Изгнанники Менантра. Книга 3. Забытый путь

— Прости, я не хотел, — ладони ученого разжались, и воевода отвалился назад.

Морщась от боли Лимом попытался пошевелить кистями, но руки не слушались.

— Вот видишь, и тут ты не хотел, — с укором произнес воевода. — Ты знаешь, что Аделия погибла? — спросил он как-то буднично.

— Нет, — сжимаясь под грозным взглядом Лимома, отозвался Сантар.

— Мне жаль, что так получилось, но так продолжаться не могло. Нельзя пренебрегать жизнями многих ради блага верхов. Человек должен думать, не только о себе…

— Ха, ты меня учишь, что такое долг? Меня потомственного воина? Весь мой род уже три века служит на благо Дангрисиды. Думаешь я не вижу страдания простолюдинов? Вижу, но что я могу поделать если земля не родит, если враг грабит наши селения и города, если мороз приходит раньше времени. Ты своим бунтом убил куда больше людей, чем голод и стужа. Люди все равно будут умирать, всегда будет несправедливость и ни ты, ни я этого не изменим.

— Твои слова мудры, но если ничего не делать, то ничего и не измениться. Человек по своей сути творец, его ум дает ему право менять условия, в которые его ставит природа. Сейчас старые правила не работают, нам надо найти новый способ сосуществовать, чтобы выжить в надвигающейся катастрофе.

— И что ты предлагаешь?

— Новое царство, без угнетения, и несправедливости. Но хозяйство нужно вести иначе.

— И чем же ты хочешь заменить соху и молот?

— Наукой. На ваше счастье, я немало времени занимаюсь исследованием мира. Помнишь самоходный плот?

— Ну.

— Так вот молния может дать и самоходную телегу, которая будет и возить, и пахать. И молот, что сможет без устали ковать, и мельницу которой не нужен ветер. Наука может все, или почти все.

Лимом с сомнением покачал головой и отвернулся от ученого.

Вибрация тронула воздух, воевода с сомнением посмотрел на сломанные руки, но кости выправлялись, а багровые отеки рассасывались под его пристальным взором.

— Как это возможно? — все еще не веря глазам произнес Лимом.

«О» сменило «М», не прекращая гудеть Сантар пополз к стене, камень легко подался под рукой, и расходясь в стороны пропустил чужака наружу. Воевода двинулся за Сантаром, когда его голова показалась в узком коридоре, что окружал каменный мешок, из-за поворота вышла стража. Охрана застыла на месте, и с немым удивлением разглядывала измазанных в дерьме беглецов.

— Стоять!!! — пробасил плечистый страж выставляя копье навстречу Сантару.

Чужак выставил перед собой руки, развернув ладони навстречу плечистому и дружелюбно улыбаясь повторял.

— Тихо. Тихо.

Стражник крикнул и нанес удар, целя в ученого, но копье остановилось меньше чем на расстоянии пальца от живота Сантара. Еще несколько раз плечистый тыкал жалом в чужака, но острие точно натыкалось на невидимое препятствие. Изумленные глаза стража буквально лезли из орбит. Соратник плечистого попытался помочь товарищу, и со всей силы рубанул по ногам беглеца.

— Тихо. Тихо, — звучало в ответ на атаки.

На секунду Лимом совершенно отчетливо увидел графитовый конус, который быстро вырос из центра грудины Сантара, а мгновение спустя ушел вперед на стражей. Следом черный полог поглотил врага, а затем тьма прояснилась, точно растворилась в воздухе. Стражи казалось ничего не замечали, они методично нападали на беглеца, что стоял перед ними вытянув руки и благодушно улыбаясь.

Удар копья ожидаемо не достиг цели, но теперь жало отскочило назад и отшвырнуло нападавшего. Страж завыл, точно дикий зверь, его руки пытались зажать культю отрубленной под коленом ноги. Плечистый испуганно развернулся к раненному товарищу, и бросив копье кинулся прочь из коридора, но уже на третьем шаге повалился на колени извергая кровавую кашу изо рта. Глядя на муки плечистого, обезноженный страж, завыл еще громче. Сантар махнул рукой Лимому, и брезгливо морщась перешагнул багровую лужу, плечистый попытался дотянуться до него. Ученый отвел руку стража в сторону, и точным ударом ноги опрокинул на спину.

— Нам надо торопиться. На его вопли сейчас сбежится вся монастырская охрана, — чужак ткнул в сторону обезноженного.

Лимом мелко перебирая ногами догнал Сантара, уверенно шагающего к лестничному проему. Ночь скрыла беглецов, когда они вышли в монастырский двор. В крепости шумели стражи, они искали убийц. Ударил колокол, вибрация всколыхнула тьму, а оглушающий гул поглотил пение ученого. В крепостной стене открылся проход, размягченный камень пополз под собственным весом на смерзшуюся землю. Застывая у оплавленной дыры пластичным навалом, гранит сильно смахивал на размякшую глину гончара.

****

— Что это было? — задыхаясь от одышки, спросил воевода.

Несвежий воздух и долгое сидение в каземате, подточили силы бывалого воина.

— Эти двое избили сами себя, — нехотя проговорил ученый, присаживаясь на поваленный ствол березы.

Облезлая коряга, покрытая плотной коркой наледи, затрещала, разгоняя тишину ночного леса. Лимом испуганно за озирался, он все еще опасался погони, хотя прошло уже больше суток, как они выбрались из Ронады.

— Как избили сами себя? Я видел, как ты колдовал! Хватит лгать! Ты чернокнижник?! — закричал воевода.

— Не кричи, волки придут, — напряженно прислушиваясь ответил Сантар. — Я уже тебе говорил, что никогда не занимался магией, или чем-то, что связано с чудом. Я ученый, по-твоему алхимик. То, что ты видел не более чем навык работы со свойствами материи. Для начала, тебе надо понять, что все, что тебя окружает имеет первооснову…

— Да знаю, эфир, ничего нового — раздраженно оборвал ученого воевода.

— Нет не эфир, миром правит вибрация, колебания, что дают звук, форму, свет. Они суть всего.

— Да ты издеваешься надо мной!!! — рассвирепел Лимом.

Воин сделал шаг в сторону Сантара.

— Не повторяй ошибок, прежде совершенных, — жестко произнес ученый, даже не делая попыток подняться с березового ствола.

Лимом застыл в двух шагах от Сантара, сверля налитыми кровью глазами, темные пещеры чужака, в которых время от времени пробегала искра.

— Прими то, что я тебе рассказываю, или не задавай вопросы. Иных ответов у меня для тебя нет, — жестко произнес Сантар, воевода обессилено плюхнулся на землю. — То, что ты видел, энергия, или вибрация, запущенная моим голосом и биотоками мозга. Силой мысли я запустил процесс, который перешел от искажения пространства к отражению. Эти два идиота били сами себя, не осознавая и не чувствуя, как их поля разрушаются, их же оружием. У всего есть поле, вибрация. Некоторые виды колебаний действуют в унисон, некоторые входят в резонанс, тогда происходит хаос и разрушение. Ты, чем бросаться на меня с кулаками, лучше скажи спасибо, я подарил тебе бессмертие, о котором веками мечтали ваши правители.

Воевода сидел прямо на снегу, украденный тулуп давно промерз и снег холодил задницу, но Лимом не замечал этого. Все внимание воеводы поглотил мохнатый чужестранец, который несмотря на всю ту околесицу, что только что нес, теперь казался ему почти богом.

— Ладно, спорить с тобой у меня, пожалуй, ума не хватит, но то, что ты богохульник каких наш край еще не видел это точно, — не то с восхищение, не то с осуждением произнес воевода. — Вот только в толк не возьму почему тебя не раскололи святоши, у них рука набита, да и глаз цепкий. Ты же вожак бунтарей, как тебе удалось попасть ко мне в мешок? — недобро прищурился Лимом.

— Арик взял на себя всю вину, потому меня сочли лишь бунтарем, а почему кинули к тебе не знаю.

— Зато я знаю. Бенкарт видел тебя в моей свите, вот и решил, что я заодно с вами. Это он мне в назидание кинул, твое тело. Думаю, палач решил, что ты не жилец, иначе не миновать бы тебе плахи. Арика ты своими фокусами заставил взять на себя вину?

— Нет, он меня удивил. Я никогда не встречал людей, готовых жертвовать жизнью ради блага других. Он очень боялся, что меня казнят. Хотел, чтобы я подарил простолюдинам свободу.

— Ну да, — с сомнением крякнул Лимом.

****

Довруж оторвался от поисков жаворонка, и потер затекшую шею. Немного поколебавшись зашел в гараж, и примостился на высокий табурет подле верстака. Руки привычно взялись за напильник, зажатый в тисках стальной прут отдал первую порцию металлической пыли.

****

Неприятно резануло сердце осунувшееся лицо Светки. Голод и долгий путь погасили буйный нрав девушки. Опустив плечи и глядя в пустоту, Света сидела у очага, слабые руки с трудом удерживали миску с бульоном. Поодаль, по-хозяйски развалившись в кресле, покрытом волчьей шкурой, наслаждался теплом похудевший Сантар. Довруж, храпел у огня, иногда просыпаясь для того, чтобы отловить очередную блоху. Лимом не мог поверить, что им удалось выжить. За стенами Улавая много дней стенала вьюга, которую иногда сменял трескучий мороз. Старики говорили, что даже их прадеды не знали такого бедствия. Лимому повезло, он успел добрести в земли Налома, брата, который стоял воеводой в приграничье. Здесь, в предгорьях Рояла совсем не ощущалась война, что уже несколько месяцев опустошала города Дангрисиды.

— Вижу тебя здорово потрепало? — не то спросил, не то отметил воевода, недружелюбно глядя на Сантара.

— Потрепало. За стенами сейчас непросто, — устало отозвался ученый, с трудом отрывая взор от малиновых углей, которые то разгорались, то угасали, точно подмигивая гостю из очага. — Тут хорошо, тепло и еда есть, а там стужа да смерть.

— Безносая и впрямь распоясалась. Пригороды пусты, непогода выгнала людей в леса. Не знаю, что смерды ищут там? Зверь ушел за Седло Тролля. Ну, зато коры навалом, жуй не хочу, — усмехнулся Лимом.

Сантар тяжело взглянул на воеводу, и вздохнул, его глаза вновь уставились на опушенные седым пеплом угли.

— Слышал, Бенкарт помер? Наши войска разбили у Космени, так царь и представился. Сердце не выдержало, прямо на троне дух испустил, — снова начал Лимом.

— Слышал, — равнодушно ответил ученый.

— И сынок его, Орист, свалился с колокольни. Говорят, ему тульгане помогли…

— Тульгане? Они, что уже в Ронаде? — удивился Сантар.

— Ты где все это время был? Уже месяц как в царских палатах хозяйничают. Их воевода Анар Холист, ждет приезда Вольмара.

— Вольмара? Принца?

— Ага. Его сиятельство оплошал, отправился в путь в самый разгар зимы, и едва не околел. Мороз Дангрисиды пощипал его руки, по слухам четыре пальца отняли, — воевода хрипло рассмеялся. — Не дается нашим соседям чужая земля. Раньше думал, что бог на нас прогневался. Теперь вижу, не понять нам мудрости всевышнего. Ведь предусмотрел и падение никчемного царька, и пресечение династии, и врагу не позволил без потерь завладеть брошенным царством.

— Что за бред ты несешь! — не выдержал Сантар. Он нагнулся к собеседнику, так, что Лимом отчетливо видел огни догорающего очага в темных глазах чужака. — Деревни пусты, кругом мертвые. Сгинули, либо от мороза, либо от голода. Выйди, посмотри, что твориться в землях твоего брата! Если это божий промысел, то что за богов ты почитаешь?! Не слишком ли высокая цена за нерадивость правителя?!

Лимом попытался возразить, вислоусое лицо, истомленное многодневной бессонницей, покрылось багрянцем. Света испуганно уставилась на Сантара, пустые прежде глаза наполнили слезы. Она вспомнила тихие поселения без единой живой души, черные ноги старика Довружа, холодные точно лед. Перекошенные от похоти и ярости лица мародерствующих дезертиров, а после мертвые тела насильников.