Боярин Осетровский

* * *

Моя любимая скоморошка выползла из-под простыни и двинулась по широкой кровати в сторону столика, на котором стояли наши угощения. Чем позволила мне полюбоваться видом на два округлых, покачивающихся холма.

— Не смотри на меня ТАК, — сказала она, обернувшись через плечо и, в полнейшем несоответствии с собственными словами, повиляла этими самыми округлостями.

Аааа!!!

— Укушу, — пообещал я.

Если вы думаете, что она испугалась и перестала дразняще вилять попкой — то вы совершенно не знаете мою Аглашеньку. Она моих покусов не боится. Проверено.

Она добралась до стола:

— Хочешь птичку?

— Давай.

В мою сторону фехтовальным жестом уставился вертел с насаженными на него жареными птичками, может, куропатками, может, рябчиками, а, может, и вовсе — какими-нибудь скворцами или дроздами. Про себя я называл это блюдо «шашлык по-мюнхгаузеновски», потому что очень уж напоминал иллюстрацию из книжки про неунывающего барона, ту, где она выстрелил из ружья шомполом и зажарил на нем сразу целую гирлянду куропаток.

А потом мы жевали жареных птичек, смеялись, целовались, дурачились — и нам было хорошо.