Изгнанники Менантра. Книга 3. Забытый путь

— И как же ты это узнал? Летал, что ли? — с ухмылкой проговорил воевода.

— Летал, но не я, а шелковый мешок, пропитанный составом, который я использовал, чтобы поджечь палку. Он же мне помог много дней продержаться в воде, я им обмазался прежде чем спускаться в поток. Это вещество создает тонкую пленку, которая удерживает тепло. Но вернемся к нашему мешку. Я его наполнил теплым воздухом и шелк поднялся в небеса, к его краю я привесил корзинку, а в нее поместил несколько фарфоровых чашек, с различными веществами. Среди коих была и вода. Так вот, наверху вода превратилась в лед, а поверх шелка образовалась наледь со снегом. Я неоднократно проводил этот эксперимент, и все повторилось в точности, как в первый раз. Из этих опытов я сделал вывод, что от земли в небеса поднимается пар, от перегретой солнцем воды, там под воздействие холода, пар кристаллизуется, превращаясь в мелкие льдинки, которые наш глаз воспринимает как снег. А уже оттуда, с неба, падает к нам на землю, — Сантар сделал движение рукой показывая невидимую траекторию от неба к плоту.

— Ладно, пусть так. Но бог от этого не перестает быть причиной. Ему же нужно как-то делать снег, вот он и создал небо, холод, воду, лед. И вообще алхимик ты прекращай смущать простой люд. А не то священство прознает про твои штудии, и тогда дыбой дело не обойдется.

Довруж поежился, и потер занемевшее от долгого сидения плечо. В воде плеснула рыба, поплавок качнулся, и на секунду исчез. Старик напрягся, вглядываясь в муть бурого потока, но пробка вынырнула на поверхность, и повинуясь движению воды ушла далеко за край плота. Довруж с досады хлопнул о колено, и снова плюхнулся на корявый пень.

— Что же воевода я соглашусь с твоими доводами. Мне и впрямь не известно, что послужило всему началом. Потому отрицать Бога не возьмусь, но согласись, знать, как устроен мир интересно, хотя бы потому что это несет пользу.

— Соглашусь, — улыбнулся обычно суровый Лимом.

— Ну вот и хорошо. Так я это к чему, если принимать напасть стихии не только, как кару, или непреодолимое бедствие, то возможно мы увидим и несомненную пользу.

— И что же за пользу ты увидел в затопленных селах и полях. В кучах утопленников, в голоде и болезнях, что несомненно последуют за наводнением, — Лимом ткнул в сторону берега, указывая на раздувшийся труп вола.

— Это верно, но только если не видеть изменения погоды как оружие. А вот если предположить, что ветром или морозом можно управлять, представляешь какой силой будет обладать человек? — с плохо скрываемым нетерпением проговорил ученый.

Глаза Сантара блестели, отражая свет очага, догоравшего на соседнем плоту.

— Ересью отдают твои слова алхимик. Как есть ересью. Да и если отбросить божеское, все равно ничего хорошего не может получиться из придуманной тобой затеи, — недовольно отозвался воевода.

Старик-рыболов упустил удочку, он завороженно внимал словам чужака, не замечая, что удило уплывает по черным водам реки.

Сильный толчок опрокинул пень, на котором сидел воевода. Чертыхаясь воин покатился по плоту. Довруж свалился в топкую грязь прибрежной полосы, сразу погрузившись по пояс в ил. Старик истошно закричал, и потянулся к веткам ивы печально склонившей крону к самой воде. Сантар удержался на ногах, но упустил арбалетное ложе. Глухо стукнув о бревна, оно откатилось к Лимому, но воевода не заметил искусно вырезанный приклад, его внимание приковали молниеносные движения с виду неповоротливого чужака. Сантар в доли секунды оказался подле Лимома, легко рванув воина на себя он поднял его на ноги, и тут же шагнув к краю плота с силой оттолкнулся. Мощное тело перелетело полоску воды, и толстые ноги увязли в прибрежной жиже, а руки ученого ухватились за ветви ивы. К тому моменту старика засосало по глаза, сухие руки, высоко поднятые над головой, судорожно искали помощь.

Одним движением Сантар отломил толстую ветвь от ивового ствола, всхлипнув дерево расплескало черную топь. Точно акробат ученый пробежал по ветви, которая медленно погружалась в прожорливо чмокающую грязь. Довруж рванулся, из последних сил стараясь освободиться от оков смрадного плена, но дно разошлось и тело непреодолимо потянуло вниз. Неожиданно погружение остановилось, и деда с отвратительным чавканьем вырвало из объятий трясины. Разлепив забитые илом глаза, Довруж увидел улыбающееся лицо Сантара. Чужак держал его за руку, кисть нестерпимо ломило от мощной хватки спасителя. Не теряя драгоценных мгновений, ученый поволок старика к берегу. Едва они шагнули на твердую почву, ветка окончательно погрузилась в зловонную пучину. Довруж застыл, глядя на черный ил, Сантар подтолкнул его к мощенной дороге, от чего тело старика сильно вздрогнуло.

— Пошли, нас ждут, — негромко проговорил ученый.

Довруж оторвал глаза от реки и шатаясь побрел к воинам Лимома, туда, где сгустившуюся тьму разгоняли факелы. Дружина деловито седлала скакунов, совсем не обращая внимания на смердов. Рядом суетились женщины вытаскивая все ценное, с плотов на берег. Время от времени слышался грудной голос Аделии, которая руководила выгрузкой. К Лимому подбежал конюх Митька.

— Все последняя!!! — задорно крикнул парень, кивая в сторону лошадей.

От реки пошел туман, факелы затрещали, роняя искры на мокрую землю, вышла луна. Серебристые лучи затерялись в плотных клубах, причудливо освещая белый полог, наступавший от реки на людей.

— Быстрее!!! Пошевеливайтесь, надо выдвигаться!!! — кричал Лимом.

— Давай-ка ребятки, подналяжем! Да оставь оглоблю Митька, лучше помоги Нуману! — слышались из тумана команды Волка.

— Куда мы сейчас? — спросил, появившийся из клубящегося омута Сантар.

— А вот и ты, — раздраженно проговорил воевода.

— Я думал, ты все, того, — Лимом, с презрением взглянул на Довружа. — Ты зачем полез его спасать? Он же смерд, к тому же старик, что толку в его жизни? — отчитывал чужака воевода. — Все равно не сегодня, завтра концы отдаст.

— Не спеши оценивать стоимость чужой жизни. Ни ты, ни я не можем сказать, что принесет в мир этот человек. Возможно перед нами будущий ученый, которому суждено спасти миллионы жизней.

— Он старик, — усмехнулся воевода.

— Его век подошел к концу, — с насмешкой в голосе вторил брату Волк.

Воин вышел к ним из тумана, держа под узду лошадь. Довруж поежился не то от сырости, не то от насмешливого тона воинов.

— Старость — это опыт и мудрость, а не вина, — продолжал защищать Довружа ученый.

— Как хочешь алхимик, — с улыбкой ответил Лимом.

Воевода махнул рукой, и скрылся в белесой пелене.

— В путь!!! — прозвучало из темноты.

Отряд двинулся вперед, факелы четко определяли всадников, что окружили две тяжело нагруженные телеги. Волк лихо вскочил в седло, и приняв горящую головню из рук слуги, направил скакуна в хвост каравана. Ученый и старик пошли следом, стараясь держаться подле телеги.

****

К утру отряд вышел под стены Ронады. Столица Дангрисиды полнилась беглецами со всего королевства. Уже у моста, что перекинулся через реку Чернуху, толпились голодные толпы. В надежде на хлебные раздачи жители королевства пытались пробиться в город, но многочисленная стража жестоко расправлялась со всеми, кто искал обходные пути, и нарушал установленный порядок. Несмотря на общую сутолоку, воины умело отделяли попрошаек и нищих, от селян, потерявших все из-за стихии. Получившие отказ, ожидали в раскинувшемся по берегам Чернухи лагере, в надежде на удачный случай, что позволит проникнуть в столицу. Народ сновал между крытыми телегами, которые превратили пригород столицы в лабиринт. Вдоль дороги, по обеим ее сторонам, трещали костры, давшие приют под открытым небом всем тем, кому не хватило денег на укрытие под сенью передвижных домов.

Отряд Лимома проехал без досмотра и придирок со стороны караула. Сержант с мохнатыми бровями и рассеченной губой радостно поприветствовал воеводу.

— Вижу и твой дом тоже разрушен? — сочувственно произнес глава стражей.

— Свелев ушел под воду, я привел всех, кого успел спасти — невесело отозвался Лимом. — Что слышно в столице?

— Сам видишь, народ валит, что дурной. Царь собирает дружину, тульгане перешли засеку вдоль Сугны. Четыре дня назад сняли нашу заставу у Скользкого брода, сегодня уже, наверное, под Кошелевым.

— Это как же они по воде-то, — удивился воевода.

— У них уже две недели как сухо! Это нас боженька за что-то невзлюбил, а окаянные только и рады. Царь в гневе, такое бедствие, армия созвана, а воеводы не торопятся. Ты четвертый, за последние три дня.

— То и не удивительно Канир, сам видишь, что твориться. Кто уцелел, и хотел бы приехать не может поспеть, дожди столько дней Дангрисиду поливали. Думаю, в ближайшие дни воеводы начнут собираться.

— Ну дай бог, чтоб так и было. Ладно, заболтались мы, а тебя заждались в царских палатах, — Канир криво усмехнулся, и приказал стражам пропустить обоз Лимома.

Неделя пролетела незаметно, Аделия приводила в порядок новый дом воеводы. Лимому пришлось купить старый дом на Привратной улице. С виду ничем не примечательное двухэтажное строение, приютило беглецов Свелева. Довруж остался при супруге Лимома. Грозная хозяйка использовала шустрого старика для поручений, требовавших приложения ума. Лучшей доли Довруж и пожелать не мог, к тому же хвастушка Светка, так полюбившаяся старику, приняла на себя обязанности швеи Аделии. Особое расположение воеводиной жены сделало девчонку, старшей над прислугой.

Об одном Довруж жалел, прекратились его беседы с удивительным чужаком. Сантар теперь весь день находился при хозяине. Мрачнея день ото дня чужак, перестал общаться с прислугой, да и с воеводой у них все чаще случались перепалки. Слуги с удивлением взирали на горячие споры простолюдина и правителя, пусть и заштатного городка, но все же правителя. Особенно сильная ругань начиналась после посещения царских палат. Довруж так и не понял, чем так не угодил чужаку Бенкарт. Царь как царь, получше многих, что правили до него. Людей жалеет, а что нищета, так, то от бога, и злых бояр. Уж очень жадны советники царя, особенно Мурлозовы. Окрутили Бенкарта, и лютуют, пока царь спасает земли Дангрисиды от тульган, шувенгов и разных иных ворогов. Конечно при Старом Ористе жилось привольней, соседи попритихли, зима уходила вовремя, лето вступало в свое время, вот только земля родить перестала под конец правления царя, прозванного в народе Разумным. Уже тогда пошли слухи, что гневаются небеса на род людской за грехи его. Хотя если верить Сантару, то недород произошел из-за того, что закончились леса.

— Ваши леса, будучи срубленными и сожженными, давали превосходную золу, что питала злаки. Два, три года урожай, а затем надо вырубать новую деляну, поскольку поле истощалось, так оно и шло до сего времени. Теперь же запас свободных земель, где ни разу не пахали, или на которых вырос зрелый лес не осталось. Отсюда и неурожай. Стоит дать земле отдохнуть два, три человеческих века, как она вновь подарит и лес, и плодородную деляну — объяснял чужак, терпеливо пробираясь через суеверия простолюдина.

Сегодня Сантар не на шутку сцепился с хозяином, уже четверть часа в комнате воеводы стоял крик.