Ради счастья. Повесть о Сергее Кирове

2

Владикавказ — один из тех городов, которые сразу очаровывают свежего человека. Чистые улицы с каменными красивыми домиками, утопающими в цветущих садах, а над ними могучие горы со снежными вершинами. Если остановиться и замереть — услышишь, как в городском саду шумит Терек.

После бревенчатого Томска и таких же деревянных сереньких и грязных Новониколаевска и Иркутска Владикавказ поражал опрятностью, красотой и величием природы.

Костриков прошелся по городу, где увидел много горцев с кинжалами на поясе. Позванивая шпорами, щеголяли военные в белых черкесках.

Посидел в цветущем и благоухающем городском саду, послушал, как ревет Терек, и пошел отыскивать Лекарскую, где жили Серебренниковы.

И шум Терека, и зеленая гора над городом, и снежные вершины вдали, и ласковое солнце — все радовало его, вселяя надежду и уверенность в благополучии грядущих дней.

Отыскав на Лекарской небольшой белый домик, Костриков дождался безлюдья и только тогда позвонил у крылечка. Он надеялся, что его встретят старые знакомые со станции Тайга, у которых он когда-то скрывался. Но, приоткрыв дверь, на него пристально посмотрел незнакомый человек с русой бородкой, в очках.

— Извините, я, кажется, ошибся, — смущенно заговорил Сергей.

— А вам, собственно, кого?

— Я ищу Серебренниковых... сибиряков.

— Вы из Сибири?

Вопрос был условный, и Костриков назвал пароль;

— Да, привез им поклон от дяди.

Дверь тотчас распахнулась, и незнакомец приветливо сказал:

— Входите, пожалуйста...

Когда Костриков назвал себя, хозяин крепко пожал ему руку и повел знакомить с женой.

Проведя у милых, радушных людей несколько дней, Костриков узнал многое.

Терско-Дагестанский комитет РСДРП был разгромлен еще три года назад. Были разгромлены и рассеяны также и местные организации РСДРП в соседних городах. Предстояло революционную работу начинать заново.

Для начала решил осмотреться, изучить город, найти работу, устроиться оседло.

Серебренниковы уверяли, что в городе тихо. Начальник Терской области генерал-лейтенант Флейшер не раз похвалялся, что в военной столице Северного Кавказа с крамолой покончено навсегда. Костриков и сам думал, что в городе, кишащем военными и жандармами, никому и в голову не придет искать скрывающегося революционера.

Он решил изменить профессию: найти службу, которая бы не связывала. Удалось устроиться корректором в редакцию газеты «Терек». Снял комнату недалеко от редакции и зажил тихо, присматриваясь к городу, к людям...

Костриков не случайно пошел служить в газету. Должность скромная: платят мало, и надо высиживать свои часы, зато в газету стекаются все новости о событиях в Терской области. Вычитывая материалы газеты, можно многое узнать.

Была и еще одна сокровенная мечта — Кострикову хотелось сделаться репортером. Чувствовал в себе влечение и способности к журналистике. Вчитываясь в статьи, репортажи, фельетоны, он думал, что и сам бы мог написать не хуже. Но пока ему нужно было удержаться на должности корректора.

Он был исполнителен и вежлив со всеми. Доброта, отзывчивость и природное обаяние как-то сразу сделали Кострикова своим человеком в редакции и типографии. Он пил чай и обедал вместе с рабочими, ходил в горы с молодыми репортерами Ильиным и Яковлевым.

Делая корректуру, иногда приходил к заведующему редакцией Лукашевичу, пожилому худощавому человеку в очках, и спрашивал, нельзя ли изменить ту или иную фразу.

Тот выслушивал Кострикова, смотрел, говорил: «Это разумно» — и исправлял...

Приходы Кострикова с поправками продолжались довольно долго и изрядно надоели Лукашевичу.

— Знаете что, Миронов, вы мне совсем не даете работать. Если умеете отыскивать «блох» у других, почему бы вам не попробовать писать самому?

— А это возможно? — зарделся от радости Костриков.

— Приходите завтра с утра, пока я не занят номером, получите задание.

Костриков поблагодарил и ушел с надеждой в душе. Ему было поручено написать заметку в «Судебную хронику» о довольно обыденном деле — краже скаковой лошади у одного заезжего петербургского щеголя.

Под заметку отводилось сорок строк. Костриков написал шестьдесят, зная, что Лукашевич любит вычеркивать. Он явился к заведующему после обеда, когда тот обычно бывал в хорошем расположении духа.

— Ну-с, ну-с, показывайте, что вы там накропали.

— Написал на двадцать строк больше, чтобы было из чего вычеркнуть.

— Предусмотрительно! — улыбнулся тонкими губами Лукашевич. — А ну-ка, посмотрим...

Он взял статейку, быстро прочел и удивленно взглянул на Кострикова.

— И вам никто не помогал?

— Нет. Я только из суда...

Лукашевич прочел еще раз.

— А знаете, недурственно! Даже весьма заинтересовывает. Вы даже характеры наметили... Снесите прямо в типографию, — и расписался вверху.

— Позвольте, а как же с сокращениями?

— Никаких сокращений! Ступайте!

Заметка была опубликована без подписи. Никто, кроме Лукашевича, не знал, что автор ее — корректор Миронов. Но событие, описанное в ней, было подано так увлекательно, что заставило говорить о себе и в редакции, и в типографии.

Издатель «Терека» Назаров, смуглый седеющий человек, любил просматривать свежий номер за стаканом чая. Прочтя заметку о краже лошади, он спросил вошедшего с телеграммами Лукашевича:

— А скажите, пожалуйста, милейший, кто сегодня готовил «Судебную хронику»?

— Корректор Миронов.

— Как? Не может быть!

— Он! Я давал поручение. Оказался способным. Не мешало бы поощрить.

— Н-да-с. Отлично написано. Такого рода описания могут поднять подписку. Пришлите-ка его ко мне...

Костриков в белой рубашке, заправленной в брюки, затянутый широким брезентовым поясом с тремя пряжками на ремешках и кожаным карманчиком для часов, предстал перед Назаровым веселым, улыбающимся. Темно-русые густые волосы, зачесанные назад, завершали портрет молодого привлекательного парня.

— Ну-с, молодой человек, — добродушно заговорил издатель, жестом приглашая его присесть, — что же вы скрываете свои таланты?

— Нет, я не скрываю... я просто не решался.

— Отличная заметка. Свежо, интригующе и прочее. Одним словом, с сегодняшнего дня я зачисляю вас на должность репортера.

— Благодарю вас покорно.

— Полем вашей деятельности пока будет судебная хроника. А потом посмотрим...