Борьба: Возмездие в сумерках

Главнокомандующий

— Целиком два батальона, санитарная рота и около десяти отдельных взводов разных батальонов. — новый заместитель Главнокомандующего генерал-майор Жиганов докладывал своему начальнику. Вокруг стояло всё новое руководство Отряда-14, когда Зубков принимал утренний доклад.

— Около десяти, блять?! — заорал Главком. — Вы ещё и не посчитали нихуя!

— Мы перепроверяем, товарищ…

— Заткнись на хуй, блять, раз не можешь докладывать нормально!.. Как далеко они могли уйти?

— Километров пятнадцать в запасе у них точно есть. — сказал начальник разведки полковник Захарченко. — Тяжёлое вооружение они не взяли. Двигаться могут достаточно быстро, но они решили раненных из штрафбата с собой тоже прихватить. А с ними уже скорость не та…

Зубкову было приятно, что хоть кто-то из его новой команды говорит дело. С недавних пор ему стало казаться, что его окружают одни подхалимажные идиоты, которые только и думают, как бы угодить ему словцом. Особенно это стало проявляться после пропажи Болотникова, когда каждый только и думал, в чём бы новом его обвинить. И ведь никто ж с виду и не вспомнил, что в вечер, предшествующий этой «пропаже» Болотников заходил именно к Главкому. Все помалкивали об этом так, как будто этого и не было совсем.

И это вот уже настораживало. Это означало, что об этом знают все. Знают и молчат, сволочи. Что-то готовят. Для него же. Для Главкома готовят. Сейчас кланяются и лебезят изо всех сил, а как соберутся, так и обвинят его самого же во всём том, в чём вчера обвиняли Болотникова. Скажут, что ты, мол, вообще с ним заодно и был. Сработались вы на пару, да и сдавали тут все позиции чумам. И какой-нибудь Жиганов на место Главкома и сядет…

— Нет, суки. Со мной так не выйдет. — подумал Зубков, пока смотрел на всех остальных. Как же зыбка его власть здесь. Как же легко что-то пихнуть, делая вид, что нечаянно, а всё потом полетит так, что не будет даже заметно, что-то кто-то ещё и подталкивает… Только вот что они потом с этим делать будут? Они все знают, что хиви подготовили две ударные бригады в Лисичанске, общей численностью в десять-двенадцать тысяч человек. И это только то, что известно… Сколько там резервов, артиллерии, сколько тянется с других флангов — об этом гадать только можно. Мост не удержим, так и командовать будет нечем — возьмут в котёл, да и закончится на этом Отряд-14. А тут ещё и Хмельницкий сбежал…

Можно, конечно, всё будет свалить на него. Вроде как вот он, предатель и есть предатель. Теперь всем очевидно. Да только что это даст, когда всё будет проиграно? Сваливать на кого-то имеет смысл, когда есть ещё чего спасать. А когда всё кончено, то все просто сгрызут того, кто сидит на троне в этот момент. Чтобы он там ни начал говорить или обещать… Знают они, что этот момент уже может быть близок?

Знают, суки. Конечно, знают. И Жиганов и Захарченко знают. И все остальные тут присутствующие тоже. Если кто-то из этих восьмерых не знает, то это уже будет большим сюрпризом… Так чего скрывать? Пусть и дают свои мудрые советы.

— С Лисичанском что будем делать? У кого есть предложения? — Главком задал вопрос в лоб. Как когда-то задавал Хмельницкий. Правда, Хмельницкий-то действительно хотел услышать мнения, а не сделать кого-то крайним. Этим старый дурак отличался, как никто другой… Ну ладно. Здесь-то крайние тоже не нужны… Нужно дать им понять, что без меня они сдохнут. — Зубков наконец ещё подумал, что от него-то не слабо ж ещё несёт перегаром от коньяка, выпитого вчера. А ведь хотел всего рюмку хлопнуть, не более. А вмазал всю бутылку, что аж еле встал с утра. С мутной головой и тошнотворным состоянием. Голову охлаждал из бочки с дождевой водой, чтоб хоть как-то прийти в чувства. Что-то во взгляде вроде прояснилось, но запах, конечно, не убрался. А ведь думал недавно обзавестись лавровым листом, и хоть эту проблему бы решило. Да всё руки не дойдут… Но с этим бы завязывать надо совсем. А то после победы над Хмельницкий так подбухивать добром не кончится. Многие ли на самом деле боятся своего командира, когда видят его с похмелья утром?

Тишина. Пока он всё это думал, никто ж ведь и не ответил. Ничего. Все тупо стояли и палились на него.

— Кто-то не в курсе ситуации? Надо объяснять? — продолжил Главком и тут же заметил, как изменились у всех окружающих глаза. Ещё буквально минуту назад они были извиняющимися, подавленными и потухшими, как в момент стали агрессивными и злорадными. Таким же, что и был, взгляд остался только Захарченко — спокойным и размеренным.

Но при этом все также продолжали молчать. Зубкову стало не по себе, и он сам ощутил, как начало колотить его сердце.

— Чё молчите-то?! Спрашиваю ещё раз, блять! Все в курсе ситуации?!

Они стали понемногу переглядываться друг с другом. Так хитро, аккуратно. И снова очень злорадно. Вокруг повисла страшная тишина. И Зубков начал судорожно переглядываться то с одним, то с другим. То с одним, то с другим… Нет… Они этого не сделают. Они овцы. Тупые бараны. Они поставлены мной. Они обязаны мне. И без меня они ничто и были бы никем…

Их руки одна за другой потянулись к кобурам, оружию, за спину… Злобно, жестоко и злорадно. Было видно, что им нравится это, и что они специально тянут момент, потому что не смогут потом прожить его заново. Не достал оружие только Захарченко, но только он и что-то сказал:

— Генерал Зубков, я снимаю Вас с должности Главнокомандующего… И приговариваю к расстрелу на месте…

Казалось, что он не успел договорить, когда остальные начали палить по Зубкову также злобно, жестоко и злорадно, как только что смотрели на него.