Без очереди в рай

Глава 9

Утро вечера не то чтоб мудренее, но по крайней мере не мудрёнее. Во всяком случае, рефлексии по поводу отсутствия рефлексий с утра меня не беспокоили, а что до остального… Настроение было по погоде: день случился ветреным и рваным, тучи клочьями несло за горизонт, всё время норовило распогодиться — но отчего-то никак не успевало.

То же и со мной: призадуматься — оно, допустим, стоило, только вот когда? Сами посудите: во вторник, 10 октября, я отработала последнее дежурство — до утра среды 11-го, так? Правильно, а в среду вечером меня арестовали, и ночь с 11-го на 12-е я «отдыхала» в камере. В четверг, 12 октября, меня сперва грузили непонятками в милиции, а затем и дома; то, стало быть, вчера. День сегодняшний грозил оказаться не менее насыщенным: во-первых, предстояло профсобрание, во-вторых, день рождения и новоселье Леры, в-третьих, э-э… да, уже хватило бы во-первых и вторых, а ко всему ведь, в-третьих, нынешняя пятница была помечена не только 13 числом, но к тому же и пришлась на полнолуние. А мне хватило бы во-первых без вторых…

Однако по порядку.

По моим прикидкам день в первом приближении раскладывался так: собрание должно было начаться в девять, продлиться где-то с час, а гостей сестренка пригласила на четыре вечера. Само собой, подразумевалось, что в этом промежутке я ей помогу в подготовке к празднеству. С учетом Лерочкиной безалаберности и привычки оставлять все приготовления на последний день, времени на всё про всё было вряд ли больше, чем достаточно. В том смысле, что достаточно, не более, то есть — только-только, под притык.

С гардеробом я с утра замаялась. Младшенькая в вопросах этикета не чересчур строга, однако джинсово-кроссовочный прикид она бы не одобрила. Мне тоже, в общем-то, хотелось соответствовать, но не идти ж через работу в декольте, тем более в туфлях на аршинной шпильке. Хорошенького хватит, нахромалась давеча… После полудюжины примерок я остановилась на зеленой, чуть переливчатой, с серебристой искрой брючной паре, допускавшей удобную обувку на среднем каблуке. Паче чаяния костюм занятно сочетался не только с цветом моих глаз, но и с серьгами, кулоном и кольцом — любимым, вроде как парадным гарнитурчиком из платины с изумрудной мелочью. И всё-таки в образе чего-то не хватало, по мне так рыжины, что я, в конце концов, исправила оттеночным шампунем. Хлопотно, конечно, но даже и Господь в дни творения тоже не бездельничал…

Его-то, впрочем, никто не торопил, а меня вот время поджимало. Выбившись из графика, я засуетилась до того, что дважды устроила фальстарт: в первый раз пришлось возвращаться с лестницы за сумочкой, во второй, с улицы уже за видеокамерой, которую я обещала одолжить сестричке. (Говорят, раз вернешься — пути тебе не будет. А если сразу два?)

На своей машине ехать мне было несподручно: ничуть не сомневалась, что на дне рождения единственной рюмашкой я не ограничусь — и не веселья для, а ради восприятия сестренкиной компании. Точно, несовременная какая-то я вся, даже за баранку с пьяных глаз не сажусь из принципа. Мысль воспользоваться муниципальным транспортом умерла в зародыше: снобизм мне чужд, но всё же не настолько, чтобы в часы пик уродоваться, например, в метро. Тем более опаздывала я уже вовсе неприлично — по всему поэтому оставалось уповать токмо на извозчика.

Тут вроде повезло: тарантайку я поймала сразу же. Водитель замызганной «восьмерки» оказался мужиком сговорчивым (даром что на вид — киношный мафиози), цену не ломал, но город знал паршивенько. Из-за этого мы то и дело увязали в пробках; правда, уяснив, что я спешу, дяденька повел машину так, что даже мне, дочери раллиста и докторице «неотложной помощи», пришлось… э-э… скажем так, солоновато.

Главное, доехали и почти успели.

Буквально пару слов о наших профсобраниях. Затеваются они раз примерно в месяц, дабы коллективно обсудить текущие проблемы, буде таковые имеют место быть, а быть они как правило имеют, разобрать врачебные ошибки, жалобы больных, всё такое прочее. Явка не строго обязательна, при желании можно и манкировать, но лучше бы не надо. Особенно оказываясь в эпицентре слухов, когда все опять про всё чего-то знают, а я теперь давай-ка отвечай…

Плевать, совру чего-нибудь. А как иначе людям объяснить, за что меня тогда арестовали, ведь спросят же.

К моменту моего явления народу собрание только-только началось. Врачи и фельдшера родимой «неотложки» под завязку заполнили столовую, бишь наш конференц-зал. Командовал парадом Рудас.

Речь шла о вещах, от меня весьма далековатых.

— А теперь прошу внимания, коллеги, — говорил заведующий. — Прежде чем займемся делом, напоминаю вам. В связи с переходом нашей поликлиники под юрисдикцию новой страховой компании продолжается замена полисов обязательного медицинского страхования. Мероприятие касается всех без исключения пациентов, а также тех из вас, у кого страховка оформлена на нашу поликлинику. Для переоформления страховки необходимо с паспортом зайти в регистратуру. Не забывайте информировать об этом больных на вызовах: многие не знают или не придают значения. Обмен полисов в обязательном порядке должен быть закончен до конца двухтысячного года, то есть за оставшиеся два с половиной месяца. Вопросы есть?

Вопросы были, но отнюдь не к Рудасу. Понятно, прежняя компания проворовалась, теперь за них другие наворуются, но он-то здесь при чем? Если уж и спрашивать с кого, так это с авторов «реформы» здравоохранения. Или — охренения однохерственно равно монопенисуально. Ну а как иначе обозвать ныне существующую пародию на государственное страхование, когда деньги из бюджета, отпускаемые на лечение больных, прежде попадают на счета страховых компаний и благополучно оседают в закромах их руководителей? Поле чудес в стране дураков, право слово… спрашивай не спрашивай. Трижды даже спрашивай не спрашивай.

(Кстати, о вопросах. Если оные у коллектива были, то не по делу, а в основном по мне. Сиречь ко мне, поскольку, как я и ожидала, «неотложка» была перенасыщена слухами о моем аресте. То тут, то там по всей аудитории сплетни шепоточками сыпались в осадок. Коллеги, во всяком случае, некоторые, вприглядку косились на меня, будто бы вообще впервые видели. Что тут скажешь? Разве что «апчхи». Ну и… а-апчхи!!)

— С этим всё. Еще один момент, — между тем продолжал заведующий. — Вопрос с единообразной спецодеждой для всех сотрудников отделения «неотложной помощи» наконец решен. Форма будет приобретена на средства поликлиники. По окончании собрания оставьте ваши размеры старшей медсестре. Отныне эта униформа будет обязательна для всех. Надеюсь, возражений не последует…

А на здоровье, лишь бы впрок пошло. Только бы не получилось так, как у коллег с соседней «неотлоги», которых явочным порядком обрядили в линючие халаты цвета детской неожиданности, с коротким рукавом и декоративной плашкой на местах карманов. Последнее особо замечательно, поелику укладка с наркотическими средствами по инструкции должна находиться именно в кармане. Так-то мы работаем кто в чем: кто в «скоропомощном» голубом, кое-кто в зеленом хирургическом, а Забелин вон и вовсе весь в малиновом. А вообще врачей как ни ряди, всё равно мы поголовно в белом. Серьезно, спросите у больных — стереотипы восприятия работают. Но это так уж, к слову говоря…

— Алиса Борисовна, задача вам ясна? — проформы для поинтересовался Рудас. — Хорошо, теперь по существу…

Преамбула закончилась, на очереди был «разбор полетов», мероприятие сугубо профессиональное и для непосвященных скучное. За исключением совсем уже анекдотических пассажей — вроде той хрестоматийной (врут, что достовернейшей) байки про врача, который с пьяных глаз отправился на вызов. А через час больной перезвонил: так и так, приехал, дескать, доктор, уколол магнезию в диван, помочился в кадку с фикусом и заснул на коврике. Диспетчер в панике: только не волнуйтесь, говорит, мы немедленно еще врача пришлем, и не одного, а целую бригаду. А болящий дедушка: спасибо, говорит, но бригаду лучше бы не надо — мне и одного-то похмелить пенсии не хватит!

Очень даже правильный дедок. В отличие, например, от истеричной дамочки, которая своими несуществующими хворями до того достала несчастного врача, что тот не удержался. Ничего особого он с ней не сотворил — лишь рецептик выписал: мол, возьмите досок в полный рост и употребите их по назначению. Выписал, понятно, по-латыни, а дамочке доступно объяснил, что конкретно ей это средство в самый раз показано. И, в общем-то был прав, только почему-то, говорят, дамочка в аптеке такой скандал устроила, что в итоге ажно психиатров вызывать пришлось. Не для дамочки, конечно, — для аптекаря…

Ничего такого экстраординарного на повестке дня сегодня не стояло — обычная рабочая текучка, среди которой два моих двухнедельной давности «чехла» в присутствии даже и не значились. А поскольку никаких других служебных прегрешений вроде бы за мной не наблюдалось, я расслабилась и позволила себе несколько отвлечься. Мысли как-то сами по себе съехали на тему о маньяке.

Думаньем это можно было бы назвать с большой натяжкой — так, импровизация на заданную тему. Занятно всё-таки устроен человек: во-первых, я вообще не слишком верила в этого маньяка, во-вторых, ни на миг всерьез не допускала, что гипотетический маньяк-старухоубивец может быть врачом, в-третьих, наконец, ни за что бы в жизни не поверила, будто некий оборотень-врач может обретаться на нашем отделении. Трижды невозможная бредятина! И тем не менее я исподволь шарила глазами по аудитории, то и дело спотыкаясь о такие же косые взгляды задумчивых коллег, словно в самом деле пыталась углядеть заведомо несуществующего призрака. И если б я одна! Странно всё ж таки… Странно всё-таки устроен человек и другие люди.

Н-да… Человек, положим, это я, а другие — это остальные. То есть в данном случае — наш славный коллектив, а именно: заведующий, старшая сестра, пять диспетчеров, бишь диспетчериц, восемь фельдшеров плюс два десятка человек врачей, из которых половина женщины. Фельдшеров и женщин на роль маньяка я примерять не стала: женщин — потому что потому (логика! женская как есть), а что до фельдшеров… За исключением милашки Кукина все наши фельдшера — студенты старших курсов медицинских вузов. Практика обычная, сама так начинала и могу уверенно сказать, что при такой нагрузке маньячить просто некогда. Лекции, работа, лекции, кабак, лекции, работа, опять-таки кабак — тут уж, право слово, не до глупостей.

Кукина, пожалуй, тоже можно опустить… э-э, в смысле — исключить, то бишь не рассматривать. Ага, ведь он такой ранимый; Мальвина, блин! Другое дело Брыкин: ежели с кого и рисовать типичного маньяка, так именно с него. Правда, с его лечебными талантами можно просто так, не будучи маньяком, полрайона выморить, но ведь одно другому не препятствует. Есть нечто в нем такое, странноватое, что не передать, но лично мне до крайности противное. Как… ну, как сопля на поручне, точнее, как тот, кто туда ее намеренно сморкнул и растер, смакуя удовольствие. По ощущениям подходит, хорошо подходит, очень хорошо подходит, очень даже хорошо Базилио подходит. Очень даже слишком хорошо…