Последние первые планетяне

Тем вечером Николай возвращался домой с противоречивыми чувствами на сердце. Он осознавал, что произошедшее может вылиться во что-то чудесное. Равно как стать очередным неизбежным и для обоих болезненным разочарованием.

41

Хотя после возвращения из Сима Николай Давыдов день ото дня сталкивался с первым помощником на службе, поговорить по душам им с Мининым не предоставлялось достойного шанса. Они беседовали несколько раз на дню: о случившемся с Громовым, новом положении дел, которое, впрочем, не имело силы в управлении, планах на будущее, наконец, о том, сколь корпоративные расследования повлияют на эти планы. Всякий раз, когда Давыдов с Антоном вели разговор, между ними, как по волшебству или счастливой удаче, находился какой ни то буфер. То в лице старика Хоева, то Камиллы, то градоначальника. Случалось даже незаметно влившемуся в команду синтетику Лектору попасться третьим лишним. Спорить о наболевшем в присутствии машины казалось совершенно нелепой затеей.

Наконец в середине нового месяца, когда дела в штабе немного устаканились, а общее напряжение спало до прежних показателей, обстоятельства сложились так, что посреди смены Николай с Мининым остались в офисе наедине. Давыдов возвратился из казино «Счастливчик Вик», где помог охране разобраться с пьяной потасовкой, а подставной старшина не выходил на улицу с утра, потому как Большое Кольцо затребовало в срочном порядке свежую порцию никому не нужных отчетов. Остальные офицеры, включая и синта, отправленного штрафовать фермеров на Тракте, разъехались по делам. В управлении установилась такая тихая благодать, что Антон, проведя в кабинете несколько часов кряду, вовсе был уверен, что остался один.

Николай угощался на кухне яблочным пирогом, когда первый помощник, позевывая да потягиваясь, выполз из новоприобретенной бюрократической норы.

– Босс… – удивленно окликнул он Давыдова и с испугу вытянулся, словно на смотре. – Думал, ты отправился по вызову.

– Это было несколько часов назад, – дожевав, отозвался Давыдов. Он показал на дверь кабинета: – Ты в этой конуре счет времени потерял.

Минин меж тем протиснулся на кухню и с явным предвкушением налил кофе. Жестом предложил Давыдову, но тот отказался.

Антон сделал глоток и, обжегшись, едва слышно зашипел в кружку.

– Надеюсь, ты не против, – вновь заговорил он, – что я обустроился в кабинете. Только затем, чтоб лишний раз между терминалами не бегать.

– Я сам предложил. Забыл?

– Знаю. Мы договаривались на пару дней, а прошло больше недели.

Давыдов демонстративно отмахнулся:

– Не твоя вина, что комиссия никак не отстанет. Играем по правилам, и все утрясется.

– Уверен, в скором времени тебя восстановят, – отозвался Минин. Он желал, чтобы его слова прозвучали как напутствие, однако решительности тону не хватило. Антон заметил это и потому добавил: – Все забудется как недоразумение.

– Диана огорчится, – добро посмеялся Николай. – Знаю, она по-дружески относится ко мне, но все же заманчиво оставаться невестой большого начальника.

Минин решительно перебил:

– Она не знает всей правды.

– Не совершишь глупость, рассказав про Призраков? – насторожился Давыдов.

– Неа, – заверил Антон и так завертел головою, что расплескал кофе. – Конечно, нет, – повторил он. – Впрочем, я не про Призраков говорю, а в целом.

– Не уверен, что понимаю.

Минин вытер салфеткой пол и затем серьезно посмотрел на старшину.

– Позволишь кое в чем признаться? – спросил он, разумеется, не собираясь дожидаться разрешения: – На фронтире такие вещи не принято произносить вслух, ведь любое нежелание к развитию считается слабостью или трусостью. Особенно среди мужчин. Все-таки скажу… Я никогда не жаждал места старшины, – признался Антон. – Всегда подыгрывал Василию в его попытках слепить из меня полноправного преемника, однако сам никогда не стремился к этой должности. Не стремлюсь и теперь. Черт возьми, по моему мнению, Мила лучше подходит на эту роль. В ней есть огонь и страсть, которые необходимы лидерам на Западе. Она в хорошем смысле безбашенная.

– Говорил об этом с Громовым? – переспросил Давыдов.

Минин иронично усмехнулся:

– Не получилось. Думал, со временем он сам поймет. Затем случилось *это*. Все стало неважно. Теперь трудно загадать, что будет с управлением.

– Иронично, – между тем вдумчиво вымолвил Николай. Он отставил тарелку с пирогом и сложил руки на груди. – Был момент перед са́мой облавой, когда мы говорили у вокзала, на парковке… – (Антон кивнул, мол, он не забыл разговор). – Так вот, – продолжил Давыдов, – я тогда неверно интерпретировал твое халатное отношение к операции. Вы с Камиллой с начала утверждали, что Призраки невиновны, и я подумал, своим наплевательством ты показываешь недоверие ко мне. Думаешь, справишься лучше. Мечтаешь, чтобы план пошел крахом, и меня убрали. У вас действительно была тайна, – усмехнулся старшина. – Просто иного рода.

Завороженно выслушав начальника, Минин внезапно встрепенулся.

– Наверно, со стороны так и выглядело, – с досадой сказал он. – Я не подумал. Извини. Я б никогда не предал доверия старшины. Ну… в личном плане, – поправился Антон, осознав, что из его уст подобное заявление прозвучало как минимум саркастично.

Давыдов уловил комичность момента и, не сдержав улыбки, покачал головой.

– Да уж, аферу вы провернули знатную, – проговорил он. – До следующего года будем разгребать последствия.

– Думаешь, игра стоила свеч?

– В каком смысле? – недоуменно спросил Николай.

Минин всплеснул руками:

– Камиллин дядя уже пострадал. Его положение, кстати, куда менее завидно, чем твое. Мила считает, его скинут до конца месяца.

– Я думаю, вы поступили так, как посчитали верным в конкретный момент времени, – немного поразмыслив, ответил Давыдов. Он говорил очень медленно, будто продирался через собственные мысли, как через терновые заросли: – Громов не сожалел о принятом решении, а значит, и вам не стоит. Мужик был толковый. Тем более не следует переживать на мой счет. В конце концов, Мила правильно сказала в Симе. Я мог в любой момент достать коммуникатор и запросить подкрепление для задержания Призраков. Но не стал. Что-то во мне говорило, это будет ошибкой. – Николай пожал плечами: – Я также замешан. Будем плясать от этого. Кроме того, если Громов не дал маху, когда доверился Констанции, мы задолжали этому достойному законнику возмездие над убийцами. Наматывая сопли на кулак, рефлексируя днями напролет, мы с места не сдвинемся… Правильно?

Антон, солидарный, молча поднял кружку в знак напутственного тоста.

42

Эта неловкая беседа стала первой и последней между Николаем и Мининым в тот день, потому как, не успели молодые люди допить кофе, как в управление попер недовольный люд, и за рутиной обоим не было продыху. Тем не менее после случившегося разговора отношения старшины с первым помощником, – хотя роли их теперь совершенно перепутались, – заметно пошли в гору. Давыдов не мог выкинуть из головы того, что вытворили Антон с Камиллой, но все же убеждал себя, что у молодых людей просто не было выбора. Потому довольно скоро в беседах с обоими стал дозволять некоторые шуточки в отношении случившегося. Особенной радостью сошедшая на нет размолвка была для Леоновой. Девушка затем не раз признавалась, что последние недели, когда она оказалась между шефом и лучшим другом, словно меж двух огней, дались нелегко.

Минин со своей стороны после беседы ощутил желанное умиротворение. Признавшись Николаю в том, в чем он не в силах был признаться Василию Громову, своему второму отцу, а именно, что он совершенно не ждет от службы привилегий или поста начальника, молодой человек наконец осознал, чего именно желает от жизни. Произнеся вслух то, что крутилось на языке многие годы, Антон понял, что боится повторить судьбы многоуважаемого наставника – стать его копией или тем более худшей версией. При всей любви к Борей-Сити как отчему дому Минин не был готов, как Громов, пожертвовать собственным счастьем в угоду всеобщей безопасности. Он лишний раз убедился в этом за прошедшие после открытия корпоративных расследований недели, когда замещал на посту Давыдова, и бывало сутками не пересекался с Дианой, потому как приходил со службы поздней ночью, когда она уже спала, а уходил рано утром, когда та еще не проснулась. Антон и без того не считал должность первого помощника ролью эдакого мальчишки на побегушках. Теперь же, растеряв в рутине прежнюю близость с невестой, был готов даже терпеть разного рода насмешки, лишь бы не испортить отношений с Дианой окончательно.

Ровно через неделю после судьбоносного разговора со старшиной Минин объявил, что желает как можно скорее завершить затянувшийся процесс женитьбы.

Тем же вечером молодые люди собрались компанией в «Пионере», дабы отпраздновать радостное известие. Николай Давыдов пришел вместе с Бобби, отношения с которой более не являлись тайной, Камилла – с приятельницей из приемного покоя больницы. С этой подругой они то ссорились скандально, то мирились последние полгода, точно центральные персонажи древнего ситкома. Помимо знакомых Николаю лиц, пришли близкие друзья Дианы из школы и молодая пара, живущая по соседству. Последние произвели на старшину впечатление не по-фронтирски распущенным поведением. Давыдов мог поклясться, посреди вечера те ни с того ни с сего намекнули им с Бобби, что не прочь позабавиться свингерством.

Затянуться допоздна посиделкам помешали спонтанные полицейские дела. Вышедший в патруль Марк связался с Николаем около одиннадцати вечера и сообщил, что офицеры без отлагательств требуются на Треугольнике, где происходит новая чертовщина. Не подозревая пока, во что выльется этот обычный для позднего часа вызов, Давыдов, Минин и Леонова, не успевшие расстаться с оружием после смены, стремглав отправились на подмогу.

То, что вызов гораздо серьезнее, нежели его поначалу описал Марк, стало ясно уже на подъезде к Треугольнику. Обычно переполненные в это время праздно шатающимся людом, улицы оказались пугающе пустынны. Местами из переулков выскакивали какие-то отчаянные одиночки, но и те, испуганно озираясь по сторонам, немедля неслись к первому попавшемуся укрытию. Как выяснили прибывшие офицеры, последнюю четверть часа из одной из построек то и дело слышались выстрелы. Они прекратились почти сразу, как Князев прибыл на место, и все-таки парень не решился на штурм здания в одиночку. Случившаяся с братом беда научила Марка прислушиваться к доводам разума.

Заведением, из которого доносилась пальба, оказался популярный в народе игральный клуб. Пару ночей в неделю состоятельные жители Борей-Сити собирались там, дабы испытать удачу в игре в карты, кости или рулетке. Николай Давыдов слышал об этом месте как-то раз: когда полицейские копались в прошлом Алека Ящинского. В этом клубе бедовый наследник фермерской семьи просаживал значительную часть отведенного ему состояния. Впрочем, тем удивительней было офицерам приезжать сюда по вызову. За «Биржей», как в шутку называли его городские, водилась безупречная репутация. В отличие от казино «Счастливчик Вик», что было в ведении независимых предпринимателей, игральный клуб являлся вотчиной одного из влиятельных корпоративных дельцов Борей-Сити, Майка Макарова. В определенных кругах того видели будущим градоначальником, лет эдак через пять-семь. Макаров слыл человеком свободной мысли, в отличие от многих, поистине помешанных на корпоративном порядке, и все-таки служил Большому Кольцу верой и правдой. Он считал непозволительным запятнать репутацию хозяев разного рода неприглядными историями. Всеми доступными средствами он держал «Биржу» под чутким контролем. Как заметил Антон Минин, за несколько лет службы лично ему ни разу не приходилось бывать в клубе по какому-либо скандальному делу.