Оглядываюсь и не сожалею

Преподавание в МАИ

В 1959 году я получил приглашение от заведующего кафедрой МАИ В. П. Мишина (который работал на том же предприятии, что и я) преподавать по совместительству на его кафедре, и я дал согласие. Так начался двадцатилетний период моей преподавательской деятельности. Я читал курс по той же специальности, по которой и работал. Интересно было со временем встречаться на работе с моими бывшими студентами, которые были распределены на наше предприятие. Лекции обычно были по субботам, это была дополнительная нагрузка, уставал конечно. Но все компенсировалось общением с интересными людьми в институте и необходимостью держать себя постоянно в форме, то есть готовясь к лекциям, глубоко изучать предмет и отрабатывать манеру изложения, язык, дикцию, составлять конспект лекций, вырабатывать умение держать аудиторию в руках, критически оценивать себя, наблюдая за собой как бы со стороны. Короче: учил и учился. Трудно, но полезно и интересно. Да и материальную сторону нельзя забывать. Со временем, когда я уже был доктором технических наук, было принято решение об образовании специальной кафедры по моему профилю, и я был назначен заведующим кафедрой. Это уже другой уровень сложности и ответственности. Появилось много новых функций: составление учебного плана всех дисциплин, читаемых преподавателями кафедры, разработка учебных пособий, методических записок, издание лекций, проведение заседаний кафедры, работа с аспирантами и соискателями, подготовка их к защите с многократным проведением предзащиты на кафедре. А также проведение работы в общежитии, становление лаборатории, включающее в себя организацию ремонта помещения, доставание и задействование оборудования, подбор людей, учебный процесс и т. д. Плюс ко всему я разбирался в конфликтных ситуациях в коллективе, участвовал в работе ученого совета, в общественных мероприятиях и во многом другом. И это все помимо лекций! Было всякое – и удовлетворение от проделанного и раздражение, когда приходилось сталкиваться с полной беспомощностью при решении хозяйственных вопросов. Мне, привыкшему к четкости и организованности в работе на предприятии, многое не нравилось в институтской организационной системе.

Хочется с большой теплотой сказать о моем заместителе, Олеге Борисовиче Андрейчуке, который, являясь коренным маёвцем, хорошо освоил институтский порядок и оказывал мне существенную помощь. В 1979 году я оставил преподавательскую работу, поскольку стало трудно совмещать, а перейти в институт не решился – слишком глубокие корни связывали меня с предприятием, да и переезжать в Москву не хотелось.

Сейчас по-прежнему много внимания уделяется космическим пилотируемым полетам и, особенно, встрече космонавтов после их возвращения на землю. Естественно, что в первые годы, начиная с 1961-го, это внимание было еще больше. Мне довелось принимать участие во встречах космонавтов на разных этапах: в Звездном городке, на митингах на предприятии и в Кремле. Вот только встречать Юрия Гагарина мне не пришлось, так как Сергей Павлович после пуска 12 апреля 1961 года оставил меня с группой товарищей на космодроме для завершения испытаний срочного объекта. Особенно запомнились приемы в Кремле, попасть на которые была большая честь. Мне с женой (а иногда и одному) посчастливилось побывать там 7–8 раз. Пригласительные билеты, внушительно оформленные, вручались от имени ЦК КПСС и Совета министров. Для нас, привыкших долгие годы упорно работать, было неожиданным видеть, каким триумфом завершилась эта работа, и все мы, конечно, чувствовали большое удовлетворение.

Прием обычно проходил в двух местах – в Георгиевском зале и в Грановитой палате. С первых шагов, когда мы под торжественный звук фанфар поднимались по красной ковровой дорожке по широкой, белой мраморной лестнице на второй этаж, буквально дух захватывало и хотелось поскорее смешаться с толпой. Длинные столы ломились от разнообразных закусок, достаточно было и вина. Публика была самая неоднородная, были даже два священнослужителя, привлекавшие внимание своей нарядной одеждой. Космонавты вначале были среди членов Правительства. Было много ученых, конструкторов, представителей промышленности. После официальной части и тоста в зале наступала пора перемещения, образовывались группки знакомых, провозглашались локальные тосты. Еще более теплой была обстановка в Грановитой палате, и наши товарищи предпочитали быть там – в более непринужденной обстановке, где можно было даже спеть!

На одном из приемов Таня, находясь в первом ряду коридора, образованного людьми для прохода членов Правительства, в тот момент, когда мимо нее проходил Н. С. Хрущев, сделала шаг вперед и протянула ему букет цветов. Минутное замешательство среди окружения, а затем Никита Сергеевич с улыбкой взял цветы, подхватил Таню под руку и направился дальше.

Тогда еще никто и не помышлял, что наступит время, когда алкоголю будет объявлена беспощадная война, поэтому на всех видах встреч вино лилось рекой, даже на партконференциях. Прошло полгода этой войны (с июня 1985 года), а результаты, на мой взгляд, безусловно положительные. Здесь не место подробно говорить на эту тему, но я рад такому повороту событий.

Приближалось мое пятидесятилетие. За год до этого я решил сделать себе достойный подарок – защитить докторскую диссертацию. Оснований для такого серьезного шага было достаточно. Научных трудов было в избытке, в том числе опубликованная большая монография (закрытая), да к тому же еще десять лет преподавания в МАИ. Требовалось только взять себя в руки и начать готовиться, а это не просто. Но как я позже убедился, главное – это поставить перед собой цель, наметить конкретный план действий и, закусив губу, начать работать, не щадя себя. Начал с того, что каждую свободную минуту вспоминал отдельные моменты, вехи научной работы и кратко записывал в блокнот, причем часто делал это в машине или в самолете. Затем начинал излагать более подробно, набрасывая схемы и плакаты. Время летело, и я начал верить в реальность поставленной цели. Короче говоря, накануне юбилея я вышел на защиту. Все прошло хорошо, для многих это было совершенно неожиданно, так как я не рекламировал предстоящее событие.

Юбилей прошел очень тепло. Было много поздравлений, которые я позже оформил в книгу, которую, при желании, можно почитать. Подарки были практичные и солидные (палатка, фотоаппарат), много сувениров, которые, хочется верить, переживут меня – это зависит от детей и внуков. Отмечали в ресторане «Украина» с должным размахом, но без купеческих заскоков. В те времена это было проще и доступнее.

Следующий 1970 год для меня явился тоже знаменательным – мне была присуждена Ленинская премия и звание Лауреата за «Комплекс научно-технических работ, проведенных с целью создания экспериментальной орбитальной станции и реализованных при запусках ракетно-космической системы «Союз» (постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР от 13 апреля 1970 г.) Это свершилось спустя одиннадцать лет после первого представления меня на это звание, о чем я вспоминал, когда писал о Королёве. Не скрою, мне было приятно получать поздравления по этому поводу.

В этом же году в МАИ решением Министерства на нашем факультете была создана новая кафедра № 605 по моей специальности, и я был назначен заведующим, о чем более подробно я излагал выше. В 1971 году я был утвержден в звании профессора.

В 1970 году Наташа закончила Экономический факультет МАИ, получила хорошую специальность по вычислительной технике, которая в то время только начинала входить в жизнь.

Будучи на третьем курсе института она вышла замуж и на моем юбилее она была уже без пяти минут мама, но это не помешало ей лихо танцевать. А 16 июня 1969 года появилась на свет Лизочка.

Осенью 1971 года случилось страшное горе – моя мама перенесла инсульт, после чего ее частично парализовало и она уже не могла обходиться без посторонней помощи.

Долго такое положение продолжаться не могло, поэтому я стал хлопотать об объединении нашей трехкомнатной квартиры и маминой комнаты. В конце 1972 года нам предложили четырехкомнатную квартиру жилой – 74 и общей площадью порядка 115-ти квадратных метров с большим балконом на втором этаже двухэтажного дома в глубине двора среди берез. В доме всего семь квартир, одна из которых при строительстве (строили в 1947 году немецкие пленные) получилась в результате объединения двух двухкомнатных квартир и предназначалась для главного строителя города Шашина. Когда выросли его дети, он был вынужден, с великим сожалением, разменять квартиру, которая к этому времени требовала капитального ремонта. Начался ремонт, мы, почти ежедневно, приходили посмотреть, как продвигаются дела.

После ремонта мы были счастливы и до сих пор считаем, и не только мы, что лучшей квартиры в Подлипках нет. Мы не усомнились в своем решении, отказавшись от переезда в Москву в тот период, когда я там работал, хотя предложения были самые заманчивые, в том числе квартира такой же площади на набережной М. Горького, напротив гостиницы «Россия» по ту сторону Москвы-реки. У мамы была отдельная комната, но это практически ничего не меняло. Начались конфликты, участников которых можно было понять. В общем, описать все невозможно. Что делать? Устроить в интернат? Это легко сказать, а как найти оправдание перед своей совестью, как людям в глаза глядеть? Сколько бессонных ночей прошло в этих мучительных размышлениях. Но все имеет свой конец. Руководство предприятия, партком, завком подписали ходатайство и Моссовет дал указание принять маму в интернат для престарелых в г. Видное. Там была хорошая, даже патриархальная обстановка. Двухэтажный корпус в яблоневом саду, комнаты небольшие, обслуживающий персонал сложившийся, дисциплина. Мы систематически навещали ее, но конечно, это не могло заменить домашней обстановки, и я каждый раз мучился от сознания своей вины, это была пытка.

В Видном мама прожила до своей кончины 26 мая 1983 года. Похоронили ее прах на Болшевском кладбище в одной могилке с папой, о чем я писал выше.