Ради счастья. Повесть о Сергее Кирове

1

Тайга... Одно это слово могло и сильного духом человека вывести из равновесия, испугать. Покинуть культурный университетский Томск и поселиться в «медвежьей берлоге», да еще нелегально, было нелегко для молодого человека, мечтавшего об учении. Сергей бывал в Тайге и знал, что это «дыра» похуже Уржума. Но поручение партии было для него свято.

Однако окончательный отъезд в Тайгу затянулся до глубокой осени. Оказалось много срочных дел в городе, и приходилось, как агитатору и пропагандисту, разъезжать по губернии и бывать в той же Тайге.

Летом его избрали членом Томского комитета РСДРП, и только в первых числах октября Костриков незаметно приехал в Тайгу.

Тайга была крупной узловой станцией. Там находилось большое депо, где было занято много рабочих и специалистов. Из небольшого таежного села она превратилась в поселок с населением в несколько тысяч человек.

Костриков, бывая наездами в Тайге, знал местных партийцев из депо и даже был дружен с некоторыми из них. Собираясь переселяться в Тайгу, он заранее известил о своем приезде слесаря Серебренникова, члена подпольной организации, у которого не раз останавливался раньше.

Серебренников был тихий семейный человек. Его трудно было отнести к «бунтовщикам». И внешне он не выделялся: среднего роста, мешковатый, со скуластым неприметным лицом.

Он встретил Кострикова с ночным поездом, незаметно провел через пути и так же незаметно вывел к рубленой избе, где жили Серебренниковы.

— Если кто спросит про жильца, — предупредил хозяин жену и тещу, — говорите, что ко мне погостить приехал двоюродный брат...

Вечером к Серебренникову под видом гостей пришли местные партийцы Сургонт, Томс, Реутов и представитель Томского комитета РСДРП Писарев — худой, болезненный человек, которого Костриков должен был сменить. Его отзывали в Томск для лечения.

Костриков знал, что тайгинские товарищи — люди надежные и смелые. Томс и Сургонт, как ему рассказывали, были политическими ссыльными из Прибалтики, но, отбыв срок, остались жить в Тайге, работали слесарями. Реутов, широколицый здоровяк, — свой, сибиряк. Пришел из деревни, работал сцепщиком, а потом устроился в депо.

Костриков заговорил доверительно, душевно:

— Вы, друзья, наверное, уже знаете, что в Москве объявлена всеобщая стачка. Остановились заводы и фабрики, прекращено движение на Николаевской, Казанской и на других железных дорогах. Партия призывает рабочий класс к вооруженному восстанию.

Томский комитет РСДРП ставит перед нами задачу присоединиться к всеобщей стачке и остановить движение поездов на восток.

— Правильно! Давно пора! — спокойно заметил Серебренников.

— Наши рабочие уже знают, что в Красноярске и Чите бастуют, — заметил Томс. — Они готовы!

— Тогда надо собирать сходку, выбирать стачечный комитет, — заключил Костриков. — Я думаю, мы с вами и составим ядро стачечного комитета.

— Согласны! — решительно поддержал Сургонт.

— Погодите, товарищи, еще не все, — поднял руку Костриков. — Допустим, что митинг пройдет хорошо. Примем мы решение начать стачку. А кто будет управлять стачкой? Ведь жандармы и полиция, хотя их здесь и немного, могут разогнать, даже арестовать, стачечный комитет. У них оружие.

— Н-да. Это верно, — со вздохом сказал Серебренников.

— И нам надо вооружаться, — резко сказал Писарев и тут же закашлялся.

— Надо, согласен с вами, — поддержал Костриков. — А оружие есть только у меня и Писарева. Да, ночью приедут два наших товарища из Томска: студенты Пальчевский и Жихович, у них есть наганы...

— Вот видите, уже четверо вооруженных, — улыбнулся Томс.

— У машиниста Сологуба есть револьвер, — сказал Серебренников. — У меня есть ружьишко.

— Это уже сила, товарищи. Составим боевую дружину, — загорелся Костриков, — сразу же обезоружим жандармов и полицию.

— Надо найти подход к начальнику пути инженеру Клейну, — посоветовал Томс, — ему подчинена команда по охране полотна дороги. У них и берданы, и револьверы. И должно быть оружие на складе.

Костриков записал в книжечку, встряхнул отросшими волосами.

— Товарищ Томс, а что, если вас и назначим командиром боевой дружины?

— Надо Реутова командиром. Он был солдатом. Он умеет. А я могу просто помогать...

— Хорошо. Утвердим Реутова, товарищи?

— Утвердим!

— Значит, так, товарищи, — поднялся Костриков. — Завтра с утра проводим в депо митинг и выбираем стачечный комитет. Реутов же с дружинниками, которых соберем сегодня ночью, обезоруживает полицию, жандармов и ставит охрану в кабинете начальника станции, на телеграфе и на путях...