Алекс. Безродный. Дилогия

Эпилог

Когда первые лучи только начали освещать эту бренную землю, мы всё ещё разбирались с местными подземными тоннелями. Как я понял, здесь таковых полно, что в, общем-то, и понятно. В каждом более-менее крупном городе есть система подземок на все случаи жизни. В прошлом мире это было особенно развито.

Есть несколько видов подземных тоннелей, которые точно можно встретить в любом городке: коммунальные, которые в основном предназначены для канализации; гидротехнические, что помогают в орошении земель и в принципе доставляют воду в нужное место; тоннели специального назначения, что используются различными предприятиями, складами, убежищами и прочими комплексами.

Сейчас мы как раз используем тоннели спецназначения, которые предназначены для форс-мажорных ситуаций. С их помощью можно сбежать из осаждённого города, доставить воинов за спины врагам, дабы они ударили им во фланг или просто устроили шум ночью и прочее.

В этом городе такие тоннели проложены от княжеского замка, вернее дворца, построенного на руинах некогда уничтоженного замка, до основных продовольственных и оружейных складов на западе, к подходам у стен, наиболее важным предприятиям города и, как ни странно, к библиотеке, а конкретно к её подземелью и сокрытой от всех прочих части.

То, что я видел ранее у старика под землёй, — лишь малая часть данного пасьянса. Комнат там оказалось в разы больше, но в основном они пустуют, что странно. Их же должны регулярно обслуживать и использовать, но, по всей видимости, столь большой мирный «застой» выбил всё расписание из своей колеи. Хотя война случилась лишь пару лет назад, но по обмолвкам старика, это так, баловство одно. Серьёзной войны не было уже лет так пятьдесят, возможно даже больше.

Пока старик налаживал работоспособность бывшей тюрьмы, рассказывал, что ранее, а именно сотни лет назад, в этом городе различные ордена довольно часто пользовались подземными катакомбами для своих дел. В особенности для борьбы с нечистыми. Тюрьма являлась местом их заключения. Из дворцовых хранилищ приносили все необходимые ингредиенты, инструменты и иные приспособления и оставляли орденоносцам на заклание. После проведения всех необходимых процедур выпытывания допрашиваемого приводили в отдельную тюремную комнату, после чего решали: «Сладость или гадость?».

Если заключённый выбирал «сладость», то с ним быстро кончали, попутно решая остальные вопросы, связанные с местоположением его сотоварищей чернокнижников, дьяволопоклонников и прочих нечистивцев вроде некромантов. Выясняли всё подряд: места хранения чернокнижной запрещёнки и прочего. У нас поступали ровно так же, а потому я не слишком удивился такому подходу. Было несколько отличий, особенно в плане того, что дознавали мы больше подробностей, но это некритично.

Но вот если дьяволопоклонник выбирал «гадость», то проходила ровно та же процедура, но с использованием ментальной магии, что позволяла проникать в разум подсудимого и получать необходимые сведения. Процесс сопровождался нанесением вреда духовной оболочке человека или другого представителя этого мира, а потому боль, которую чувствовал осуждённый, была невероятной. Кстати, это заклинание («Цепь раскаяния») у нас хоть и было известно, но находилось под запретом, и разрешалось его использовать только на демонах. Сделавший иначе навсегда изгонялся с наложением духовных блоков на всё то, что касалось ордена, и закупориванием магических каналов, что позволяли использовать энергию.

Меня больше всего удивило то, что после окончания допроса в этом мире тело дьяволопоклонника не сжигали, как это делали мы с ещё живыми заключёнными, а использовали для проведения ритуала призыва демона, дабы после его поймать в этом помещении и развеять, попутно выпытав всё что получится выпытать. Немного негуманно, как по мне. Более того, цель подобных призывов была глупой: вытянуть врага из другого мира и, убив его, запечатать, или же, иными словами, развеять, дабы он больше никогда не вторгся в этот мир… Как сказал Глациус, она ошибочна, и древние занимались ерундой… Не существует никакого запечатывания, а сокращать их поголовье таким образом всё равно что из стаи саранчи выловить одну попрыгунью и радоваться победе над всем роем. Другое дело, когда призываешь «нужного» демона, имеющего нужную информацию. Вот это — стоящая цель. Как у нас, например.

— Главная проблема, — продолжил старик, — заключается в ослаблении демонов. Стандартная печать «Дьявольская ловушка», конечно, позволяет их удерживать в определённом месте и даже ослабляет их, но для действительно сильных демонов необходимо использовать печать «Оков суда», которую я к счастью, знаю. Опять же, придётся регулярно её поддерживать и контролировать, дабы отродье не прорвало печать.

— Я так понимаю, — сказал я, пока чистил пол от пыли и грязи, — что тот всё равно остаётся более сильным, чем человек. Я прав?

— Верно, — кивнул тот, — раза в четыре-пять точно. Дальше зависит от самого ранга демона.

— Ну, понятно, — вздохнул я. — Огребать мне придётся знатно.

— Ну, что поделать? — фыркнул Хранитель, беря с полки шкафа амулет. — Мне нужно будет саму печать держать работающей. Да не бзди, я тебя многому научил.

— А позвать кого-то из своих сослуживцев не вариант?

— Ты не до конца понимаешь… Коллеги у меня есть. И разные. И уровень силы у них разный. Те, кто был бы нам полезен — обязательно вызовут бучу. Видел храмовников наверху? Эти их заметят сразу же, как только те подойдут на расстояние в километр от города. Сразу начнутся неудобные вопросики. Причём не только у них, а в целом у князей-правителей во всех Диких Землях.

— А тебя-то как ещё не засекли? Ну, твою настоящую силу? Они же тебя считают на уровне третьего круга? — выгнул я бровь от удивления. — Что ты в себя такого впиндюрил, что за столько лет никто и ухом не повёл?

— Лучше тебе не знать, пацан… Они считают, что я на грани прорыва на 3 круг. А ты только что получил в своё распоряжение ещё одну тайну, за которую я могу тебя убить. — Старик остановился, а взгляд его словно устремился в пустоту. — Что же до моей личности… Не надо тебе знать, какую цену я заплатил.

— Ну, как я вижу, ты её всё же смог себе позволить, — фыркнул я, указывая на него. — Жив-здоров и даже деменции не наблюдается.

— Иди ты, — усмехнулся Глациус, чуть повеселев. — Лучше скажи, что там с печатью?

Я смотрел на это жалкое подобие печати удержания и…

Нда-а-а… Совершенно устаревшая технология, если можно так выразиться. Если сравнивать с нашей классической, то тут нет пары окольцеваний, нет необходимых линий, которые образовывали бы некую «паутину», а также отсутствует часть символов как, собственно, и в кругах, так и внутри самой пентаграммы.

— Скажем так… — Я сначала хотел выразиться помягче, но отказался от данной затеи. — Печать говно. Как из неё демоны не выбирались через секунду после заточения, мне крайне непонятно.

— Всё настолько плохо? — Старик, кажись, даже не расстроился, а наоборот, воодушевился. — А насчёт того, как удерживались… «Оковы суда».

— Ну да, ну да… — поцокал я языком. — А нормальные печати мы научиться делать не желали. Всё ручками, да ручками. В общем, смотри сюда.

Я начал ему объяснять то, с какой пентаграммой работали у меня в ордене. Всё же какой-то плюс от более прогрессивного мира имеется: наши борцы с нечистью знатно так поработали над улучшением методов борьбы с демонами, хоть и ушли дальше в гуманизм, нежели местные.

— Это довольно интересно… — пробормотал Глациус, о чём-то раздумывая. — С этим надо и дальше работать, дабы сделать печать ещё сильнее. А пока возьми на столе коробку и открой. Там находится склянка с кровью одного из тех дезертиров, что мы поймали. Начерти ею пентаграмму, как ты её зовёшь, а я разберусь со своей печатью.

— Так! Стоп! — меня внезапно прошибло холодным потом. — А как ты можешь быть спокоен за свои тайны, если у нас под боком ходит княгиня де Клиффорд, ментальный маг?

— Какой бы удивительно быстрой она не была в плане роста и набора силы, против особого ментального блока нашего ордена она не справится. Там хитрость есть и не одна. Скорее уж у тебя мозги сжарятся, чем она сможет пробить заклинание.

— Да ну нахер! Ты когда успел⁉ — содрогнулся я.

— Хе-хе… — старик с улыбкой ушёл вперёд, отвечая какую-то несуразицу.

Ясно, ответа на этот счёт можно не ждать.

Так, переговариваясь между собой и наигранно угрожая, мы готовились к следующему акту Мерлезонского балета — призыву демона. Рецепт простой: Берём могильную почву и кости недавно убитого человека. Кости выкладываем в виде восьмиконечной звезды, которая указывает своими концами на стороны света, на рассыпанную ранее могильную землю, после чего в центре ставим бумагу с именем демона. Её мы нашли в книге, написанной на мне непонятном языке. Старик расшифровал и объяснил, что это и для чего… Внутри «лучей» звезды вокруг имени расставляем свечи.

Когда все приготовления завершены, мы поливаем кости и почву кровью того, кому принадлежат останки, и зажигаем свечи по часовой стрелке от той, что указывает на север. Читаем небольшое заклинание и ждём некоторое время, пока демон проявит себя.

— И помните дети, — пробурчал я, — все эти опыты предназначены для лиц старше восемнадцати лет. Попросите родителей вам помочь!..

Данный призыв предназначен для «приглашения» демона перекрёстка — демона, что в обмен на душу исполняет желание. Как только оно будет исполнено, у призывающего останется ровно тринадцать лет жизни, после чего псы ада, разорвав тело в клочья, заберут его душу и утащат под землю.

— Так когда, говоришь, они там должны очнутся? — уточнил у старика.

— Ты не спрашивал, пацан, — фыркнул дед, вычерчивая мелом печать. — А я говорил, что минимум через три часа. Но если они решат ещё поспать — это их дело. Значит, у нас около часа есть как минимум. В общем, где-то часа через два. А что?

— Ты рассчитываешь разобраться с демоном за два часа? — приподнял я правую бровь. — Не перестраховываешься ли ты?

— О нет, пацан, — усмехнулся маг. — Я рассчитываю разобраться с ним за полчаса. Остальное время я потрачу на налаживание работоспособности этой тюрьмы и тоннелей между ней и библиотекой.

— Это успокаивает, — вздохнул я, — а то ненароком начнёшь думать, что призвать ты решил самого Арушиманна, или как вы его там зовёте…

— Можешь быть спокоен, — фыркнул дед вновь, перебирая склянки внутри сумки. — Я не настолько обезумел.

— То есть ты всё же несколько безумен, я прав? — лукаво спросил я.

— Все мы безумцы в некоторой степени, — усмехнулся он, смотря на меня. — Все без исключения.