Казуал

Глава 19

Конечно же, я не удивился. Напрягся — да. Застыл, задержал дыхание, прислушиваясь к любому шороху — да. Но не удивился. Я этого ожидал. Когда из жилого массива, пусть даже такого маленького, не слышно ни единого звука, кроме естественных природных, вывод напрашивается простой — это уже нежилой массив.

Все, хватит светить башкой, тем более даже никак не защищенной — все, что нужно, я уже увидел. По крайней мере, все, что нужно на данный момент времени. На момент, когда четко стало понятно, что по-хорошему идти внутрь поселения мне не стоит. Что там меня не ждет ничего хорошего.

Но я же все равно пойду. У меня, блин, нет других вариантов. Мне нужны караванщики, у которых может быть нужная мне информация. Не знаю, что произошло внутри, но вполне может оказаться, что интересующие меня люди пока еще живы. Живы, но, например, ранены, и тогда счет идет не то что на часы — на минуты. Конечно, намного вероятнее, что в живых уже нет, а еще может быть, что они уже успели отсюда уехать, или не приезжали вообще, но об этом и думать нет смысла — с этим я уже ничего поделать не смогу. А вот вытащить их с того света, если они все же там, и их дела плохи — очень даже могу. А даже если бы и не мог — кроме как все равно пойти туда особого выбора у меня и нет.

Но прежде я скинул автомат на ремень, снял со спины рюкзак и достал из него недавно приобретенный ПБС-4. Пусть он практически бесполезен без специальных боеприпасов, но в помещениях (а мне, скорее всего, придется стрелять в помещениях) я просто оглохну без него через пять выстрелов. К тому же, звук самого выстрела он все же скрадывает, так что, если повезет, это затруднит для противников обнаружение моей огневой позиции, а мне соответственно облегчит скрытность при маневрировании.

Накрутив ПБС, я сделал еще кое-что, прежде чем заходить туда, где без вести сгинуло население целого небольшого поселка. Я сделал так, чтобы не сгинуть без вести самому. Не знаю, почему жители четырки не вышли на связь с тринашкой, когда у них произошло… то, что произошло, но я их ошибки повторять не собираюсь. Поэтому я достал хад, и, с трудом попадая пальцами по маленьким виртуальным клавишам, настучал сообщение для Скит.

«Я у СС-14. Тихо. Вижу кровь. Передай Денверу. Я вхожу.»

По-хорошему, было бы написать самому Денверу, но я не додумался озаботиться способом связи, и его контакта у меня не было. Остается надеяться, что Скит уже закончила со своей раной и сейчас способна найти шерифа, чтобы передать ему информацию. Не знаю, что он будет с ней делать, особенно учитывая, что оружия у них — раз-два и обчелся, но мне, в общем-то, и незачем это знать. Что бы они там ни делали, я иду внутрь прямо сейчас.

Хад завибрировал — пришло ответное сообщение от Скит.

«Жди!»

Вот так. Коротко и в приказном тоне, словно она даже не сомневалась, что я послушаюсь. Словно она снова ведет меня, полуслепого и спотыкающегося, между багов свалки.

Только вот я не послушаюсь. Даже если бы хотел — не мог. Мне надо внутрь, чем быстрее, тем, возможно, лучше.

Поэтому, ничего не отвечая Скит, я сделал глоток воды из фляги, с сожалением проводил взглядом золотистый бок консервы из сухпайка, которой собирался заняться по прибытии в СС-14, проверил удобство расположения магазинов в подсумках, перевесил с бока на спину длинный АК, взял в руки короткий и снова медленно вывесился за угол, заново обозревая сектор, в котором обнаружил кровь.

До этого момента мне виден был лишь кусочек стены, на котором уже успели засохнуть характерные багровые пятна. Сейчас я подшагнул еще, расширяя сектор обзора и открывая новые подробности.

Прямо под стеной, на которой застыли пятна, крови была целая лужа. Она уже успела свернуться и даже не блестела, но перепутать ее с чем-то было решительно невозможно — тот, кто видел это хоть раз, ни с чем ее не перепутает.

Хм… Стало быть, я уже видел это как минимум раз, если такие мысли в голову приходят. Впрочем, учитывая мои навыки обращения с оружием, это не удивительно.

А вот что удивительно — это то, что в луже не было тела. И нигде рядом тоже не было тела. И даже не было кровавого следа, который мог бы остаться, если бы тело куда-то тащили. Только вели прочь несколько багровых капелек, едва видимых с моей позиции, словно тело уносили прочь то ли на носилках, то ли просто на руках. Только вот кому и зачем это могло бы понадобиться? Если на четырку напала какая-то банда вроде той, что мы положили со Скит, то зачем им это делать? Они бы обшмонали убитого прямо на месте, да тут бы и бросили — много чести еще куда-то тащить.

А еще удивительно то, что на стене были кровавые пятна, но при этом не было выбоин от пуль. Будь стена металлическая, вроде ангара, в ней на фоне потемневшей крови можно было бы и не разглядеть сквозных отверстий, и то вряд ли. Но тут-то стена было бетонная, белая, и на ней выбоины от пуль должны быть заметны, как одинокий трассер ночью. Но их нет — значит что, в убитого не стреляли? А как тогда убили? Ножом? Тогда как кровь попала на стены? Ладно в одном месте, ладно в двух, но не такими же пятнами, словно человека по диагонали очередью пересекли.

Непонятно. Опять непонятно.

Я подшагнул еще, открывая сектор еще больше и прислушиваясь, но все было тихо и спокойно. Ничего нового я не увидел — все те же тянущиеся вдаль ряды домиков, ни на одном из которых больше не было видно крови. Медленно подшагивая за угол, я полностью открыл весь сектор видимости вдоль внутренней части стены, и, не обнаружив ничего подозрительного, двинулся вдоль нее, аккуратно нарезая сектора вокруг каждого встреченного угла дома.

Я просеивал длинные узкие улочки между домиками через узкую щель целика АКСУ, подмечая все то, что не проскакивало через нее с лету, а застревало, пришпиленное моим взглядом к месту. Одиноко лежащий ботинок между домами. Кровь на трех ступеньках крошечного крыльца, ведущего внутрь солидного бетонного здания, словно кто-то раненый пытался заползти внутрь. Наполовину выбитое стекло, осколки которого, все еще торчащие в окне, были перемазаны красным. Лежащая навзничь вынесенная дверь, полотно которой было исполосовано то ли очень острым ножом, то ли вообще мечом каким-то.

Я подмечал все встреченные детали, и тут же переводил ствол дальше, каждый раз резюмируя полное отсутствие как движения, так и звуков. Единственное, что производило хоть какой-то шум это редко перекативающаяся под моими ногами галька и тихое перезвякивание карабинов на антабке, когда я переводил оружие.

Метров через сто стена кончилась, изогнувшись прямым углом. Досмотрев последний угол и за ним тоже не обнаружив ничего опасного, я остановился на мгновение подумать.

Так-то, если бы бандиты были еще здесь, я бы уже об этом знал. Даже если бы это были не бандиты, а какие-то подготовленные ребята, которые знают о тактике и стратегии, они бы все равно себя уже выдали тем или иным действием. Если они не знают о моем присутствии — то выдали бы себя какой-нибудь мелочью вроде тени в окне или шороха за стеной. Если бы знали — меня бы уже обстреляли, возможно, даже успешно.

Необученные бандиты, вроде тех, что приговорили мы со Скит, выдали бы себя при любом раскладе — что при том, что при том. Из чего следует сделать вывод, что, даже если они здесь и были, то сейчас их уже нет.

Остается лишь вопрос, куда делись тела.

Я снова вернулся к тому переулку, где видел залитые кровью ступени, заново досмотрел угол, и, держа на прицеле дверь, в которую уводил след, медленно поднялся к ней.

Дверь была закрыта, и на ней, возле ручки, явно были видны следы крови — смазанные, резкие, словно кто-то никак не мог ухватиться. Например, если пытался открыть дверь снизу, из положения лежа — сразу после того, как приполз сюда по ступеням.

С удовольствием открыл бы дверь с помощью саперной кошки, но у меня ее, конечно же, не было. Поэтому я взялся левой рукой за ручку, шагнул в сторону так, чтобы открывшаяся дверь прикрыла меня своим полотном, — хоть какая-то защита, если там какая-то растяжка — отвернул голову в сторону, и потянул, готовый отпустить при малейшем намеке на сопротивление.

Дверь не шелохнулась. Немножко, может, двинулась в дверной коробке, но и только. То ли она заперта, то ли изнутри ее чем-то заблокировали, что, в общем-то, одно и то же. В любом случае, грохотать, пытаясь ее открыть, я не буду — в здешней тишине это верный способ привлечь к себе внимание не только тех, кто мог все еще быть тут, но и тех, кто просто проходит мимо. Может, можно было бы вскрыть замок отмычками или хотя бы скрепками, но из похожего у меня было только шомпол от автомата, и то похожий лишь общей концепцией.

Одно можно сказать точно — если на крыльце кровь, на двери кровь, и дверь еще и заперта, то заперта она наверняка изнутри. Заперта тем, кто, раненый, попытался укрыться в капитальном бетонном здании от неизвестной мне опасности. Вряд ли человек сначала запер дверь, потом внезапно начал кровоточить, хвататься за ручку, а потом уползать прочь по ступеням. А если человек еще внутри, то он может быть жив, и, может, даже

Обернувшись и убедившись, что сзади никто не подкрадывается, я спустился с крыльца и обошел здание по кругу, заново досматривая все углы — дерьмо обязательно случится именно в тот единственный момент, когда ты расслабишься и один раз не выполнишь простую процедуру.

Как я и предполагал, у здания был еще и черный ход, было бы странно, если бы у такого капитального строения аж в три этажа его не было. Покрашенная местами облупившейся синей краской железная дверь была тоже закрыта, как и главный вход, но не на замок, а просто прикрыта, что выяснилось, когда я потянул ее на себя, снова скрываясь за полотном как от возможного взрыва, так и от возможного огня изнутри. Выждав несколько секунд и убедившись в отсутствии реакции, я внимательно досмотрел угол, осторожно нарезая сектор и только после этого перешагнул порог, не забыв внимательно посмотреть вниз, вверх и на уровне груди на предмет лески простой растяжки и бросить горсть пыли с асфальта, чтобы убедиться в отсутствии лазерных лучей более продвинутых взрывных устройств.

Войдя внутрь, я оказался в небольшом холле, выложенном плиткой, по которой ходить надо чуть ли не на цыпочках, чтобы не грохотать на всю округу, от пола до потолка. Наверху она отчетливо собиралась в какую-то картину, но я, конечно, не присматривался — лишь мазнул стволом, убедился, что наверху нет никакой хитрой огневой позиции или автоматической турели или еще какой-то гадости, и продолжил осмотр.

Справа от меня начиналась лестница, ведущая на второй этаж, но ее я пока оставил без внимания, разве что ногой придвинул поближе к ней стоящее рядом пустое ведро — так, чтобы тот, кто спустится сверху и завернет за угол, чтобы зайти мне в тыл, обязательно споткнулся об него и загрохотал на все здание. Дойдя до конца лестничного пролета, я сменил плечо вкладки, досмотрел угол, убедился, что дверь, ведущая то ли в каморку под лестницей, то ли еще на этаж ниже, закрыта, и двинулся дальше — в холл, не забыв снова на входе в него проверить все на растяжки.

Он был круглым, и посередине него стоял круглый же стол с небольшим вырезом в задней части — чтобы заходить внутрь можно было. Такой себе ресепшн, заваленный бумагами, часть которых лежала даже на полу. Людей нет. Ни внутри кольцевого стола, ни под ним. Ни живых, ни мертвых.