Всадник на рыжем коне (Всадник Апокалипсиса - 2)

Само собой, озвучивать свои догадки я даже не подумал — дослушал объяснения командира до самого конца, поинтересовался, готова ли статья, которую я должен буду выложить на свою официальную страничку, дважды прочитал предложенный вариант и отрицательно помотал головой:

— Манера изложения не лезет ни в какие ворота. Поэтому имеет смысл передать этот черновик личности, которая не один месяц писала статьи от моего имени и общалась с моими подписчиками: поверь, после ее правки этот материал рванет в разы мощнее, чем так, как есть! Кроме того, было бы неплохо обнародовать окончательный вариант не статьей, а в форме видеообращения к фанатам.

Валет потер гладко выбритый подбородок, несколько мгновений невидящим взглядом смотрел в стену, а затем усмехнулся:

— Связываться со своей зазнобушкой будешь через Эмира, только по предложенной им технологии и под его личным контролем. Первым делом объяснишь подруге политику партии: материалы, которые она будет получать от тебя, являются секретными; знакомить с ними кого бы то ни было строжайше запрещено; готовые варианты можно будет выкладывать только на твою страничку, только после их изучения твоим начальством и только по твоей команде…

Эта часть его монолога показалась мне бесконечной. Однако, понимая, что он отрабатывает «обязательную программу» отнюдь не из-за желания поболтать, я старательно вслушивался в каждое предложение. А когда поток ценных указаний, наконец, иссяк, пообещал, что все будет именно так и никак иначе. После чего рискнул проверить свои выводы и осторожно поинтересовался:

— Раз «материалы, которые она будет получать от меня», значит, мы получили команду «Фас», верно?

— Не дурак! — без тени улыбки заявил Валет, потомил меня театральной паузой и приятно удивил: — Да, Пашу-Пулемета списали со счетов, и его империя превратилась в бесхозную булочку. Так что в ближайшее время его конкуренты начнут рвать ее на части. А мы приложим все усилия, чтобы задавить ту гнусь, которую он прикормил, вырастил и приучил к абсолютной безнаказанности…

Пока я вспоминал недавнее прошлое, Киселева оглядела меня с ног до головы и расфокусировала взгляд, видимо, пытаясь сообразить, где я мог светить свое личико. Парни ехидно заулыбались. А Варнак решил проявить великодушие:

— Ладно, не мучайся — он дрался. В боях без правил.

— Пусть всего год, но все проведенные бои выиграл в первом раунде! — радостно подхватил Витязь.

Киселева понуро опустила русую головенку и расстроено призналась, что этим видом спорта никогда не интересовалась. Чем здорово разочаровала самых оголтелых фанатиков ММА и сподобила их залиться соловьями.

Прекрасно зная, что о мире смешанных единоборств, моих прошлых победах и будущей карьере отдельные личности могут трепаться часами, я жестом прервал начавшуюся полемику и подвел Ольгу к свободному месту рядом с Робокопом:

— Если желание забыться еще не пропало, то падай тут. А я организую легкий перекус с американским армейским колоритом.

Желающих покормить несчастную девчонку или присоединиться к трапезе оказалось достаточно много, поэтому к моменту, когда наш Ил, наконец, тронулся с места, все «лежбище» оказалось завалено содержимым суточных рационов питания. Правда, основные блюда мы согрели только после того, как самолет набрал высоту, но во время взлета добросовестно уничтожали самую вкусную часть сухпайков — плавленые сырки и чипсы. В промышленных количествах. И подсовывали Ольге свои порции. А она не отказывалась: брала все, что давали, и благодарила такими выразительными взглядами, что лично у меня обрывалось сердце. Потом объелась, завернулась в одеяло, позаимствованное из автобуса, привалилась к моему плечу и задремала.

Парни тут же перешли на еле слышный шепот. Пока доедали завтрак, трепались о всякой ерунде. А после того, как уничтожили десерты и собрали пустые упаковки в пакет для мусора, занялись делом: бойцы третьего и четвертого отделения открыли в наладонниках своих «Атак» текстовые редакторы и принялись за отчеты, а все, кто работал внутри точки передержки, влезли в архивы микрокамер, скопировали записи, отснятые во время штурма, и отправили мне. Естественно, не самовольно, а после приказа Нерона.

Я перекинул полученные файлы в отдельную папку, отправил туда же копию своего и почувствовал, что взлетаю. А Киселева, проснувшаяся в момент попадания самолета в зону турбулентности, побледнела, как полотно, вцепилась в меня обеими руками и зажмурилась изо всех сил:

— Все, нас сбили, да⁈

— Это самая обычная воздушная яма… — улыбнулся я, ласково потрепал ее по волосам и понес откровенную пургу: — В военных самолетах со стюардессами не ахти, а пилоты отличаются редким пофигизмом. Поэтому о такой ерунде, как турбулентность, никто никого не предупреждает, ведь она куда менее опасна, чем обстрел ракетами «Земля-Воздух». Впрочем, обычным пассажирам армейских авиалиний такие предупреждения до одного места — они в состоянии спать на двигателе БТР-а, мчащегося по бездорожью, рядом со стреляющей гаубицей или находясь по пояс в болоте.

— А меня научили просыпаться от каждого шороха, чувствовать себя чьей-то вещью, молчать, смотреть в пол, кланяться, предугадывать желания хозяев и, что самое главное, терпеть боль и унижения… — горько усмехнулась она.

— Все это уже в прошлом… — твердо сказал я. — А ты стоишь в двух шагах от перепутья, на котором можно будет выбрать будущее. Да, вернуться к привычной жизни уже не получится. Но кто сказал, что нельзя подготовиться и свернуть туда, где можно будет наработать другие, куда более правильные привычки?

Девушка уставилась на меня квадратными глазами, а затем завороженно кивнула:

— Например, поступить в военное училище, закончить его лучше всех и обратить на себя внимание тех, кто отбирает бойцов в боевые подразделения вроде вашего! А потом спасать тех, кто не в состоянии за себя постоять, и… уничтожать. Всяких уродов. Пачками!

— Тоже вариант… — вынужденно признал я, чуть не прикусил язык во время падения в очередную воздушную яму и мысленно чертыхнулся: — Хотя этот путь — один из самых сложных и частенько ведет к одиночеству. Кроме того, уничтожать всяких уродов не так приятно, как кажется со стороны.

— Верю. Но, задавшись целью поступить, я полностью сосредоточусь на учебе и тренировках, а значит, смогу забивать на злословие окружающих; с момента поступления в училище полностью сменю окружение; попав в боевое подразделение, обрету друзей, на которых смогу положиться. Причем не только во время пьянок и гулянок, а всегда и везде. А таких парней в наше время ой как немного…

— Неплохое решение… — подал голос Робокоп. — Да, неоднозначное, да, потребует ломать себя через колено и учиться преодолевать недетские трудности, но если ты заставишь себя добиться поставленной цели, то результаты, определенно порадуют.

Почувствовав поддержку, Киселева заметно приободрилась. Увы, я знал об армии куда больше, чем она, поэтому счел необходимым спустить ее с небес на землю:

— Обрати внимание на то, что в монологе моего напарника прозвучало словосочетание «добиться поставленной цели». Слово «поставленной» было бы неплохо выделить интонацией. Ведь служба в подразделении вроде нашего и в обычных частях далеко не одно и то же — личный состав последних девяносто с лишним процентов времени дня занимается всякой хренью вроде покраски бордюров, стрижки травы под линеечку и закапывания окурков под марши, исполняемые полковыми оркестрами. Поэтому эту дорогу от перепутья следует выбирать только в том случае, если ты готова умереть, но стать самой лучшей.

К моему удивлению, девушка расплылась в счастливейшей улыбке, благодарно потерлась щекой о мое плечо, а Робокопа одарила презрительной усмешкой:

— Как видите, мое недавнее утверждение подтвердилось: вы, вроде как поддержав мое решение, ограничились общими словами и, тем самым, подтолкнули в неявную ловушку, а Денис, которому не все равно, что со мной будет, рискнул расстроить, но объяснил самые важные тонкости. И, кстати, об армии я знаю достаточно много — живу рядом с военной частью, дружу… вернее, дружила с дочерями офицеров, бывала у них в гостях и общалась с их родителями!

Напарник попробовал объясниться, но безуспешно — словно забыв о его существовании, Ольга уставилась мне в глаза и перешла на шепот:

— Как я понимаю, через несколько часов вы передадите нас на руки кому-то там еще, а сами улетите к месту службы, соответственно, наши дороги разойдутся навсегда?

Я задумчиво потер переносицу, поставил себя на место этой девчонки и сделал шаг навстречу:

— Будет нужна моральная поддержка — найди официальную страничку Дениса Чубарова и напиши в личку. Только имей в виду, что до середины следующего марта возможность выходить в сеть у меня появляется крайне редко, а звонить куда бы то ни было я не могу вообще. Впрочем, если совсем припрет, то найди блог Татьяны Леонидовны Голиковой и опиши ей свою проблему.

— Твоя девушка?

— Ага.

— И не убьет ни меня, ни тебя? — развеселилась Киселева.

— Неа.

— Тогда напишу. Если действительно припрет… — после небольшой паузы сообщила она, затем от души поблагодарила за предложение, огляделась по сторонам и снова посерьезнела: — Трясти, вроде как, перестало. Поэтому ложись отдыхать. А я прикорну рядом и вспомню о том, что обещала молчать, как мышка.

Предложение было дельным, так что я стянул с себя разгрузку, положил туда, куда собирался опустить голову, сдвинул чуть повыше набедренную кобуру с пистолетом, завалился на спину и прижал «Амбу» к левому боку. А Киселева улеглась рядом с правым, чуточку поворочалась, затем подкатилась ко мне, нахально пристроила голову ко мне на плечо и поделилась одеялом:

— Хоть раз в жизни посплю, обнимая настоящего мужчину…