Нулевой контракт

* * *

Они все же попытались нас обстрелять, но расстояние уже было приличное, да и мы бежали. Но пальба тут же прекратилась, когда одна из пуль зацепила куб, за которым мы укрылись, поскольку тот отозвался мелодичным звоном, и от него у меня закружилось голова, перед глазами все помутилось, и ноги подогнулись самым банальным, не связанным с заменой суставов образом.

Такое бывает, когда тебя сильно лупанут по затылку.

Когда очухался, то сообразил, что стою на коленях, а из моих соратников никто не удержался вертикально, а большинство вообще упали на четвереньки, и такая же напасть, судя по далеким ругательствам, настигла и старичков.

— Ну и засада, — Эрик даже не морщился, он мял лицо изнутри. — С похмелья так башка не трещала никогда… хотя вру, один раз поехал я в Санкт-Петербург и основательно загулял. Вот тогда…

— Слушайте, а чего мы от них убежали? — перебил его Вася. — Их семь, нас восемь. Наваляли бы по шеям, и все дела.

— Командиру? По шеям? — Ингвар усмехнулся. — Тогда тебя точно ждет трибунал. Неповиновение — ладно, отбрехаться можно, а вот за нападение на старшего по званию к стенке поставят.

В целом он был прав, и поднять руку на того, кто имеет право тебе приказывать — задумка так себе при любых обстоятельствах.

— Надо в башню. К девчонкам, — я с трудом поднялся на трясущиеся ноги. — Быстрее.

Куб, отправивший нас в нокдаун, больше не звенел, но полыхал нестерпимо, смотреть на него было больно. Другие не отставали, и вокруг нас колыхалось ярчайшее многоцветное марево, за которым терялось все остальное — границы полигона, хранилища других видов, пустыня, даже небо и два солнца.

— А чего? Зачем? — вскинулся Вася.

— Ты брякнул лишнего, — пояснил ему Ингвар. — Помнишь, чего ты там орал?

— А… — наш черный друг застыл с открытым ртом. — Да я же… Да я же…

— Да ты же, — передразнил его Эрик. — А куда идти?

Вроде бы я понимал, что выскочили мы из-за того вот куба, и значит нам чуточку на запад, чтобы избежать встречи с Цзянем и его кодлой, и затем рвануть прямо на север к ограде. Только вот с направлениями что-то было не так, проклятые кубы словно водили хоровод, но при этом стояли на месте.

Хамид затряс головой, Фейсал помянул Аллаха, у других лица были растерянные.

— Я вас выведу, — только Сыч выглядел спокойным и уверенным. — Зрение духа не застить дурному мороку страны мертвых, и дорогу сердца можно увидеть, закрыв глаза. Зажмурьтесь!

— Э, чего это… — начал Джозеф, но Ингвар цыкнул на него.

Если кто и вытащит нас из этой ловушки, то именно Сыч, которому не страшно поехать крышей, поскольку она от него давно улетела.

— Беритесь за руки, и я поведу вас! — провозгласил индеец.

Со стороны это выглядело полным бредом — крепкие мужики, в касках, брониках, с рюкзаками и автоматами, идут по пустыне, выстроившись цепочкой, точно школьники, и у всех крепко зажмурены глаза. Но смотреть на нас было к счастью некому, разве что каким-нибудь песчаным червям, а те твари неразумные, угорать над хомо сапиенсами им не по способностям.

— Можно смотреть, — позволил Сыч, и я поднял веки.

Слева был край Воронки, дальше ее противоположный склон, справа — пылавший оранжевым куб, а прямо перед нами стояла башня, та самая, к которой мы так стремились.

— Ваще башка, — восхищенно прошептал Вася. — Герой!

— Ага, заслужил три орлиных пера в задницу, — поддержал его Эрик. — Нет, четыре! Вампум, вигвам и парочку скво!

— Скво там внутри, — напомнил Ингвар, — только они сами решают, кто кого заслужил. Давай вперед.

И мы побежали, ведь в этот самый момент Цзянь со своими мог торопиться сюда же вдоль ограды, а там дорога и проще, и короче.

— Эй, барышни! — позвал норвежец, когда мы оказались у пролома, но никто не ответил.

— Жанна!! — крикнул Вася, зайдя в коридор, но отреагировало только эхо.

— Я пригляжу за окрестностями, — предложил Сыч, и я подумал, что надо бы превратить наш маленький отряд в подобие воинского соединения, то есть для начала выбрать командира, тот же Ингвар отлично подходит.

Норвежец кивнул:

— Давай. И Джозеф с тобой. А мы внутрь.

Вася не выдержал, снова позвал Жанну уже метров через десять, и опять никто не отозвался. Тут уж забеспокоился и я — или девчонки спят беспробудным сном, или с ними произошло что-то нехорошее.

Вестибюль, где мы их поселили, оказался пустым, нашлись только одеяла, аккуратной стопкой сложенные у стены.

— Жанна? — спросил Вася растерянно, а я посмотрел на лестницу.

Неужели они не выдержали, любопытные кошки, пошли туда?

— Надо обыскать всю башню! — предложил Фейсал.

Я хмыкнул и покрутил головой, а Ингвар уставился на египтянина как на сумасшедшего.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — пробормотал Сыч. — Один раз предки выпустили нас. Но второй…

И тут с верхнего этажа донесся хорошо различимый шорох.

У Васи хватило ума не позвать в очередной раз свою даму сердца, да и мы сработали на инстинктах. Метнулись в стороны, прижались к стенам, выставив оружие, кто на колене, кто лежа, чтобы друг другу не мешать.

Шорох повторился, и на лестнице обозначилось что-то темное, бесформенное, меняющее очертания.

— Хашссс, — произнесло оно.

Мать моя, это же дрищ!

— Огонь! — рявкнул Ингвар, который не стал ждать выборов и сам себя назначил командиром.

Я дернул курок, пули кучно легли в ту точку, где только что находился дрищ, но там его уже не было. Он то ли подпрыгнул, то ли перетек вверх, то ли телепортировался, по этому поводу мои глаза и мозг никак не могли договориться, но мы ничего не добились, разве что сделали несколько выбоин в ступеньках.

Правда и ответный выстрел оказался не лучше, пули лишь покоцали стену.

— Уходим! Наружу! — закричал норвежец.

— А девчонки? — возразил Вася, белки глаз которого яростно сверкали во мраке.

— Их тут нет! Уходим! — повторил Ингвар. — Серов, Аль-Фаранги, прикрывайте!

Дрищ отпрыгнул в сторону, их оказалось двое, и в лапах у каждого знакомые нам «палки». Мы с Хамидом пугнули их еще одной короткой очередью, и рванули за остальными, помчались по изогнутому коридору.

Солнечный свет после темноты башни показался болезненно ярким, и я поморщился.

— Туда! За мной! — фигуру Ингвара я с трудом, но различал, а вот куда именно мы бежим, не очень соображал.

Потом впереди оказалось нечто черное, затмевающее свет, и я понял, что это единственный не святящийся куб, тот самый, что был поврежден во время последней атаки дрищей, с трещиной в боку.

— Ты с ума сошел?! — закричал Эрик.

— Они со всех сторон, — отозвался норвежец. — Хочешь тут и остаться?

Палили по нам и правда отовсюду, пули буквально резали воздух над нами, летели серые осколки, пыль. Дрищи наступали от башни, откуда мы только что выскочили, а еще раскоряченные серые фигуры мелькали с другой стороны воронки, и у внешней ограды тоже.

Принимать бой в таких условиях — чистое самоубийство.

Поэтому я не стал колебаться, и следом за остальными полез в трещину.