Первая академия. Том 1

Глава 10

Анастасия и её подруга стояли напротив и поедали меня глазами. Не знаю, что удивительного они обнаружили в моей технике. На мой взгляд, получалось довольно хлипко, как у любого школьника. Ну может, чуть-чуть получше. Наверняка внимание девушек привлекло необычное боевое искусство.

— Я бы не назвал это «хорошо», — ответил я. — Брахма-юддхи — индийское боевое искусство. У нас в стране оно не распространено, меня обучал тренер.

— Как необычно. Я тоже никогда о таком не слышала, — проговорила высокая светловолосая девушка и обратилась к Шереметевой. — А ты нас не представишь?

— Ах да, совсем забыла. Какая досада. Даша, это — дворянин Алексей Васильев; Алексей, это — графиня Дарья Шувалова.

Ещё одна звучная фамилия. Впрочем, в двадцатом веке данный род уже не имел большого влияния, и я мало что о нём слышал.

— Приятно познакомиться, — сказал я. — Признаться, не ожидал вас здесь увидеть. Мне казалось это место достаточно уединённым.

— Представь себе, я тоже не ожидала тебя встретить. Но, как видишь, мы с Дашей тоже иногда тренируемся в свободное время. А ты, смотрю, уже приступил к учёбе. И сразу же взялся за дополнительные тренировки? Программа настолько трудна?

— Программа? — хмыкнул я. — Да мне плевать на программу. У меня цели выше.

— У вас большие амбиции, Алексей, — заметила Дарья. — Однако сделать больше, чем требует программа, очень непросто. Скоро вы это поймёте.

— Первый семестр — это повторение гимназической программы, — добавила Настя. — Проблемы начнутся со второго. Но если первый год выдержишь, дальше пойдёт легче. Хотя… даже с третьего курса вылетают.

— Тебе-то с высоты твоего опыта виднее, — проговорил я, стараясь не выдать сарказм.

— Но «движения силы» ты выполняешь очень хорошо. Сколько, говоришь, тренировался? Два года?

— Если считаешь, что это хорошо, то ты плохо разбираешься в данной технике, — покачал я головой.

— О, да неужели? — Настя сделал демонстративно удивлённый вид. — Почему ты так уверен? Пусть у тебя и талант, но ты даже одного курса не отучился. Тебе не кажется, что несколько самонадеянно заявлять подобное?

Я чуть не рассмеялся. Третьекурсница кичилась передо мной своим опытом. Передо мной! И всё же надо было не забываться. В данной версии реальности я пока что ничего собой не представлял. Эта роль уже начинала меня тяготить.

— Что ж, пусть ты будешь права, — пожал я плечами. — Но меня всё равно не устраивает моя техника. Можно делать лучше.

— Я бы на твоём месте больше внимания уделила магии, — назидательно проговорила Настя, удовлетворившись моим ответом. — По магии гоняют гораздо больше, чем по эфиру или каким-нибудь там «движениям силы». Они не заменят искусство стихии. Провалишь магический экзамен — не поможет даже твой брахма…

— Брахма-юддха, — напомнил я. — Всему своё время. Движения — основы. Они укрепляют тело эфирное и тело физическое, улучшают концентрацию, ментальные реакции. Если не работать на этим всем, то от сильных заклинаний проку не будет. Ты просто не сможешь раскрыть их потенциал. Э… так мой учитель говорил, — добавил я для больше достоверности.

— Да это и так все знают. Только заниматься дома с тренером и здесь — это разные вещи. Кстати, мне не даёт покоя мысль, чем ты так удивил приёмную комиссию. Может быть, покажешь, раз уж мы встретились? Ты же всё равно тренируешься.

— Боюсь, ничего нового я не покажу. Ты знаешь больше заклинаний. Но если хочешь, можете торчать тут на холоде сколько вздумается и смотреть, только не отвлекай разговорами.

— Хм, а они что тут забыли? — Дарья обернулась на двух парней, которые в это время показались на площадке.

Они направлялись к нам. Один был высокий, широкоплечий. Бычья шея, короткая стрижка, массивные кулаки — на вид парень напоминал боксёра. Второй, светловолосый, имел весьма неприметную внешность. Оба студента были одеты в спортивные утеплённые костюмы с эмблемой деревца. Одежда изрядно запылилась. Похоже, ребята недавно тренировались.

Моё самообладание дало трещину. Что, на хрен, за проходной двор? Сговорились что ли?

— Чего смотришь? Занимайся, — кинул высокий одному из моих соседей, и подойдя к девушкам, слегка поклонился. — Дамы, добрый вечер. Становится прохладно. Охота вам тут бродить в сумерках?

— Добрый вечер, — небрежно кивнула им Настя без особой радости. — А вы что тут делаете?

— Да вот, тренировались и решили взглянуть, как у наших друзей успехи. А кто у нас тут? Твой новый знакомый? Не видел его прежде, — здоровый малый посмотрел на меня недобрым взглядом.

— Да, это мой знакомый, а что? — недовольно проговорила Настя. — Тебя всегда тянет совать нос в чужие дела?

Парень оскалился, но не разозлился. Было видно, что он знаком с девушками и они постоянно общаются в такой манере.

— Ну так представь нас, — попросил он.

— Разумеется. Это Алексей Васильев. Недавно поступил к нам в академию. Алексей, это — князья Евгений Огинский и Алексей Шаховской.

— Приятно познакомиться, — сказал я безразлично.

Здоровяка звали Евгений Огинский. Я напряг память. Огинский в начале двадцатого века, кажется, служил министром финансов, а Шаховской… слышал я где-то эту фамилию, да только где конкретно, не помню.

— С каких это пор ты, Настя с первокурсниками водишься? — спросил Огинский с нескрываемым презрением. — Васильев… Э… что-то не припоминаю такую фамилию. Неужели вы из пансионата к нам прибыли?

— Нет. Я — дворянин, — ответил я.

— Тогда приношу свои извинения. С такими фамилиями вас и с простолюдинами спутать нетрудно. Сейчас ведь все подряд дворянство получают. Ивановы, Петровы, Сидоровы. Каждая вошь скоро дворянским титулом будет кичиться.

— Точно, — добавил Шаховской, кивнув на ребят, что тренировались неподалёку. — Сейчас эти все выучатся, им тоже дворянство дадут. Вот и получается — дворянин без рода и племени.

Огинский продолжал говорить со мной с нарочито презрительным тоном и даже, как будто, пытался уязвить. Я не понимал, в чём дело. Чего он так взъелся? Может, какой-нибудь ухажёр Шереметевой? Если так, то паршиво. Не хватало только разборок из-за бабы, которую я видел третий раз в жизни.

— Точно. А ещё бывает, что и князья ведут себя, как чернь безродная, — парировал я. — Тоже спутать несложно.

Огинский изменился в лице.

— Вы на что намекаете, господин Васильев? — проговорил он с угрозой в голосе.

— Просто мысли вслух, — пожал я плечами.

— Алексей показывает нам очень интересные «движения силы», — вклинилась в разговор Настя, словно пытаясь сгладить ситуацию. — Он обучался брахма… в общем, какому-то индийскому боевому искусству. Лично мне показалось, очень интересно

— Да? — Огинский смерил меня скептическим взглядом. — А я тоже хочу посмотреть.

— Если Алексей будет не против, — безразлично произнесла Настя. — Но кажется, он уже собирается домой.

— Индийское, значит? — усмехнулся Огинский. — Спляшите нам что-нибудь, господин Васильев. Экзотика — всегда интересно. А мы поглядим.

Это был уже верх наглости. Молокососы совсем оборзели. Даже играть с ними в словесную перепалку пропало желание.

— У меня нет времени устраивать представления, — проговорил я грубее, чем подобает. — Пляски в другом месте посмотрите, господин Огинский. А я тренируюсь. Поэтому отойдите, пожалуйста, на безопасное расстояние и не мешайте. И вас это тоже касается, — обратился я к девушкам, подкрепив слова жестом. — Пожалуйста, на безопасное расстояние.

— Вы, сударь, кажется, забыли, с кем говорите, — нахмурился Огинский. — Не по рангу вам указывать, куда идти князю или графине. Хамство это, сударь. Как есть хамство.

— А у меня вообще нет никакого желания говорить с вами. Хотите — стойте здесь. Только если костюмчик подгорит, не расстраивайтесь. Хорошо?

Я не знал, как отделаться, от этих назойливых мух. Даже злости не было — лишь банальное раздражение.

— Нехорошо хамить. Хамство должно быть наказано, сударь, — Огинский приблизился ко мне, и мы уставились друг другу в глаза.

Я направил эфир в мышцы, сделав их крепче. Пользоваться магией было нельзя, и мой противник тоже знал правила. Но это не значит, что он не прибегнет к рукоприкладству. Степан Оболенский рассказал, какие тут порядки. Если не слишком родовитого первокурсника изобьют, никто даже не почешется. А что будет, если двух князей изобьёт первокурсник? Вряд ли они, конечно, побегут жаловаться, если не хотят позора на свою голову.

Я ощутил сильный удар в живот, но мой пресс оказался слишком прочным, чтобы такой сопляк, как этот Огинский, смог бы его пробить.

Короткие удары в грудь и в лицо дезориентировали парня, заставив отступить на шаг, затем — мощный хук в челюсть. Огинский — на четвереньках.

Подскочил Шаховской. Его сжатый кулак оказался слева от меня, но так и не достиг цели. Я перехватил его руку. Удар в лицо, захват, удар коленом в живот и в голову — парень распластался на песке.

Огинский поднялся на ноги. На его лице не было ни капли крови — он находился под эфиром, как и я.

— Ах так? Драться, да? — Огинский стал медленно двигаться вокруг меня, готовясь атаковать. — Думаешь, это тебе с рук сойдёт? Сейчас ты у меня попляшешь. Я-то хотел тебя вполсилы поколотить, но сам напросился.

Мой соперник сжал руки в кулаки и так напрягся, что даже мышцы на лице задрожали. Эфирное зрение показало, что тело его засияло ярче. Однако мне стало понятно, что Огинский не умеет ничего. Эфир надо концетрировать в спокойном состоянии, а не в конвульсивной тряске.

Огинский двинулся на меня. Прямой удар ногой оттолкнул его, боковой с разворота заставил припасть на колено. Шаховской попытался атаковать во второй раз. Я отклонил его кулак и хуком пробил в челюсть. Удар ногой с вертушки снова уложил парня отдыхать.

Перехватил руку Огинского, выкрутил назад и упёр ладонь в его плечевой сустав, тем самым заставив противника опуститься на колени. Мне не требовалось больших усилий, чтобы удержать его, хотя парень и пытался вырваться, концентрируя эфир в мышцах. Бесполезно. Стоило мне немного усилить мышцы, как Огинский застонал от боли.

— И это всё? — спросил я. — Я-то думал, ты приложишь хоть немного усилий.

— Ты ответишь за это, — процедил Огинский. — Тебе конец.

Его приятель поднялся, потирая ушибы, но продолжать драку не решался.

— Алексей, отпусти его! — Настя внезапно заступилась за Огинского и шагнула ко мне. — Тут нельзя драться.

— Ага, ему скажи, — кинул я ей, не оборачиваясь. — Отпустить, говоришь? Пусть извинится.

— Что?! — возмутился Огинский и тут же вскрикнул, поскольку я надавил ещё сильнее.

— Отпусти, ты ему руку сломаешь, — Настя стиснула моё плечо, а точнее попыталась, но силёнок не хватило.

Шереметева была права. Травмировать студентов — не в моих интересах. Ведь если Огинскому сломать руку, то я моментально окажусь виноват. А иначе кто мне что предъявит? Даже сам факт драки доказать не получится, если нет ни синяков, ни переломов.

Я оттолкнул Огинского. Тот упал на песок, но тут же вскочил и попятился.

— Ты у меня землю жрать будешь, — злобно проговорил он. — Я тебя закопаю, чернь безродная.