Бобовый король
- Автор: Владимир Дружинин
- Жанр: Детектив
- Дата выхода: 1969
Читать книгу "Бобовый король"
4
— Значит, ты жив? — раздалось в телефонной трубке. — Черт побери, вот здорово! Наш Мишель!
— Он самый, — сказал я.
Голос взрослого мужчины. Мембрана прогибается и хрустит под тяжестью этого сильного, гулкого баритона. Однако какие-то прежние нотки остались. Недаром передо мной сразу же блеснула улыбка Этьена, двадцатисемилетнего сорвиголовы.
— Ай да Бобовый король! Какую штуку выкинул! Его похоронили, а он живой. Когда увидимся?
— Я как раз собираюсь в ваши края.
— Отлично! За тобой приедет Андрэ. Мой сын. Помнишь его? Сидел на коленях у бабушки и требовал вина.
— Помню.
— Орал как бешеный. Давай, и баста! Он и сейчас озорник, — добавил Этьен другим, менее веселым тоном. — Андрэ к полудню доберется до тебя.
— Так скоро?
— Вот увидишь. Ты не давай ему безобразничать за рулем, хорошо?
Он примчался еще раньше полудня. Я сидел в вестибюле и листал рекламный журнал для туристов. Отели, пейзажи, отели, пейзажи, всюду отличные шоссе, бензоколонки... Местность, где мы, бывало, принимали парашюты с оружием, где погибли наши товарищи, отбиваясь от гитлеровцев, — сейчас она всего-навсего пейзаж для приезжих, вид из окна, который предоставляется в гостинице за доплату.
Размашистый, большерукий верзила оторвал меня от размышлений.
— Вы готовы, мсье?
Я попрощался с нашими, и доцент Карсавич, сдавив мне руку, сказал «будьте осторожны» — так, как говорят детям, собирающимся перейти улицу.
Андрэ берет мой чемодан, и я выхожу из гостиницы, провожаемый чуть ли не всеми служащими «Золотой подковы» — сицилийцем Ринальдо, Полеттой, ее дядей — портье.
Сын Этьена превысил скорость, как только взял старт. На улицах он еще сдерживал себя, а за городом мы понеслись пулей. Я пытался узнать места. Деревья по обочинам дороги выросли, раскудрявились, за ними смутно мелькали ленты жнивья, колокольни, красные и серые крыши ферм. Впереди, на перекрестке, возникла желтая точка, увеличилась, стала автомашиной технической помощи и исчезла.
Где-то здесь, невдалеке, мы ехали с Этьеном на грузовичке, везли оружие. Мотор был при последнем издыхании. Что ожидало нас на перекрестке? Того гляди застава гитлеровцев.
Для Андрэ это, вероятно, древняя история: Ведь вот рядом с ним сидит Бобовый король, а ему все равно!
— Мсье! — говорит Андрэ. — Папаша вам про меня ничего не говорил?
— Он сказал, что вы большой проказник.
— Ха!..
Андрэ выпускает баранку и закуривает сигарету. Минуту-две малолитражный «фиат» катится сам по себе. Достаточно небольшой неровности на шоссе — и нас ничто не спасет. Дежурная машина технической помощи не сможет принести нам никакой пользы.
Я не осознал опасность, так как я вдруг увидел Этьена. Меня рывком отбросило в прошлое. Но Андрэ уже курит, держит баранку, отцовская улыбка слетела с его губ.
Руки Андрэ словно переросли его самого. В них есть что-то наивное, они как будто на ощупь хотят постигнуть жизнь и смерть.
Что он, решил испытать мои нервы?
Я должен был пожурить его за сумасбродство, но мне не захотелось повторять то, что обычно произносит в таких случаях поколение старших. За это я получил награду — Андрэ сделался разговорчивее.
— Мы, бывало, набъемся в машину... Кто первый схватит руль, тот проиграл. Игра на выдержку...
— Ради чего?
— Тренировка воли, мсье.
— Прелестно... Но с какой целью?
Он не ответил, только повел плечом. Ясно! Вам, старшим, мол, все равно не понять. Помолчав, он сказал:
— Вам было проще, мсье... В наше время важно вовремя плюнуть.
Я не понял.
— Я бросил университет, — сказал он веско, явно рассчитывая потрясти меня.
Он проучился два года. Он уразумел самое главное — человек должен быть независим. Нет, не из лекций, конечно. Профессора — те готовят человека для службы. А в студенческом клубе, на дискуссиях, брал слово бродяга, обыкновенный бродяга, ночевавший под мостом. В пальто, продранном на локтях, подпоясанном веревкой. Зато абсолютно свободный...
— Ты не жалеешь?
— Нисколько! — он мотнул головой с вызовом.
— А отец доволен?
Он опять умолк.
Мы катим в гору. Лес, синевший кое-где полосками на горизонте, там нависший бровью над виноградником, тут черневший островком на равнине, выбритой вокруг косилками, жнейками, теперь как бы ринулся с высот в атаку. Лес берет в кольцо населенные пункты. Виноградники кончились, появились сосенки на песчаных косогорах, и все вокруг стало еще более знакомым.
Она должна быть вон там, впереди, в седловине между холмами, — просека, куда спускались парашюты с оружием. А поближе сюда, слева, торчат из леса скалы Чертовой западни. Мы с Этьеном разжигали костер, сигнальный костер, означавший — «друзья, посылки прибыли, идите на подмогу». И друзья, квартировавшие на фермах окрест, являлись к нам, чтобы перенести и как следует спрятать оружие в Чертовой западне, в курьезном природном лабиринте каменных зубьев, каменных башен и стен.
Еще час, не больше, — и ферма мадам Мари...
Я хотел этой встречи и боялся ее. Голос внутри предостерегал меня: не лучше ли сохранить в памяти прежнюю Анетту, прежнего Этьена — все, как было? Сохранить, как заповедник. Двадцать лет — долгий срок, очень долгий в наш век сверхзвуковых скоростей. Может, лучше ездить тут обыкновенным туристом, посещать музеи, разглядывать витрины, восхищаться рыцарскими замками, крепостями, которые давно отвоевали. Старинными домами, в которых так неудобно жить сегодня.
Странным образом прошлое не приблизилось, а отдалилось, когда я ступил на эту землю. Между мной и фермой мадам Мари, партизанским отрядом выросло так много нового...
Тут Андрэ заговорил снова и оторвал меня от размышлений:
— Как ни судите, мсье, вам было проще. Вы стреляли.
Ишь ты! Как он легко разобрался! Меня вдруг охватывает негодование. Повоевал бы он с наше, тогда узнал бы, как это просто — стрелять!
— Если бы мы не стреляли — я, твой отец, — начал я. — Не дрались бы, а плюнули... — Тут я остановил себя. Я говорю слишком зло.
— А я разве возражаю, мсье? — огорченно протягивает Андрэ. — Я тоже считаю, плевок — не пуля.
Я молчу, потому что не понял его. Спор запутался, едва начавшись. Верно — плевок не пуля. Ну, так что же? Когда-то, сидя на коленях у бабушки, он капризно требовал вина. Теперь он что же — винтовку хочет? А пожалуй, в какой-то степени с ним согласиться можно — нам было проще...
Для меня тогда люди четко разделялись на своих и чужих и было в общем-то почти всегда ясно, кто в каком лагере и что надо делать...
Бобовый король обучался в начальной школе жизни. Она учила его азбуке, простейшим понятиям, тому, что дважды два четыре. Уравнения с неизвестными величинами мне не приходилось решать. Была военная ясность оценок и перспектив.
— Папаша мне простить не может. Одно твердит: что из тебя выйдет, из недоучки?
Это опять Андрэ.
— Пусть у меня не будет диплома. Разве это главное? Я ему — папа́, ты разве за диплом воевал? Ты за свободу воевал, верно?
Остаток дороги, за разговорами, мы проделали быстро. Вот уже обнажилась, вынырнула за волной леса крыша фермы, очень знакомая. Погрузилась в зеленое море, выскочила, опять вынырнула...
— Послушайте, — донеслось до меня. — Правда, что у вас запрещают носить узкие брюки?
Я отмахиваюсь, для меня сейчас нет ничего, кроме этой медно-красной черепичной крыши с пятнами мха, по-старомодному высокой и крутой.