Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: CITRINITAS

* * *

Около полудня я проснулся, едва успев задремать. Мысль, вдруг всплывшая в моём мозгу, заставила меня поспешно подняться. В голове практически сложилась полная картина преступления. И ещё — я осознал, жертвами какой чудовищной ошибки стали мы с Глорией!

Наскоро одевшись и сунув в кобуру револьвер, я вышел из номера и забарабанил в дверь лейтенанта. Она отворила практически сразу — видимо, ей тоже не спалось.

— Что стряслось, Крис? Выглядишь так, словно увидел призрака.

— Одевайся! — сказал я. — Мы едем к полковнику!

— Да в чём дело-то?!

— Всё расскажу по дороге.

Мною овладело возбуждение, родственное тому, которое испытывает охотник, увидевший дичь, которую давно поджидал. Я только надеялся, что на этот раз ни в чём не ошибся.

Мы направились в полицейское управление. По дороге я выложил то, до чего додумался, и Глория согласился, что, судя по всему, я прав.

Оставшуюся часть пути мы ехали молча. Не знаю, о чём думала девушка, но мне в голову лезли мысли о прошедшей ночи. Во сне, перед тем как проснуться, я видел призрак женщины. Теперь уже я не сомневался, что она была лишь кошмаром, навязчивым видением. Мой мозг, постоянно анализируя происходящее, сделал кое-какие выводы и представил их мне в образе привидения: женщина стояла в комнате, опустив руки и глядя на меня. Одежда свободно струилась вдоль её тела. Я чувствовал усиливавшийся холод: казалось, дует изо всех углов. Вдруг женщина протянула ко мне раскрытую ладонь. На ней лежала тварь, извлечённая из тела фальшивомонетчика. Раскрылся рот, похожий на чёрный провал, меня обдало запахом гниения, и сон закончился. Однако он дал толчок мыслительной деятельности, и в голове зародилась идея. Оставалось лишь убедиться, что я прав.

В управлении мы сразу спросили Абрамсона, но нам сказали, что полковник ещё не появлялся. Заодно сообщили, что утром были обнаружены три трупа. Один принадлежал горничной Генбахов, другой Арману, третий — неизвестному мужчине. Мы с Глорией многозначительно переглянулись. И это тоже вписывалось в новую версию.

— Я хотел бы осмотреть улики по делу фальшивомонетчика, — сказал я дежурному. — Найденные в его подвале.

Полицейский отвёл нас с Глорией в комнату, вдоль стен которой были устроены стеллажи. На полках громоздились всевозможные предметы, мешки и коробки.

Мы подошли к столу, на который полицейский переставил с полки большую коробку, сбоку которой имелась сделанная карандашом надпись с фамилией и номером дела.

— Благодарю, — кивнула Глория. — Вы свободны.

Дождавшись, когда полицейский выйдет из комнаты, мы открыли коробку и достали пачку хрустящих банкнотов. Я выдернул из неё один, положил на стол и поджёг, коснувшись указательным пальцем.

Бумажка зашевелилась: один край медленно загнулся, отстраняясь от жара.

Глория тихо выругалась.

— Ты был прав, Крис!

Я быстрым движением накрыл половину банкнота ладонью. Пламя вспыхнуло сильнее. Раздался громкий треск, сменившийся отчаянным шипением. Банкнот дёрнулся, норовя освободиться. Край её занялся, почернел.

— Осторожно! — воскликнула Глория, но я и сам уже отступил от стола, доставая из кармана револьвер.

Банкнот корчился, издавая скрежещущие звуки. Он увеличивался в размерах, откуда-то появились длинные тонкие конечности. Не прошло и минуты, как мы увидели огромное насекомое — вернее, его уродливое подобие — охваченное огнём и катающееся по столу в неудачных попытках сбить пламя. Гибкие усики хлестали по дереву, под кожей пульсировали органы. Существо трещало от жара и постепенно сморщивалось, словно сухой лист.

— Гло, держи дверь!

Девушка выполнил мою просьбу — и вовремя: с той стороны начали барабанить. Должно быть, услышали жуткие звуки, издаваемые тварью.

Прицелившись, я выстрелил. Пуля пробила существо и вошла в столешницу. Вопль боли едва не оглушил меня. Чудище забилось в агонии, подогнуло ноги и замерло, лишь слегка подёргивая усиками. Миг — и оно вспыхнуло, как заряд фейерверка. На месте насекомого осталась кучка чёрной золы.

Я кивнул Глории, и та открыла дверь. Ввалился полицейский, пустивший нас в хранилище улик, с ним был ещё один.

— Всё в порядке, — быстро проговорил я, опережая полицейских и не давая им возможности начать расспросы. — Важный следственный эксперимент. Нам пора.

Я вышел в коридор, Глория поспешила следом.

— Они живые! — прошептала она, догнав меня на крыльце.

— Каким-то образом эти твари проникают в людей и срастаются с ними. Думаю, большинство даже не знает о своём союзе с мерзкими чудищами. А колдун получает возможность контролировать тех, кто ему нужен. Не зря говорят: если умеешь пользоваться деньгами, они тебе служат, если нет — ты служишь им. Полагаю, в данном случае имеет место некоторый паразитизм.

— Но откуда эти твари взялись?!

— Это ещё предстоит выяснить. Но одна идея есть.

Через четверть часа мы уже шли по дорожке к дому Абрамсона. Я отметил аккуратные круглые клумбы и постриженные кусты сирени, из-за которых поднимались буки и раскидистые клёны. В глубине участка виднелась беседка с остроконечной крышей. Её окружали берёзы. Тощие, чахлые, искривлённые.

Поднявшись на крыльцо, я трижды постучал в дверь медным молотком, сделанным в виде свернувшейся змеи. Абрамсон открыл минуты через две. Он был в халате и домашних тапочках.

— Доброе утро, — проговорил он, не скрывая удивления. — Что стряслось?

— Я должен рассказать вам о том, что произошло этой ночью, — сказал я.

— Мне уже доложили о новых убийствах, — мрачно буркнул Абрамсон. — Горничная Генбахов, Арман и ещё какой-то… — он едва сдержался, чтобы не выругаться.

— Вы приболели? — спросил я. — Мы рассчитывали застать вас в управлении.

— Да, у меня проблемы с желудком, — нехотя признался Абрамсон. — Наверное, съел что-то не то. Собирался полежать пару часов.

— Простите, что потревожили.

Полковник махнул рукой.

— Теперь уже всё равно. Входите.