Блаженный послушник. Жизнеописание старца Ефрема Катунакского

Искушения и скорби

«Радость утешает, но не приближает к Богу. Она обманывает тебя, и ты забываешь об узком пути, о несении креста. Я много раз от большой радости получал вред. Скорби, искушения и утеснения очищают тебя, и ты ощущаешь близость Бога. Крест соделывает тебя смиренным и приносит воскресение. Разве ты не слышишь, что поется: “…се бо прииде Крестом радость всему миру”?[95]

Наша жизнь здесь является непрестанным мученичеством. Тесный и узкий путь[96] является единственным путем, ведущим на небо. Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14, 22). Вкусил я, братия мои, — я не хвалюсь — и сладость рая, и горечь ада. Я поднялся к высотам неба, но и спустился потом даже до преисподних глубин и тартара геенны».

Сознательный монах на опыте последовательно познает и распятие, и воскресение. Иногда предшествуют скорби, а за ними следует утешение, иногда — наоборот. У тех, кого осеняет благодать, во время подвига случается и то и другое, но по большей части они вкушают горечь крестоношения. Справедливо мы научаемся тому, что если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем (2 Тим. 2, 11).

У судеб Божиих есть и более глубокий смысл. Так Творец по Своей всепремудрости вершит таинства Своего Промысла. Мы видим, что апостолам благодать была дана вначале даром, потому что они были основой нового откровения, строительства Церкви. Потом апостолы подъяли крест в многочисленных гонениях, скорбях и мучениях, которые претерпели от неверующих народов, призываемых ими к благочестию.

Нашего старца Иосифа вначале предварила благодать, а затем последовал крест, весьма суровое житие, в котором должно было получить свое завершение его исповедничество как верного раба, а не наемника.

Это образ сурового жития в своей полноте. Но бывает и частично суровое житие, свойственное любому подвизающемуся человеку, желающему принять участие в таинстве веры и Божественных заповедей. На поприще покаяния, на котором каждый верующий человек мобилизует свои силы в соответствии со своей верой, ревностью и характером, он на опыте испытает то, как скорбь сменяется утешением и наоборот.

Эти изменения являются законными явлениями жизни по Богу, а вовсе не приходят от психической неуравновешенности или превратностей жизни. Они даже полезны, потому что укрепляют духовный характер подвижника и уверяют его в том, что он находится на правильном пути. Тогда с дерзновением он говорит: Сия вся приидоша на ны, и не забыхом Тебе… вменихомся яко овцы заколения (Пс. 43, 18, 23).

Как-то он[97] рассказал нам, как дважды претерпевал одно тяжелое искушение, препятствовавшее ему совершать литургию. Несмотря на свои настойчивые просьбы, он не был услышан Богом. Тогда он обратился к Ангелу-хранителю и с укором сказал ему:

— Разве ты не послан для того, чтобы охранять меня и помогать мне? Почему не подаешь ты мне помощь в этом испытании?

И правда, искушение тотчас прошло, и он совершил литургию. Дух отчаяния приносит самые тяжелые мучения. Я желаю этим духовным бойцам[98], чтобы их никогда не оставляли терпение и настойчивость. Блажен человек, егоже аще накажеши, Господи, и от закона Твоего научиши его (Пс. 93, 12).

Блаженный старец часто указывал на терпение как на непременное средство спасения в скорбях. Он рассказывал нам о суровом образе жизни нашего старца Иосифа, который был словно заключенный во гробе. Рассказывал он и о некоем ином старце — Гаврииле, который испытывал желаниепричащаться каждый день. Этот старец держал крайне строгий пост, вызывавший естественные трудности. Однажды его боль и страдания превзошли естество, и он возвел очи свои горе, на небо. Неожиданно подвижник получил некое утешение и начал восклицать: «Цветы, цветы, благоухание!..» — и на этих словах предал свою блаженную душу подлинным цветам вечности.