Первая академия. Том 1

Глава 8

Я не горел желанием отвечать Шереметевой, из какого я рода. Лучше, если это останется втайне. В конце концов, мы можем с ней больше и не пересечься. Хотя учиться ей ещё два года, она только на третий курс перешла.

— Мой род не титулованный, так, мелкие дворяне. Фамилия тебе ни о чём не скажет, — проговорил я в надежде свернуть эту тему.

— Ты… стыдишься своего рода? — этот вопрос резко контрастировал с характером нашей беседы. Он был искренним. Настя по-своему интерпретировала моё нежелание называть фамилию.

— Вовсе нет. Хотя… признаться, у нас с отцом были такие плохие отношения, что даже не хочется вспоминать.

— Но это же твой род.

— Ну и? А отца больше нет, и наши ссоры остались в прошлом. Думаю, ссоры с родителями бывают у многих. Они не должны ни на что влиять. Вот только понимаем это мы, порой, слишком поздно.

— Наверное, — задумчиво произнесла Настя. — Как бы то ни было, ты найдёшь здесь свой круг общения. В академии учатся не только титулованные. Ребята, как ты, из мелких дворянских родов тоже есть. Даже мещане есть, которых из приютов понабрали. Якобы самые способные.

Шереметева поморщилась, говоря о мещанах. Наверное, презирала их до глубины души.

— Полагаю, им тут непросто… — проговорил я.

— К простолюдинам всегда выше требования. Они же в будущем могут дворянство получить. Не будут же давать дворянство кому попало. Тут вообще трудно. Десять процентов отсеивается с первого курса.

— Я сюда хотел попасть именно потому что тут хорошо учат.

— Тогда тебя можно только поздравить с поступлением, — равнодушно пожала плечами Настя и посмотрела на маленькие наручные часики. — Ой, я совсем заболталась. Уже перемена началась, мне надо идти на занятие.

— Не стану задерживать. Был рад знакомству.

— И я тоже. Хорошего дня, — Настя растянула рот в улыбке, развернулась и зашагала к главному корпусу.

Я побродил немного возле пруда, ещё раз окинул взглядом сквер и идущих куда-то студентов и направился к машине, где меня ждали Лиза с шофёром.

Встреча с Шереметевой несколько омрачило моё настроение. Ну вот почему у окна торчала именно она, а не девушка из какой-нибудь нейтральной семьи или вовсе простолюдинка?

Тем не менее, мне удалось выкрутиться и не назвать фамилию своего рода. Скорее всего, завтра Настя уже забудет меня, а если мы и пересечёмся на какой-нибудь перемене, вряд ли она даже посмотрит в мою сторону. Князья и граф считали себя выше дворян, не имеющих древних корней, и в глазах Шереметевых я пусть не грязь, как какие-нибудь мещане, но и не тот человек, с которым подобает водить дружбу.

Сегодняшний день показал, что надо быть осторожнее. Отпрыски Шереметевых тоже учатся в Первой академии, а значит, у Святослава тут есть глаза и уши. Естественно, рано или поздно он узнает, что я поступил сюда. Но что он сделает? Тут ему меня не достать. Прислать сюда своих головорезов Святослав не сможет. Подговорить кого-то из студентов? Тоже вряд ли станет так рисковать. Разве что Орлова попросит, чтобы тот обвинил меня в чём-нибудь. Но и тут было не всё гладко.

Из истории я знал, что эти два рода, мягко говоря, не дружили. И Орлов, и Шереметев были причастны к государственному перевороту в тридцать первом году, и лишь это до поры до времени позволяло им сохранять видимость некого единства. Но и тот, и другой рвались к власти. Шереметев был недоволен, что третье отделение ему не подчиняется, а Орлов хотел большего, чем роль полицейской шавки. Но главное, Орлов не торопился портить отношения с Вяземскими.

Эти противоречия достигнут апогея в сорок первом году, когда главноуправляющий третьего отделения будет убит неизвестными в машине у подъезда собственного дома. Новым главноуправляющим станет человек близкий к Шереметевым. В сорок третьем будет учреждена должность первого министра, которую займёт сын Святослава, став фактическим правителем страны.

Успокаивало ещё и то, что на Валентина и других уехавших Дубровских так никто и не завёл дел. Третьему отделению было не до них. Но со мной могло оказаться всё иначе. Я пока не знал, чего ждать.

Едва я сел в машину, как Лиза набросилась с вопросами.

— Ну и как всё прошло? Рассказывай, не томи. Я тебя заждалась. Думала, быстрее освободишься.

— Когда приедем, позвони на кафедру, узнай, какие надо документы. Наверняка придётся послать кого-нибудь забрать аттестат из института. Учёбу я сам оплачу.

— Так тебя взяли?!

— Именно.

— Вот это да! Поздравляю! Здорово! — в глазах Лизы засверкали радостные огоньки, и если бы не правила приличия, она наверняка бы бросилась меня обнимать. — Так значит, теперь ты — студент Первой Московской Академии? Это же огромная честь для всего нашего рода. Будь Василий Владимирович жив, он порадовался бы. За всю историю только два Дубровских учились здесь. А теперь ещё и ты! Слышал, Миш? — обратилась она к шофёру. — Алексей теперь студент Первой Московской Академии!

— Поздравляю, ваше благородие, — обернулся ко мне крупный малый с широченной спиной и коротко стриженными волосами, что сидел за рулём. — Это очень хорошо. Сюда, говорят, берут только лучших.

— Вот именно, — подтвердила Лиза. — А мой троюродный брат — самый лучший маг у нас в роду.

— А кто-то сомневался? — усмехнулся я.

Пока мы ехали, Лиза засыпала меня вопросами об экзамене. Пришлось рассказать всё в подробностях. Сестру невероятно воодушевило моё поступление.

Когда же мы вернулись, машина Ники стояла возле гаража. В наше отсутствие стражница не только заскочила на почту, но пригнала свой тарантас. Я тут же отправился разыскивать её, чтобы узнать новости от Валентина.

Для Ники нашлась комнатушка на втором этаже небольшого флигеля. На первом же этаже находилось что-то вроде гостиной, которая одновременно выполняла функции столовой для слуг. Там-то я и нашёл стражницу. Она сидела за столом и чистила револьвер. Дверь на кухню была открыта, оттуда тянуло аппетитным запахом. Там возился повар, а через комнату туда-сюда бегал какой-то пацан лет двенадцати таскал то вёдра, то кастрюли. Я предложил Нике выйти и поговорить на улице.

Ничего интересного стражница не рассказала. Валентин писал, что он ещё в пути. Следующую телеграмму обещал отправить через день. Ника послала моё сообщение, затем поехала в Лазаревский переулок и без каких-либо проблем забрала машину, хотя само здание игорного дома было оцеплено. От него остались лишь закопчённые стены. Напоследок Ника заскочила в собственную квартиру и взяла оттуда всё необходимое. В общем, день прошёл продуктивно.

А вечером был ужин. Сегодня к Лизе в гости явился её свёкор — худощавый плешивый мужчина в годах. Он держался оптимистично, иногда шутил. О трауре пока не было и речи. Говорил, что адвокат уже работает и что Сергея наверняка оправдают. Лиза же разболтала, что я поступил в Первую академию, и всё внимание переключилось на это событие. Мне снова пришлось рассказать об экзамене.

На этой неделе я не поехал в академию. Пришлось ждать, пока соберут документы. Однако время даром не терял, только и делал, что тренировался. Сила росла не по дням, а по часам, разрасталась и печать, делаясь ярче и разветвлённее. Эфирное тело быстро менялось под влиянием нового сознания.

Меня посетил врач, прописал какую-то мазь, которая окончательно убрала следы побоев с лица. Так же я, наконец, добрался до писем Алексея, но ничего интересного в них не обнаружил. По большей части это была переписка с какой-то подругой из Ярославля. Несколько писем оказались от матери.

Пообщаться с троюродным братом, который в прошлой жизни являлся моим дедом, удалось в воскресенье. На этот раз телеграмма пришла Лизе, там был указан телефон, по которому мы могли созвониться.

Разговор состоялся вечером. В гостиной на столе стоял массивный чёрный телефон с блестящим диском. Первым звонил я. Лиза и Ника сидели здесь же и ждали своей очереди. Лизе, разумеется, тоже не терпелось пообщаться с братом.

Я набрал номер, в трубке раздались гудки, а затем — незнакомый мужской голос. Он совсем не походил на скрипучий голос деда, оставшийся с детства в моей памяти. Ещё и звук был паршивый, с помехами. Прямо-таки чувствовалось, что на другой материк звонишь.

— Здравствуй, Валентин, это Алексей, — проговорил я.

— Алексей? Не может быть. Ты как? В порядке? Где ты? — завалил меня вопросами Валентин.

— Ты разве не получил телеграмму?

— А ты мне что-то отправлял?

— Ника отправила позавчера.

— Нет, я не получил. Мы из того города быстро уехали. Вчера прибыли в Мумбаи, и я сразу же послал телеграмму Лизе, но не думал, что услышу тебя. Ты в безопасности? Я рад.

Ага, рад он, как же. Да плевать он на меня хотел. Только вид делает.

— Меня тоже чуть не убили.

— Да? Кто?

— Как сам думаешь? Ты уехал, и даже не знаешь ничего.

— Прости, Алексей. Я бы тебя забрал, но мы не знали твоего адреса, — стал оправдываться Валентин. — Ужасно торопились. Когда мне позвонили, я понял, что дела плохи. Очень плохи.

Снова брехня. Ника знала мой адрес, значит, и Валентин знал.

— Ты сам в порядке? Без приключений добрался? — поинтересовался я из вежливости.

— Было несколько перипетий, но слава Богу, всё хорошо. Доехали. Живы, здоровы, нашли неплохую гостиницу. Сейчас будем искать квартиру.

— Думаешь там поселиться?

— Не знаю, я пока не решил. Если хочешь, ты приезжай. Мы тебя дождёмся в любом случае.

— Нет, Валентин, я остаюсь в Москве. Теперь ведь я — глава рода.

В трубке повисло молчание.

— Алексей, боюсь, это невозможно, — проговорил Валентин. — Ты ведь…

— Изгнанный, — перебил я его. — Да? Знаю. Но я намерен вернуть фамилию. Я обрёл дар, а теперь ещё и поступить в Первую Московскую Академию. Поэтому — нет. Здесь мой дом, и я сделаю всё, чтобы возродить наш род.

— Боюсь, я ничего не понимаю. Как такое возможно? Академия? В неё мало кого берут. Это не шутка?

— Лиза уже собирает документы. Как только они будут готовы, приступлю к учёбе. Не веришь, спроси у неё. Так или иначе, теперь я — единственный Дубровский в Москве.

— А если тебя снова попытаются убить? А если арестуют? Тебе надо уехать хотя бы на время, пока там всё не уляжется.

— Вряд ли арестуют. Смотри. Шереметев хотел получить наш завод, и он его получит. Для этого всё и затевалось, ради этого стоило напрячь третье отделение. А у меня ничего нет. Какой смысл со мной возиться? Твои кофейни тоже никому нужны.

— Как ты можешь быть так спокоен, когда твоих родителей убили? Ты хоть осознаёшь, сколь могущественен наш враг?

— Глава первого отдела — не вся власть в стране. В общем, живи, как считаешь нужным, а я не позволю Дубровским кануть в лету. И не беспокойся за артефакты. Мы с Никой их найдём.

— Сказать по правде, я до сих пор плохо понимаю, что происходить.

Валентин казался растерянным. Стоило ли его за это осуждать? Человек узнал про убийство и аресты родственников, испугался до дрожи в коленях и в панике свалил. Ничего удивительного. Многие на его месте поступили бы так же. Обидно было другое: стоило мне сменить фамилию, и для бывших родственников я стал никем. Ради меня даже никто не почесался. Однако сейчас обиды следовало приглушить, а лучше и вообще не принимать на свой счёт, поскольку касались они, по большому счёту, не меня, а Алексея.