Последние первые планетяне

Сослуживцы не хотели показывать этого друг перед другом, однако в мыслях каждого крутилось, что в положении они оказались совершенно дурном. Трех человек, конечно, было катастрофически мало, чтобы рассчитывать пробиться через остатки моргуновских людей. По самым оптимистичным предположениям Князева, головорезы, которых подстрелили на шахте и которые удрали, опасаясь последствий, составляли даже меньше половины от общего числа тех, кто находится у бизнесмена на жаловании. Вне всякого сомнения, размышляли офицеры, стоит показаться неподалеку от поместья Михаила, как тот немедля выбросит против полиции все оставшиеся силы. Он поставил себя в отчаянное положение и теперь, как всякий раненный зверь, будет отбиваться только яростнее. Ситуация лишь усугублялась тем, что сухим из воды Моргунову не выйти. Стало быть, бизнесмен постарается пережить конфликт любой ценой. А дальше – попытать счастье где-то на северо-западе, подле границы, куда уже не простираются длинные руки корпоративного закона. Все упиралось в одну-единственную проблему. Было очевидной глупостью выступать против обреченного противника без должного прикрытия.

Давыдов с товарищами размышляли о положении дел около четверти часа, однако все рациональные идеи казались несуразными или попросту недейственными. Скажем, вызывать подкрепление из соседних городишек не было времени. Для того чтобы преодолеть все круги бюрократического ада и разжиться разрешением от Большого Кольца задействовать офицеров из дружественных управлений, ушло бы не меньше суток. К тому времени, решил старшина, бизнесмен точно сумеет организовать себе безопасное отступление к границе, и всякий шанс поймать Михаила на скорую руку будет упущен. Другой безумной, но обладающей правом на существование идеей было созвать эдакое народное ополчение. Практика подобных собраний и временного вверения гражданам фронтира полномочий брать друг друга под стражу давно была введена на Западе. Рудные компании отнюдь не чурались ее в самые кризисные времена. Очевидным преимуществом этого замысла было то, что власть объявить особое положение в городе водилась у мэра. Ему не требовалось одобрение высших корпоративных чинов, чтобы постараться спасти ситуацию. Таким образом, лишь надавив на временного градоначальника, законники могли рассчитывать на созыв ополчения уже к концу дня: всяко скорее, нежели им прислали бы подмогу откуда-нибудь из Печорина. Опасность этого плана заключалась в том, что коллизия с Моргуновым со стороны могла показаться народу с некоторым политическим душком. Ровно так, как Максим, поведясь на внешнюю непогрешимость Моргунова, встала на его сторону, жители Борей-Сити тоже могли посчитать облаву на независимого бизнесмена не иначе как попыткой рудной компании устранить нежелательного конкурента. История знала, увы, такие случаи, когда, желая заручиться народной поддержкой, полиция в итоге начинала в городе гражданскую войну. Такое в последнюю очередь было нужно борейским законникам – совсем выпустить ситуацию из-под контроля.

В конечном счете, когда начало казаться, что варианты иссякли, и нет никаких шансов провести облаву до вечера, Камилле в голову пришла совершенно престранная идея. Девушка предложила подключить Констанцию и ее Призраков Охоты. Давыдов поначалу решил, что та шутит, однако затем счел, что на деле это не такое уж открытое безумство. По сути, Михаил Моргунов являлся врагом и Призракам. Бизнесмен не только не позволил бывшему старшине помочь жителям Сима, устранив Громова прежде, нежели тот рассказал Констанции о шаттле переселенцев, но также выставил разбойников виновниками его смерти. Николай решил, что при некоторых условиях Призраки должны согласиться помочь в этом опасном деле.

Он велел Камилле немедля связаться с Констанцией. А тем временем вместе с Марком отправился в арсенал – снаряжаться для решающей стычки.

Около двух часов дня, когда Борей-Сити уже весь гудел и истерил от вестей касательно произошедших ночью событий, Давыдов со своей командой встретил Констанцию и ее людей на старой развилке за городом. Женщина привела за дюжину человек: все были вооружены и настроены на бой, – они пробирались к моргуновскому поместью окольными путями, чтобы в городе не прознали о плане полиции и не успели известить бизнесмена, засевшего в особняке, как будто в крепости. Хотя Николай с Камиллой не спешили распространяться при всех о тех договоренностях, коих они с Констанцией достигли ранее, по яростному, но уверенному виду Призраков было ясно, что женщина заранее предупредила своих о цене их смелости. Давыдов был восхищен тем, как эти люди отчаянно борются за лучшее будущее для родного города. А потому счел, что лучших союзников в этом деле им не найти. В конце концов, не каждый день встречаешь людей, которые бы сердцем боролись за свои убеждения и ничего не страшились. Единственным, кто не торопился доверять новым друзьям, был Марк Князев. Он, разумеется, еще помнил нападение на поезд и, хотя теперь понимал, что то была постановка, тем не менее хранил некоторую обиду и все не мог поверить, что они, законники, собираются идти в бой с этими лиходеями бок о бок. В то же время он помнил, что в тот раз, в поезде, обещал более не сомневаться в решениях старшины. Князев редко, почти никогда не отрекался от своих слов, и начинать делать это теперь не собирался. Он презрительно поглядывал на Констанцию, пока Николай разъяснял план, но понимал, что сомнениям нынче не место, да и не время.

В том, что касается задумки старшины, все было предельно просто. Застать бизнесмена врасплох, даже несмотря на серьезное пополнение рядов, не представлялось возможным. Тот, без сомнений, приготовился к облаве еще с ночи, а потому законники сочли, что рассчитывать могут исключительно на лобовую атаку: скорую и бесстрашную. В некоторой степени вся эта ситуация с осадой особняка и хозяином, не желающим сдаваться без боя, напомнила Николаю конфликт с семейством Ящинских. Как и при штурме фермы, полицейские и их неожиданная подмога находились не в самом выгодном положении. Наученный, однако, опытом, Давыдов теперь был гораздо более уверенным в себе лидером. Возможно, эффект заключался отчасти в потере двух товарищей, и оттого в молодом старшине в большей мере говорили гнев и задор отмщения, однако он не собирался даже пытаться идти на контакт с Моргуновым. Довериться этому человеку после всего – значило изменить памяти Антона Минина, старшины Громова и вообще всех тех людей, чьи судьбы погубила алчностью бизнесмена. Давыдов приказал брать Михаила живым или мертвым. Точно как в тех пошлых фильмах про лихой фронтир, которые он любил смотреть подростком.

Новосформированная гвардия выдвинулась в путь и достигла моргуновских владений прежде, чем диск Прометея заметно накренился к западу. Отряд остановился в сотне метров от главных ворот. Давыдов высунулся из машины и велел провести последние приготовления – старшина таким образом надеялся смутить засевшую на въезде группу головорезов. Уловка, как ни странно, сыграла. Не ожидавшие увидеть подкрепления на стороне полиции наемники беспокойно зашевелились за оградой. Не выдержав, кто-то во весь голос завопил:

– Вы кого притащили, псы?! Кем они будут?! Мы их не звали в Борей-Сити! Это наше дело! Пусть валят нахрен, пока целы-здоровы! – Другой голос включился через паузу: – Один шанс, чтобы дать боссу уйти по-хорошему! Не будем кипятиться!

Полицейские, конечно, лишь посмеялись между собой над этими жалкими угрозами и, видя, что Призраки не подведут в решающую минуту, обменялись последними напутствиями. Камилла с Князевым перебрались в кузов одного из автомобилей, на которых приехали люди Констанции. Мощный служебный транспорт меж тем решили использовать в качестве тарана. Когда симовские смельчаки заняли позиции, Николай лично установил машину против ворот и стал «разгонять» ее на месте. Поднялась такая пылища, что Давыдов едва различал силуэты товарищей в зеркале заднего вида. Он выбрался из машины и, переглянувшись напоследок с Констанцией, снял ручник. Скрежет камней и грунта под шинами стремительно сорвавшегося с места автомобиля стал сигналом к началу наступления.

Все, что творилось дальше у главных ворот моргуновских владений, говоря начистоту, напоминало ближе катавасию, нежели организованный штурм и осмысленную оборону. Когда прихвостни бизнесмена увидели несущийся на них на всех порах полицейский транспорт, то, перепугавшись, отскочили от ворот и тем самым потеряли наиболее безопасные позиции для ведения обстрела. Машина с визгом влетела в стальную конструкцию и, разметав решетчатые створки по сторонам, словно листы картона, открыла законникам путь для вторжения. К тому моменту все пространство вокруг въезда окончательно заволокло пылью. Отрядам Моргунова пришлось открывать огонь наугад. Они не видели, что наступающие пустили вперед машины как укрытия, и первые очереди не дали результата. Когда Констанция и ее люди подобрались к воротам, дело было решено.

Воспользовавшись моментом, когда большинству охранников пришлось перезаряжать ружья после пальбы впустую, полицейские устремились вперед. Только втроем они положили не меньше половины моргуновских наемников. Давыдов несся резвее всех. Пожалуй, впервые за время на фронтире он не ощущал странного чувства вины всякий раз, вдавливая спусковой крючок револьвера. Гнев, который Михаил Моргунов сумел разбудить в старшине, был чем-то совершенно новым. Николаю не нравилось это темное чувство, однако в то же самое время он осознавал, что оно является именно тем, чего отчаянно не доставало. Будь он смелее, злее, решительнее, как был в свое время старшина Громов, вероятно, не произошло бы и половины тех бед, что захлестнули город в последние месяцы. Не кинулись бы во все тяжкие Ящинские. Не решилась на предательство Максим. Остался жив Минин. Вспомнив о первом помощнике, Давыдов разъярился так, что выскочил из укрытия, дабы обезвредить последних головорезов. По счастью, Камилла успела прикрыть. Девушка метко сняла одного из охранников, а потому второй был вынужден сдаться.

Он бросил оружие под ноги Давыдову и тем самым сохранил себе жизнь.

Оставив пару человек Констанции караулить сдавшихся наемников у ворот, небольшая гвардия, не лишившаяся пока ни единого бойца, двинулась не мешкая к поместью. Дальше от въезда дорога шла до самого холма строго по пустырю и оттого, оказавшись перед особняком, как на ладони, законники решили разделиться и подобраться к дому с разных сторон.

Первая группа, которую возглавили Князев и Охота, отправилась по дороге напрямик к главному входу. На половине пути удачным укрытием для них стал полицейский автомобиль. Пробив ворота, машина еще метров на пятьдесят укатила вглубь участка, пока не соскочила с дороги в небольшой кювет и там не перевернулась. Марк добрался до нее первым и, заглушив двигатель, призвал людей Констанции спрятаться за автомобилем. Хотя со стороны поместья не доносилось голосов, – не то что стрельбы, – напряжение стояло адское. Князеву думалось, в любую секунду по ним откроют огонь. Остатки людей Моргунова, однако, выжидали. Заняв позиции в укреплении наверху, они, несомненно, считали себя оказавшимися в гораздо более выгодном положении.