Всадник на рыжем коне (Всадник Апокалипсиса - 2)

Несмотря на некоторую отстраненность от происходящего в столовой, появление правой руки главного особиста я срисовал вовремя. И продолжил расслабляться, так как прекрасно понимал, что неожиданный демарш рядовых «Яровитов» не обойдется без последствий. А еще не забывал слова Варнака, сказанные им перед самой посадкой в самолет:

«Имей в виду, что контрики имеют доступ к данным, снимаемым с наших тушек медблоками „Атак“. И не стесняются использовать эти потоки в качестве исходников для программ типа полиграфов. Так что хорошенечко обдумай, что и, главное, как ты будешь говорить…»

Как я и предполагал, ломиться ко мне по прямой Скворец — которого за глаза насмешливо называли Дятлом — не захотел, поэтому сделал вид, что заявился пообедать с Акацией, на редкость грудастой преподавательницей фарси, за которой безуспешно ухлестывала добрая половина записных ловеласов «Яровита». Столик, за которым питались преподаватели языков, располагался у противоположной стены помещения и практически за моей спиной, так что следующие минут десять «птицу» было не видать и не слыхать. Тем не менее, при его неожиданном появлении в поле зрения я даже не дернулся — закончил мазать маслом третий кусок хлеба и жестом предложил незваному гостю присаживаться на любое из трех свободных мест.

— Смотрю, ты сегодня не в духе? — поинтересовался он, усевшись напротив и привычно положив руки на стол так, чтобы видеть экран «Амика».

— Наоборот, доволен до невозможности! — устало улыбнулся я. — Просто бросил самый тяжелый борцовский манекен почти четыреста раз и еще не оклемался.

Тут Дятел, конечно же, восхитился. И признался, что в борьбе полный ноль, хотя в далеком детстве полтора месяца ходил на дзюдо. На логичный вопрос «Почему бы не заняться этим делом сейчас?» ответил шуткой, заявив, что вторым Чубаровым стать уже не сможет, а на меньшее не согласен. Потом сообщил, что является ярым фанатом смешанных единоборств, некоторое время сотрясал воздух пересказом самых запомнившихся моментов последних чемпионских боев «Овердрайва», после чего плавно переключился на тему моего конфликта с Мораной. И, вероятнее всего, планировал использовать эту тему для того, чтобы выяснить границы того, что я знаю о той части теневого бизнеса Паши-Пулемета, информация о которой закрыта грифами типа «ДСП ». Но быстро обломался — выслушав первый же вопрос, я откинулся на спинку стула и поморщился:

— Может, сделаем паузу эдак до вечера, чтобы ты смог добиться соответствующего доступа и как следует проштудировать мое досье?

— Не понял? — нахмурился Дятел.

Да, с ним можно было играть до потери пульса. Но принцип «Не переигрывай», взятый на вооружение в не такой уж и далекой юности, вынудил ограничиться сокрушенным вздохом:

— Открою страшную тайну — мои покойные родители служили в одном и том же спецподразделении. Только отец, скажем так, бегал по полям и лесам, а мама преподавала. В том числе такую хитрую дисциплину, как поведение в плену и противодействие как конвенциональным, так и экстремальным способам ведения допросов. Мне эти лекции, к сожалению, не читали. Зато вбивали в подсознание азы правильной реакции на те или иные заходы. На практике. И начали в тот день, когда я первый раз попробовал соврать. В общем, то, что ты только что исполнил, выглядит несерьезно. Кстати, коситься на экран «Амика» я бы тоже не советовал: настрой основные варианты оповещения используемой программы на разные типы вибрации, и будет тебе счастье. Ну, и последнее: со мной, детдомовцем, лучше не терять лица — вторые шансы я не даю.

Весь этот монолог контрик слушал с неослабевающим вниманием, а затем сделал очень неплохой ход — поднял руки в знак того, что сдается, и виновато улыбнулся:

— Признаю, прокололся — повелся на твою молодость и все такое. Но раз ты помог мне прозреть и не послал куда подальше, буду задавать вопросы в лоб. Не возражаешь?

Я отрицательно помотал головой:

— Оповещение об общем сборе было подписано Катаром; народ все еще не освободился; ты нарисовался тут не просто так. Ну, и смысл строить из себя партизана?

— Логично… — хмыкнул он, прищурился и по-птичьи склонил голову к левому плечу: — Как я понимаю, ты, как минимум, догадываешься, какого типа программу я пытался использовать…

— Угу. А еще владею методикой ее обмана. Поэтому при необходимости смог бы качественно пудрить тебе мозги. Если не веришь — посмотри на экран и оцени мою искренность. Готов? Мне тридцать восемь лет. Я девушка. Живу шестую жизнь, две из которых была самкой бегемота. В правом нагрудном кармане ношу пятикилограммовый пакет с героином, а в левом — двухпудовую гирю. А по ночам, когда не спится, телепортируюсь вместе с кроватью и душевой кабинкой в особняк Аманды Ларе, перекидываюсь в волколака-самца и занимаюсь любовью по шесть часов подряд…

— Все-все-все, хватит, я оценил — и «искренность», и полет фантазии, и вкус! — хохотнул Скворец, долил сока в мой бокал, а остатки нахально выпил прямо из упаковки! Потом закинул руки за голову, покачался на задних ножках стула и посерьезнел: — Скажи, пожалуйста, ты связывался с Татьяной Голиковой вчера или сегодня?

— Отличный вопрос! — искренне обрадовался я и позволил себе как следует завестись: — Как известно, боевая эффективность любого отдельно взятого бойца напрямую зависит от эмоционального состояния, и психологи «Яровита» по определению не могут этого не знать. Однако на мое эмоциональное состояние вышестоящему начальству подразделения почему-то плевать с высокой горки: два с половиной месяца назад я потерял четырех очень близких подруг, до сих пор не могу смириться с этой потерей, а связываться с единственной, оставшейся в живых, мне до сих пор запрещено! Логики такого отношения я не понимаю и, с вероятностью в сто процентов, уже не пойму. Тем не менее, к режиму сохранения секретности отношусь более чем серьезно. Поэтому до отлета в Москву дисциплинированно ограничивался еженедельными рапортами на имя Валета, которые отправлял на его личный адрес со своего «Амика». Засветив свое личико перед толпой журналистов, я обратился с аналогичной просьбой к Варнаку. И предложил несколько предельно прозрачных вариантов отправки сообщений моей единственной близкой подруге. Однако разрешения не получил. Поэтому во время банкета совершенно открыто попросил Алексея Горина передать Татьяне Голиковой мои извинения за столь долгое молчание, объяснить, что я служу в местности, в которой связи просто нет, и помочь всем, чем можно. Хотя врать этой девушке считаю абсолютно недопустимым и помогать ей в столь непростой жизненной ситуации предпочел бы сам! А теперь вопрос с моей стороны. К тебе, как к представителю командования «Яровита»: господа, у вас совесть есть⁈

После этого «крика души» особист опустил взгляд и не очень уверенно пообещал в ближайшем будущем решить эту проблему. После чего покосился на экран, чуточку поколебался и приоткрыл карты:

— Твоя подруга опубликовала статью, в которой была использована секретная информация. Большое Начальство стоит на ушах. Мы ищем источник…

—…и посредника, передавшего ей эти данные? — продолжил я, дождался утвердительного кивка и развел руками: — С первым пунктом точно не ко мне: самое секретное, что я узнал за два с половиной месяца — это название подразделения, в котором служу. Да и со вторым, пожалуй, тоже не помогу: помнится, во время перелета в Москву Варнак, рассказывая об информационной войне, начатой Голиковой, заявил, что она, вероятнее всего, выходит в Интернет с территории Западной Европы, и что медийность ее блога заметили даже западные спецслужбы. Вывод напрашивается сам собой: для того, чтобы отправить информацию этой особе, никакие посредники не нужны — достаточно зайти на страничку, набрать личное сообщение и прикрепить к нему файлик с достаточно правдоподобным содержимым. Хотя нет, одной правдоподобности будет недостаточно. Нужна тема, которая гарантированно заденет за живое именно ее, Татьяну!

— Эта — задела… — буркнул Скворец. — Причем очень сильно.

— Значит, главные герои статьи в глубочайшей заднице… — философски заключил я. И добил собеседника ударом милосердия: — На момент моего ухода из Большого Спорта у нее было более пятидесяти миллионов активных подписчиков. А такое количество не заткнешь при всем желании.

Как ни странно, требовать прямого и однозначного ответа Дятел не стал. Видимо, сообразив, что при наличии желании соврать я сделаю это легко и непринужденно. Растекаться мыслью по древу, пытаясь поймать меня на косвенных тоже счел идиотизмом. Поэтому сосредоточился на наведении мостов. На всякий случай: сделал толковый комплимент профессионализму Татьяны, вспомнил пословицу «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты», плавно переключился на меня и заявил, что в мое досье все-таки заглядывал. Для того, чтобы составить представление о новом сослуживце. А еще проглядывал отчеты инструкторов, определявших уровень моей подготовки в первые дни после появления на базе.

— Не поверишь, но больше всего времени я залипал на писанину инструктора по стрельбе! — «признался» он, решив, что общих слов может не хватить. — По их утверждению, тот, кто ставил тебе базу, был гением — благодаря ему у тебя полностью отсутствуют спортивные навыки, способные навредить при реальном боестолкновении, вроде привычки работать по неподвижным мишеням и концентрироваться на процессе стрельбы, ты постоянно контролируешь все, что происходит вокруг, и, что самое главное, умеешь правильно учиться! Поэтому даже после многолетнего перерыва в боевой подготовке показываешь феноменальную динамику развития. Причем без особой помощи со стороны — правильно делишь упражнения на значимые блоки, правильно подбираешь методику избавления от тех или иных шероховатостей, предельно жестко держишь оптимальный темп тренировки, контролируешь процесс с помощью видеозаписей и так далее. В результате в той же стрельбе из короткоствола менее, чем за три месяца превратился в самого настоящего монстра: одинаково уверенно работаешь в стойке и движении, на дальней, средней, ближней и сверхближней дистанции; абсолютно естественно переходишь со стрельбы на рукопашку и наоборот, при необходимости идеально дополняя одно другим; перезаряжаешься «на автомате», что на ходу, что лежа, что в падении; не теряешься во время стресс-тестов; не задумываясь, устраняешь почти любые задержки. Кроме того, во время учебно-тренировочных боестолкновений не реагируешь на резкое изменение освещения, отвлекающие и пугающие звуки, взрывы, встречную стрельбу и так далее — вовремя уходишь с линии огня и, при необходимости, изменяешь положение тела с целью уменьшения площади его поражения, мгновенно идентифицируешь цели, используешь рельеф местности для передвижения и защиты, стабилизируешь корпус и оружие так, как требует сложившаяся ситуация, после чего совершаешь результативный выстрел или серию выстрелов с совершенно фантастическим КПД! В общем, в конце отчета Мурена обозвала тебя роботом и заявила, что хотела бы поучиться у того, кто тебя дрессировал.