Шурупы

Глава четвертая

«Джейран» Ярина с пролета был практически неразличим на фоне тигонских скал. Достигнув нужных координат, Виталий со стажером зависли и принялись осматриваться. И только минуты через две молодые глаза Сытина выхватили внизу знакомый силуэт.

– Да вот он! – сказал Юра почти весело.

Виталий хотел переспросить: «Где?», но стажер уже тыкал пальцем в лобовой колпак чуть левее продольной оси глайдера.

– Вот! – повторил Сытин.

Сначала там, куда он указывал, Виталий разглядел несколько каменных россыпей и длинную, слегка изломанную белесую полосу. Одна россыпь громоздилась прямо на полосе и делила ее примерно пополам.

Пятью секундами позже у Виталия словно пелена с глаз упала – р-раз, и все: он понял, что никакая это не россыпь, а слегка покореженная двухсотка «Джейран», начисто лишенная хвостовых обтекателей и вертикального стабилизатора.

– Садимся! – объявил он.

Сытин дисциплинированно вжался в кресло и выбрал слабину на ремнях.

Сели они удачно, на сравнительно ровное место и недалеко от разбившейся двухсотки.

Белая полоса оказалась трещиной в каменном массиве, доверху забитой притрамбованным снегом. Снег был уже не ослепительно-белый, как давешние свеженаметенные сугробики у опор кораблей, а имел отчетливый сероватый оттенок.

Включить обогрев костюмов было делом нескольких секунд, а оборудование на первичный осмотр таскать бессмысленно: все равно пока непонятно, что именно понадобится в первую очередь. Поэтому Виталий проверил маску, убедился, что термоэлементы в костюме потеплели, вынул из кобуры пистолет, удостоверился, что батарея заряжена полностью, вернул в кобуру и повернулся к Сытину.

– Ну что, Юра? Готов?

– Готов, мастер! – бодро подтвердил тот.

– Пошли!

Они вылезли на промороженную поверхность Тигона. От базы их сейчас отделяло без малого полтысячи километров, поэтому можно было считать, что они наконец-то попали на настоящий Тигон, дикий и неизведанный, а не на обжитый форпост Семеновского полка.

Даже маячивший неподалеку «Джейран» не особенно посягал на дикость – он сам стал ею, потому что не смог вернуться к месту приписки и потерялся здесь, на тогда еще не освоенной луне Ириллы. С тех пор минуло три с лишним десятка лет, но сколько-нибудь освоенной упомянутая луна так и не стала – за исключением крохотного пятачка, на котором расположился базовый лагерь научников и полевая точка семеновцев. И никто из землян до сих пор ничего толком не знает ни о здешних каменных россыпях, ни о скалах на горизонте, ни о закупоренной трещине.

Дикость, как она есть. Она когда-то победила лейтенанта Ярина. Задача спецов из R-80 состояла в том, чтобы на этот раз победил человек, а разыгравшаяся здесь трагедия по возможности никогда больше не повторилась. Нигде.

– Юра! – позвал Виталий.

– Да, мастер! – обернулся тот с готовностью.

– Доверяю вести съемку!

– Ух ты! – даже невзирая на маску, было понятно: стажер улыбается от уха до уха – вести съемку Виталий приказал ему впервые, раньше всегда снимал и комментировал сам.

– Что «ух ты»? Готов или нет? – пробурчал Виталий.

– Готов, мастер! Раз-два, поехали!

Когда стажер успел прикрепить к маске объектив видеоглазка, Виталий не заметил. Однако красный огонек ведущейся записи вовсю мигал у его правого виска. Как и положено в начале видеоотчета, Юра дал общий план и не двигался, пока мастер диктовал начальную вводную: дату, местоположение, координаты, метеообстановку, модель потерпевшего крушение корабля, его приписку и экипаж, предполагаемую дату катастрофы. Все это Виталий наговорил ровным, бесстрастным голосом, привычно и рутинно.

«Джейран Соло-М» сидел в трещине с легким креном на левый борт и небольшим дифферентом в нос. Было ли это результатом не вполне удачной посадки, или двухсотка вплавилась в снег уже потом – Виталий пока не знал.

Обшивка была продрана как минимум в трех местах; все три – позади рубочного колпака, но сам колпак остался целым. Если пилот в момент аварии находился в рубке и успел задраиться – вполне возможно, что и герметичность сохранил. А вот кормовой части здорово досталось, даже частично сохранившиеся горизонтальные стабилизаторы выглядели изжеванными. Однако поверхностного осмотра вполне хватило для вывода: повреждения в основном косметические, хотя и обширные. Вряд ли задеты двигатели и системы жизнеобеспечения. Вторично Виталий подумал, что, если Ярин пережил первые минуты катастрофы, дальше его шансы уцелеть ощутимо повышались. По сути дела, главное в такой ситуации – восстановить герметичность, если повреждена обшивка. С этим в большинстве случаев справлялась и автоматика, но необходимо было, чтобы люди не оказались в отсекаемых помещениях.

Логика подсказывала: раз корабль не выглядит просто рухнувшим с неба, а худо-бедно севшим, значит, Ярин как минимум пережил посадку. «Джейран» вполне способен сесть и с изжеванными стабилизаторами, были бы у пилота руки прямые да дух крепок.

– Ну, что думаешь? – спросил Виталий у стажера, когда тот выключил камеру.

– Думаю, надо тащить сюда автономы и плавить снег. Пока днище скрыто – ни хрена мы не поймем, – отозвался тот с непонятной уверенностью.

– Грубо, но верно, – вздохнул Виталий. – А какие автономы?

– Космодромные. Которые пятаки продувают от мусора – у них и нагрев есть на случай снегопадов, я такие в Академии обслуживал.

Виталий задумался. Мысль была интересная и в целом правильная, хотя сам он в первую очередь подумал об автономах-разведчиках. Наподобие тех, которыми пользовались при исследовании новых перспективных колоний. При штурме чужой базы на Лорее, помянутой майором с нашивками, Виталий и Коля Волошин (в то время – Терентьев) таких немало угробили. Да и вообще автономы-разведчики в любых войсках считались ресурсом в высшей степени расходным, а тот, кто распределял новые комплекты по частям и подразделениям, был, с одной стороны, крайне нужным и важным человеком, а с другой – не знал покоя ни днем, ни ночью. Постоянно дергали алчущие. Такие разведчики тоже умели плавить снег и лед, но что-то Виталию подсказывало: специализированные космодромные автономы справятся с этим лучше, а главное – быстрее. Особенно если ими будет командовать специалист, хорошо их знающий.

– Тогда и думать нечего. Сделай еще с десяток статичных планов для отчета, и полетели назад.

Виталий опасался, что сегодня больше ничего не успеть, однако ошибся: все тот же угрюмый начальник космодрома вызвал необъятного, как аэростат, сержанта по фамилии Ружичка и негромко велел:

– Помоги ребятам.

Ружичка жизнерадостно ответил:

– Поможем! Чего надо?

Виталий объяснил. Ружичка почесал переносицу и затребовал подробности, желательно с видео. Прокрутили ему ролик. Сержант поцокал языком:

– Какие, однако, основательные люди, замечательное видео сняли, все понятно! Сейчас поужинаем, а сразу после озадачим операторов, хватит им бездельничать, холки отъели – битюги обзавидуются, пора повкалывать! Готовьтесь к вылету!

От такого напора Виталий немного оторопел. Но в полете к Эрцабу они наотдыхались на полгода вперед, поэтому мысль встретить ночь в холодной тигонской пустыне не особенно пугала.

«Действительно, чего тянуть, раз люди тут умаялись отъедать холки и жаждут поработать, а заодно и хорошим людям помочь? – думал Виталий, слушая Ружичку и периодически кивая. – Тем более этот висяк с найденным „Джейраном“ и семеновцам, и прикомандированным тройцам наверняка уже давно поперек горла: и трогать без спецов нельзя, и забыть не позволяют…»

Всего через час после ужина Виталий с Юрой почтительно наблюдали, как космодромные автономы, которых операторы меж собой величали снегоедами, трудолюбиво принялись вгрызаться в трещину примерно в десяти-двенадцати метрах от носа вмерзшего «Джейрана».

Для начала снегоеды углубились метра на три, оперативно откачивая из воронки талую воду и сливая ее вниз по слабому склону. Потом пробурили глубокий шурф во льду у самого края трещины и спустили в него гибкий нагревательный элемент – тлеющий алым шнур. Как объяснил один из операторов, шурф били к загодя насканированным пустотам. А затем снегоеды просто стали плавить слежавшийся снеголед у самых бортов корабля. Вода самотеком радостно уходила сначала в воронку, а потом в шурф и те самые пустоты. И уже там, внизу, где не было алого шнура, замерзала снова.

Виталий не мог не оценить профессионализм операторов и их рабочую смекалку, а стажер так и вовсе языком от восторга поцокал.

– Хитро́! – произнес он с нескрываемым воодушевлением. – Умеют!

Виталий промолчал, но настроение у него тоже улучшилось, хотя опыт упрямо подсказывал: вот чуть погодя начнут исследовать освобожденный ото льдов «Джейран», там и посыплются проблемы и трудности, как из рога изобилия. Одну проблему предвидеть было несложно: трещина заметно шире корабля, если убрать достаточно льда, – корабль станет проседать. Лед, конечно, плавили не весь, только вокруг корабля, однако опираться эдакой махине все равно на что-то надо.

– Как только просядет хоть на миллиметр, – предупредил Виталий операторов, – стоп, шарманка! Будем крепить.

– Ясное дело! – отозвался старший в чине капрала. Звали его Лешей, и был он молод, неунывающ и розовощек, даже из-под маски видно. – Закрепим, господин капитан, не бойтесь!

– Было б чего, – проворчал Виталий.

– Мы за последний год из трещин столько всего наковыряли! – доверительно сообщил Леша. – Сразу после высадки как было? Что ни выезд – непременно что-нибудь потеряют или обронят. А то и вездеход – либо застрянет где, либо вовсе провалится. А доставать кому? Нам конечно. Вот и натренировались, хошь не хошь. Это потом уже разведка заранее трассы сканировать навострилась, а поначалу эти трещины нам уйму крови попили.

– Жертвы были? – справился Виталий зачем-то.

Леша сразу посмурнел:

– Были…

Дальше выспрашивать Виталий не стал. Какое дело черствому шурупу до героических дел столь же героической разведки?

Минут через десять Леша внезапно встрепенулся, внимательно поглядел на «Джейран», на лед, на стены трещины и скомандовал своим «стоп». На вопросительный взгляд Виталия он с видом глубоко убежденного в своей правоте человека сообщил:

– Не будем мы ждать, пока он сдвинется, господин капитан! Ну его, как шарахнется вниз, в пустоты – доставай потом! Сейчас закрепим не мешкая.

Виталий даже не успел поинтересоваться – каким образом закрепят?

Часть автономов принялась выжигать в скале наклонные узкие шурфы, часть начала таскать из такелага продолговатые металлические опоры. Еще немного – и Виталий сообразил: они сооружают нечто вроде кильблоков для морских яхт, только крепят их не к тележке с колесами, а утапливают одним концом в каменный массив. Некоторые опоры сначала наклонно уходили в лед и только где-то ниже – в камень.

Закончив, автономы снова принялись плавить оставшиеся ледяные пласты, упорно и методично.

В принципе, уже начали открываться закругления в нижней части корпуса «Джейрана», и с носа, и с кормы, но в районе миделя вскоре случилась очередная заминка. Виталий со стажером терпеливо ждали сверху, у края трещины, а рядовые операторы о чем-то вполголоса совещались внизу.