систему и установщик. Работа закипела. В Ленинград шли вагоны с различным оборудованием. Монтаж был организован круглосуточно. Конструкторы под руководством В. П. Бармина при необходимости вносили изменения в конструкцию, которые оперативно реализовывались в цехах завода или на других заводах. Рядом шла сборка ракеты. Сборщикам помогали специалисты, которым предстояло вскоре обосноваться на космодроме и возглавить подразделения, обеспечивающие подготовку ракеты к пуску.

Сергей Павлович был центром этой напряженной деятельности, от него исходили управляющие импульсы, приводящие в активное состояние всех участников работы, независимо от ведомственной принадлежности.

Его энергия была неиссякаема. Естественно, что он не мог оторваться от громады дел, имеющих целью обеспечить пуск первой ракеты Р-7 (оставалось менее года) и быть постоянно в течение нескольких месяцев в Ленинграде. Поэтому, убедившись в том, что «маховик раскручен», он периодически возвращался в Москву, возложив ответственность за оперативное руководство на своих помощников – автора этих строк и Е. В. Шабарова. При этом мы были обязаны ежедневно в конце рабочего дня (а это было, как правило, после полуночи) докладывать ему по телефону итоги работы за сутки. Измученные, мы шли по спящему Ленинграду к Финляндскому вокзалу в узел связи для доклада. Так было более месяца и вот однажды мы доложили о допущенном промахе в работе. Что тут было! Он стер нас в порошок, называл мальчишками, кричал и, в заключение, пообещал уволить. Вначале мы сникли, а потом начали хохотать, сказалось длительное нервное напряжение. Мы понимали, что виноваты, но мы ведь своевременно исправили, а что касается увольнения, то нам это слышать не впервой. Королёвские «разгоны» стали легендой, делал он это мастерски, глаза его метали молнии, слова уничтожали, он грозил отправить домой пешком по шпалам (если это было на полигоне), советовал перейти в артель по производству керогазов или на стружко-дробилку. Но главное было в том, что это были только слова, никого он не уволил, не обидел. Конечно, все его побаивались, но больше уважали, очень…

Наконец ракета была собрана и предстала перед ее создателями, для многих впервые. Двумя кранами ее перенесли на установщик, а затем установили в пусковую систему. Конструкторы и испытатели приступили к проверкам, исследованиям, доработкам. Процесс установки ракеты на пусковые стрелы пусковой системы оказался гораздо сложнее и тоньше, чем предполагалось. Однако, конструкторам пусковой системы удалось разработать новую методику, изготовить специальные шаблоны для контроля, после чего установка превратилась из «колдовства» в четкую операцию.

Полученные данные подтвердили мудрость решения о необходимости контрольной сборки. Окупились затраты и громадные усилия. Время было выиграно. Однако, вопросов было еще много. В частности – как поведет себя пусковая система под нагрузкой заправленной ракеты?

Это можно было проверить лишь на заправленной ракете. Заправка компонентами топлива исключалась по целому ряду причин. Возникло предложение заправить баки ракеты водой. Это не входило в наши планы, и первая реакция была без восторгов. Однако, цель была очень заманчива, и Сергей Павлович дал задание срочно всесторонне изучить это предложение, определить, что надо дополнительно сделать для его реализации. Причем, все подтвердить расчетами и анализом.

В итоге было выработано соответствующее техническое решение, и баки ракеты залиты водой. Была получена информация, которую так ожидали разработчики комплекса. Но процесс познания не знает предела. Перед нами стояла «заправленная» ракета, как бы готовая взлететь. А почему бы ей не взлететь? Хотя бы чуть-чуть, на несколько десятков сантиметров… Зачем это надо? А чтобы получить полную уверенность в том, что все элементы сработают так, как задумано, регулировочные параметры и зазоры выбраны правильно, связи «Земля – борт» расстыковываются в заданный момент и надежно и т. д.

Мысль о том, чтобы поднять ракету при помощи мостовых кранов, уже не казалась слишком фантастической. Завод откликнулся на просьбу Королёва и с нашей помощью разработал чертежи и изготовил специальную траверсу для подъема ракеты двумя кранами. Ее масштабы можно представить, если ее вес был 100 тонн, а высота поперечного сечения порядка двух с половиной метров.

Наступил волнующий момент – ракета начала подниматься, а наземные механизмы начали работать по заданной программе.

Масштабы происходящего, количество и сложность работающих одновременно систем, непохожесть на все виденное ранее на других ракетных комплексах вызывали трепетное уважение к ожившему великану. Стоявшие вокруг люди молча смотрели на свое детище как завороженные. А ведь главное было еще впереди, но все понимали, что сейчас к этому главному сделан большой скачок.

Теперь можно было уверенно переходить к следующему этапу – работе на космодроме. Вскоре все оборудование и ракета были отправлены на Байконур, где строители подготовили к этому времени площадку под монтаж и многоэтажную подземную строительную часть стартовой системы.

Наступил день первого пуска ракеты Р-7. Это было 15-го мая 1957 года. Конструкторы, испытатели, строители, давно забывшие про выходные, уставшие от бессонных ночей и бытовых неурядиц, работали тем не менее как хорошо отлаженный механизм. Сказывался многолетний опыт, ведь за плечами был не один сданный в эксплуатацию ракетный комплекс.

Однако, обстановка была далеко не такой, как обычно любят описывать журналисты. Не было громких фраз о том, что «мы стоим на пороге великих свершений», а тем более об открытии космической эры человечества, участниками которого нам предстояло стать менее чем через пять месяцев. Эти месяцы предстояло еще пережить. Люди стали предельно собранными, даже суровыми. Чувствовалась внутренняя тревога, как перед серьезными испытаниями, к которым готовились так долго, и вся предыдущая деятельность – трамплин для большого прыжка. Королев был немногословен, спокоен, вездесущ.

Пуск состоялся. Нет необходимости говорить о том чувстве облегчения и радости, охватившем всех участников. Но радость была кратковременной – на 98 секунд отключился один из двигателей, блок отделился от пакета и ракета стала падать. Плохо…

А если посмотреть глазами оптимиста? Ведь это первый пуск, полет продолжался 98 секунд. Не так уж плохо. Оснований для пессимизма нет. Начинается период изучения телеметрических измерений, материальной части упавших блоков, производственной и испытательной документации.

Прошел месяц изнурительной работы, напоминающий следствие, в котором сотни следователей, но нет преступников. Следует подчеркнуть, что Королёв сурово наказывал халатных, нерадивых работников, но высоко ценил мужество и честность тех, кто сам приходил с «повинной» и признавался в допущенной им ошибке. Это не раз позволило предотвратить аварию.