Т 21

— Слышь ты! — Есаул все-таки не выдержал и стукнул по столу. — А когда эти евроуроды без предупреждения бомбили наши города это нормально было? По-человечески? Десятки тысяч погибли в первые часы вторжения. Эти твари специально били по больницам, вокзалам и станциям. Инфраструктуру, видите ли, нам выбивали. Чтобы негде было затем выхаживать раненых военных. А где лечить потом детей и стариков они подумали?

— Это пропаганда, — хмуро пробормотал Николай и тут же отлетел на пол, сбитый крепким кулаком Есаула.

— Так, успокоились все!

Филин, оказывается, мог орать не хуже своего командира. Он уже посадил всех обратно за стол, налил им водки и сунул денег опешившему от такого душевного разговора бармену. Есаул с мрачным видом помалкивал, лениво ковыряясь в рыбе. Николай пожевал салат из капусты, затем задумчиво уставился на полный стакан водки.

— Ладно, согласен, война — это дерьмо. На ней всякое случается. Я допускаю, что обе стороны творили дичайшие зверства. Тогда, может, надо было все-таки сдаться? Жертв было бы меньше и развалин? Все же лучше, чем сейчас? Понимаете ли, вы, своими дурными головами, что Европы нет и больше не будет! Это же колоссальная часть всего человеческого наследства исчезла в никуда. Это как, нормально?

— Ну а мы что, насрано? — начал опять звереть Есаул. — Нами подтереться можно?

— Хватит спорить не по существу! Все на самом деле намного проще и в то же время сложнее, — внезапно резким рыком прервал обоих спорщиков, седой как лунь, Филин.

Николай удивленно уставился на пожилого человека и с нескрываемым сарказмом в голосе поинтересовался:

— Тогда, может, мил человек, объяснишь? Зачем все эти страдания? К чему они привели в итоге?

Филина было сложно пронять словом.

— Насчет страданий не ко мне, а к тем, кто все это развязал. И на счет сдаться. А ведь мы уже, Коля, не раз сдавались и жертвовали собой. Все за-ради человечества, его передовой части. И что, мир после этого наши жертвы по достоинству оценил?

— Ты это о чем, старик?

— Да не старик я, просто таким стал за эти проклятые месяцы. Чуть за пятьдесят мне всего, но в армию уже не гожусь. И я отлично помню девяностые годы прошлого века, хоть и был тогда мальцом. Как плохо и бедно мы в те года жили, и о чем отец с друзьями на кухне в те времена беседовал. По причине молодости я не понимал их, да и, честно сказать, неинтересно было. Друзья, девчонки, туса! О чем еще мог думать обычный русский подросток? Но потом, сейчас всю жуть того времени воспринимаешь намного лучше. Ведь мы не проиграли в холодной войне, как нам долго и упорно втирали. На самом деле русские в который раз пожертвовали собой, своей страной ради всего человечества. Думали, что мол не станет угрозы глобальной войны, можно будет сократить армии всего мира, урезать никому ненужные расходы и зажить, наконец, как люди. Устремиться в космос, заниматься экологией, наукой! Жить и радоваться.

— Ну ты Филин, вспомнил! — Есаул выпил водку одним махом, закусил и зажмурился. Что-то не брал его сегодня хмель. В бар с шумом зашло несколько человек в простецкой одежде. Они с опаской посмотрели на русских военных, но затем заметили сидевшего с ними Николая и приветливо махнули ему. Замкомандира Т 21 кивнул в сторону местных. — Знаешь их?

— С порта ребята, обычные работяги. Не опасны.

— Ладно.

Старший сержант бросил испытывающий взгляд на товарища, и тот продолжил:

— О нас и после крушения Союза, когда мы со всеми их хотелками соглашались, постоянно вытирали ноги. Чем лучше мы относились к Западу, тем горше и хуже жили. Вот такая вот блядская аксиома.

— Но ведь был период…

Филин махнул рукой:

— Да всего-то лет пятнадцать! Подорожала нефть, чуть приструнили олигархов, избавились от бандитского беспредела. За это время выросло целое поколение придурков, которое считало, что вот все, мы уже попали в лоно настоящей цивилизации. Дальше жить будет с каждым годом лучше, жить будет веселее! Они и погубили нас.

— Чем? Ты говори, старик, да не заговаривайся!

— Они постоянными уговорами и непрекращающейся ложью заставили всю страну отступать все дальше и дальше. Русские испугались, в кои-то веки они испугались действовать, так как делали всегда. Смело, не оглядываясь ни на кого, идя до конца, несмотря на любые жертвы.

— Так ведь лучше жить стали.

— Это сейчас, значит, лучше? Не говори ерунды! Все, что ты видишь вокруг, это итог отступления русских. Мы перестали быть самими собой и захотели превратиться в европейцев. Вот он результат этого превращения, чудовищная мутация, уничтожившая все вокруг себя.

— Мы просто хотели безопасности.

Филин вскипел:

— Есаул, ядрен дери батон, в каком месте мира стало безопасней? Все искали собственной выгоды и соблюдали лишь свой интерес. И только русские был обязаны ради всего мира жертвовать! Ты еще молод был, не помнишь двадцать второй и окровавленный Донбасс, убитый химией Крым. Последняя попытка противостоять мировому злу была утоплена в крови русских детей. И что, кто-то хоть слово сказал в мире просвещенных европейцев? Заступился за слезу ребенка? Нет, они кричали — «Ату их! Это варвары!»

— Да помню я это дерьмо, как сейчас. Потом такая тряска началась.

— И нам в ней здорово подсобили! В итоге страна через пять лет выбрала не тех и пошла не туда.

— Ты опять о всемирном договоре? Ну а смысла было в ядерном оружии, если оно перестало работать? Это надо к тем олухам из Альпийского коллайдера предъявы кидать.

— А их открытие проверили?

— Были же испытания!

— Под патронажем кого?

— Ну это уже из области конспирологии, Филин! Там все нужные печати стоят, от всего мирового сообщества.

— Вот и оказались в итоге с голой жопой. Ни себя защитить, ни друзей. Бульбашей вон схарчили и не поперхнулись, превратили за поколение в нерусей-литвинов. Затем за нас взялись.

За столом на некоторое время повисло тягостное молчание. Николай жадно выхлебал остатки водки из стакана, зажевал корочкой хлеба, в какой-то момент замер и со слезой в глазах уставился на новых знакомцев:

— Правда говорят, что от Мурманска одни головёшки остались?

— И даже того меньше! Что, был там кто?

— Друзья по учебе, знакомых много. Эх… как-то все это не по-людски.

— Ну давай, нас еще припряги! У меня в отряде ни одного человека нет, у кого бы кто-то из близких не погиб. У большинства вообще никого на свете не осталось.

Николай выдохнул, с силой сжав пальцы буквально до белизны.

— Потому мстить всему миру будете?

Филин усмехнулся и убрал ополовиненную бутылку со стола в сумку.

— Хорош вам напиваться! Еще сейчас в караоке «Катюшу» заведете! А по поводу мстить…Да нет, Коля, мы убиваем только тех, кто представляет для нас непосредственную или отложенную угрозу.

— Но ведь убиваете?

— Не мы первыми начали, не нам и счет предъявлять! — Филин отхлебнул пива и задумчиво продолжил. — Понимаешь, дело в том, что в стране успели вырасти целых два поколение веганов. Это те, кто будет согласен со всем, лишь бы его задница оставалась в тепле. Но так ведь в жизни не бывает? Вот здесь в Норвегии я слышал, что в последние десять лет все-таки прижали хвост пидарам?

— Да житья от них не стало! Вот и начали обычные мужики и тетки тем прямо морды рихтовать. Втихаря, без полиции и доказательств.

— И что, помогло? — открыл заинтересованно глаза Есаул.

— Неожиданно пидаров в стране стало очень мало. Даже нашли этому делу научное объяснение.

Филин довольно кивнул:

— Вот видишь? Так и у нас. Веганы не понимали, что отступать постоянно нельзя. Вот в итоге нас и приперли к стенке. Дальше на жизненную арену поднялись уже другие люди. Инстинкт самосохранения нации сработал. Вот поэтому Европа нынче в развалинах, а мы здесь добиваем остатки вашей армии и повстанцев. Но мы, Коля, уже не те русские. Другие. О тех забудь навсегда, как и о всепрощении и о милости к падшим. Новая Русь народилась и будет диктовать свою волю всему оставшемуся миру. Только я этому миру уже совсем не завидую.

Есаул с неподдельным удивлением вскинул глаза на своего звеньевого. Во всей этой боевой кутерьме последних недель, он отчего-то не подумал, какие его люди могут быть разными.

— Сержант, пойдем в отряд, сейчас машину нам вызову. Стемнело уже, а судя по тем идиотам из полиции, порядка здесь точно нет и в ближайшее время не будет.

Замкомандира отряда встал и чуточку покачнулся, потом обратился к бывшему соотечественнику:

— Коля, в порту работаешь? Тогда еще увидимся! Хозяин, человек, мы еще должны тебе мани? Фертштейн?

Бармен показал рукой, что все отлично, и они ничего не должны. Он уже успел перевести подпольный курс рубля к кроне и остался довольным результатом. Хоть сегодня его заведение дало приличную выручку! Надо бы запомнить этих щедрых русских военных. Выглядят они постарше и особо вроде не буйствуют. Война войной, но жить-то как-то надо?

Глава 7
Провинциальная зачистка

— Да сколько еще можно по этим гребаным скалам ползать? Никакой мочи нет!

Кряжистый мужичок, приданный их команде из звена «А» устало присел прямо на большой черный валун. Все здесь в этой части Норвегии было в каких-то черновато-мрачных тонах. Горы, камни, сама почва с остатками летней растительности. Да и погода способствовала общей унылости. Постоянные циклоны с Атлантики регулярно приносили в район Нарвика низко висящие и набухшие влагой облака. Оттого вокруг всегда была стылая сырость.

— Жопу простудишь, Хмель.

— Да что с ней будет, она у меня железная.

Усталые бойцы ответили смешком и прибаутками. Почему-то человеческая задница частенько становилась объектом для незатейливого солдатского юмора. Патрульные уже откровенно вымотались за часы хождения по бесконечным горным тропкам. Но ничего не поделаешь. После недели относительно спокойного занятия затрофеиванием всего и всякого в порту, их неожиданно бросили в горы на зачистку. В контрразведку, видите ли, поступил сигнал. Немногие из имевшихся под рукой военных полицейских и так были заняты по горло наведением порядка и отловом подозрительных элементов.

— Подъем, бойцы, нас ждут великие де…

Гоблин упал быстрее, чем осознал произошедшее. Он даже не сразу воспринял, что все его лицо оказалось заляпано брызгами крови и мозгового вещества. Тяжелая пуля практически взорвала изнутри голову их старшего. Патруль был совместный, собраны люди из разных звеньев. И не только по причине нехватки бойцов, хотя и это дело присутствовало. Просто их полуинвалидная команда не могла выделить только из одного звена группу тех, у кого доставало здоровья бродить среди скал. Горы это все-таки в первую очередь основательная физическая нагрузка.

— Сука!

— Циркач все!

— Гоблин, откуда стреляли⁈

Уже пуганые разным и всяким бойцы живо рассыпались по расщелинам и старались спрятать в них все части своего тела. Самые шустрые уже высунули наверх телещупы и пытались найти неведомого снайпера.