Дело об убийстве маркиза де Лианкура

— Ты не должен сердиться на этих людей, Марсель, — проговорил Марк. — Они просто не поняли, что ты попал в беду. Так устроены люди. Если их сильно рассмешить, то они какое-то время во всём будут видеть только смешное. Как и если заставить их плакать, они везде найдут трагедию.

— Но вы не смеялись!

— Я их смешил. Это не так просто с такой пресыщенной публикой. Нужно быть начеку, придумывать смешные и необидные шутки, следить за их реакцией и не допускать, чтоб они заскучали. Я был куда более серьёзен в тот момент, чем они.

— Может быть, — задумчиво кивнул мальчик.

— Но как ты оказался здесь, если жил в Шато-Блуа?

— Через год отец умер, и меня выгнали, решив, что я ещё слишком мал, чтоб работать. Я кое-как добрался до Сен-Марко, но и там мне некуда было пойти. Я проголодался и замёрз, наступила ночь. Я сидел на улице и горько плакал. Ко мне подошёл большой сильный человек, взял за руку и привёл сюда.

— Это был папаша Рикар?

— Да, он был очень добр ко мне, а после того, как его единственный сын погиб на войне, и вовсе стал мне отцом.

— Его сын погиб на войне? — удивлённо спросил Марк.

— Да, вербовщики какого-то вельможи схватили его на улице, а папаша Рикар в то время сидел в тюрьме и не смог его выкупить. Он ушёл вместе с армией короля Армана в поход и уже не вернулся. Его товарищи рассказали, что с поля боя его раненного вынес молодой рыцарь и всю ночь просидел с ним, пока он не испустил дух. Они сказали, что этого рыцаря звали барон де Сегюр. Пусть вы не смогли спасти Марио, но то, что он не умер среди гниющих трупов в одиночестве, его не добили мародёры, и его чёрные глаза не выклевали вороны, утешило старика. Вы проявили доброту к его сыну, были с ним в его последний час и проследили, чтоб его похоронили достойно, потому папаша Пикар так расположен к вам.

— Вот как, — Марк задумчиво посмотрел в узкое оконце под самым потолком, которое снаружи, наверно, находилось возле самой мостовой. — Я не помню его.

— Наверно вы не раз выносили с поля боя раненых и заботились о них.

— Так меня учили. Ведь однажды и мне может понадобиться чьё-то милосердие.

Марсель, внимательно смотревший на него, кивнул.

— Потому не удивляйтесь, что мы помогаем вам. Я уверен, что в Сен-Марко много людей, готовых протянуть вам руку помощи даже в такой странной ситуации.

— Да, ты ведь сказал, что я в бегах? Откуда ты знаешь?

— Это же «Сломанное колесо», господин барон! — усмехнулся мальчик. — Все сплетни собираются здесь, а слухи о том, что вас обвинили в убийстве деда и заперли в Чёрной башне, пересказывают на всех углах. К слову сказать, многие не верят в то, что вы сделали это, но всегда найдётся продажная душонка, которая донесёт на вас. Потому будьте осторожны.

Он тревожно посмотрел на дверь и вскоре она снова открылась.

— Лекаря, которого мы обычно зовём, не оказалось дома, — сообщил Пикар, переступая порог. — Но на наше счастье в зале я увидел другого человека. Не беспокойтесь, ваша светлость, мы знаем его, и он вполне надёжен!

Вслед за этим в комнату вошёл высокий молодой человек в синем бархатном камзоле и осмотрелся:

— И где ж тот, ради кого я встал из-за стола именно тогда, когда мне сдали козыри?

— Аргент? — удивлённо воскликнул Марк, глядя на алхимика, который с не меньшим изумлением смотрел на него.

— Марк? Разве ты не?.. Впрочем, это не моё дело, — и он кивнул Пикару, после чего присел на край кровати и, осмотрев рану, нахмурился. — Мне не нравится эта рана, Марк!

— Я был бы встревожен, если б ты сказал, что она тебе нравится, — проворчал тот.

— Мальчик, — Аргент повернулся к Марселю, — мне нужно больше света, горячую воду и ту чёрную шкатулку, что я оставил у вас в прошлый раз. И принеси стакан крепкого вина, чтоб оно немного притупило боль, когда я буду зашивать рану.

Марсель с готовностью выскочил из комнаты, а Пикар, удовлетворённо кивнув, вышел и закрыл дверь.

— Рана не задела важные органы, но довольно глубокая, — произнёс Аргент. — И, наверно, болезненная. К тому же ты потерял много крови. А что с рукой?

— Царапина! — отозвался Марк.

— И тоже кровоточащая и необработанная надлежащим образом. А на шее? Что это за повязка?

— Эта рана обработана опытным хирургом, так что можешь не обращать на неё внимания.

— Удивительно, что ты вообще ещё жив, — проворчал алхимик.

— Лучше скажи, откуда ты здесь взялся, друг мой? — усмехнулся Марк. — Я встречаю тебя в самых неожиданных местах: то на пиру у коннетабля, то в воровском притоне.

— То же я могу сказать и о тебе, — парировал Аргент. — Я слишком долго жил скучной жизнью, утопая в бархате и кружевах. Мне это надоело. Иногда нужны острые ощущения. Здесь не знают, кто я и чем занимаюсь. Как-то я пришёл сюда поиграть в карты и проигрался в пух и прах. Хотел уже заложить кольцо, но мне было его жалко. А тут в другом конце зала случилась поножовщина, двое были ранены. Я предложил папаше Пикару сделку: я займусь ранеными, а он погасит мой долг. Мы пришли к соглашению и выполнили его. С тех пор, когда их лекарь занят или отсутствует, они зовут меня. Я не отказываю, если могу придти, объясняя это тем, что деньги никогда не бывают лишними.

— Ты алхимик, разбираешься в лекарствах и к тому же умеешь зашивать раны?

— В этой жизни много интересных и полезных занятий. А вот и вода!

Марсель вошёл, неся перед собой таз, в нём стоял тёмный кувшин, над которым поднимался пар. Следом появился Пикар и, поставив на стол шкатулку и стакан с вином, так же молча удалился.

— Выпей, — велел Аргент, снимая камзол и засучивая рукава белоснежной сорочки с кружевами.

Марк потягивал вино, глядя, как он моет руки с каким-то чёрным мылом, извлечённым из шкатулки, а Марсель поливает ему из кувшина. После этого Аргент промыл обе его раны тем же мылом и слегка остывшей водой. Затем он постелил на стол белое полотно, на котором разложил тонкие иглы и моток шёлка.

— Может, что-то зажмёшь зубами? — спросил он, вставляя в иглу тонкую, почти невидимую нить. — Не люблю, когда кричат и воют мне под руку.

— Не беспокойся, — усмехнулся Марк. — И меня не нужно привязывать к кровати. На поле боя мне самому приходилось зашивать себе раны, и далеко не шёлком.

— Вижу, — скептически кивнул алхимик и указал на неровный шов в нижней части груди. — Я предпочитаю более тонкую работу. Мальчик, посвети мне.

Марсель вынул свечу из фонаря, стоявшего на столе, и поднёс её ближе. Пока Аргент зашивал его раны, Марк с интересом рассматривал его лицо, поражаясь гладкости и белизне его кожи, какие видел только у кумихо. Чёрные широкие брови и пушистые длинные ресницы придавали необыкновенную выразительность его сосредоточенному в этот момент взгляду. Длинные изящные пальцы, которые выглядели на удивление ухоженными, двигались легко и точно. В какой-то момент Аргент заметил его любопытство и его взгляд стал вопросительным. Марк только покачал головой.

Наконец, швы были наложены. Алхимик достал из шкатулки какую-то склянку, открыл её и широкой лопаткой наложил на них слой тягучей, пряно пахнущей мази, а потом перевязал чистым белым полотном.

— Я поражаюсь твоей способности спокойно переносить боль, — заметил он, складывая обратно иглы и моток шёлка.

— А я твоему умению накладывать такие аккуратные швы. Из тебя получилась бы отличная белошвейка. В следующий раз приглашу для такого дела тебя.

— Лучше бы обойтись без этого, — проворчал Аргент и снова взялся за мыло. — К тому же с графа я возьму дороже, чем с Пикара.

— Как скажешь, — усмехнулся Марк.

Пока алхимик приводил в порядок свой костюм, Марсель куда-то сбегал и принёс Марку свежую сорочку и новый суконный камзол с галуном.

— Для вас накрыли стол в комнате рядом с залом, — сообщил он, забирая со стола шкатулку. — Вас никто там не увидит. Вы можете отдохнуть и поесть. Папаша велел достать из погреба вино с южных виноградников.

— Благодарю, — кивнул Аргент и обернулся к Марку. — Пойдём, я знаю, где это.

Они прошли в небольшую сводчатую комнату, где был растоплен камин, а стол застелен чистой скатертью и накрыт вполне приличной посудой.

— Я вижу, старик благоволит тебе, — улыбнулся Аргент, присаживаясь за стол. — Ради меня он вряд ли стал бы так стараться. Так ты расскажешь мне, что случилось, или мы сделаем вид, что ничего не произошло?

— Рассказывать нечего, друг мой, — проговорил Марк, разливая вино по кубкам. — Самое главное ты видел, потому что был в тот момент в доме де Полиньяка. Думаю, что этот негодяй испугался, что это всё может выйти ему боком, и пытается всё свалить на меня.

— Но ты не убивал деда?

— Зачем мне это? Я любил старика, и его смерть — страшный удар для меня. У меня достаточно своей земли и денег. У меня есть свои замки и рудники, дом, мало чем уступающий его дворцу. Если честно, мне всего этого слишком много. Я служу в тайной полиции, и заниматься таким количеством имущества для меня лишняя обуза.

— Ты действительно бессребреник, как о тебе и говорят, — пожал плечами Аргент. — Я тебя понимаю. Мне тоже проще иметь только то, что необходимо для комфортной жизни и не навешивать на себя другие заботы. Но зачем кому-то убивать твоего деда?

— Понятия не имею!

— Он ведь тоже был графом де Лормом когда-то? И жил в твоём замке на юге?

— Да, но он уделял ему куда больше внимания, чем я. Я бы с лёгкостью обошёлся без этого наследства дяди Аделарда. От него больше забот, чем удовольствия. А теперь, когда на замок начались набеги…

— Какие набеги? — нахмурился Аргент, опустив на тарелку куриную ножку, которую обгладывал.

— Если б я сам знал! Уже дважды какие-то то ли разбойники, то ли наёмники пытались проникнуть в замок. Мне пришлось усилить гарнизон.

— И твои люди не захватили никого в плен? Кого-то, кого можно допросить, чтоб узнать их цели.

— Мой управляющий — простой человек и старый вояка. Он велел повесить всех в саду под стенами замка в назидание иным.

— Надеюсь, это поможет, — пробормотал Аргент. — А откуда у тебя эти раны? Мне показалось, что та, что на руке, уже успела подсохнуть, а вторая совсем свежая.

— На меня объявили охоту. Самое странное, что никто из моих врагов не должен был узнать, что я на свободе, но на меня нападали дважды, и если на южной окраине пытались захватить живым, то на северной явно собирались убить.

— То есть, ты думаешь, что эти люди не связаны между собой?

— Они даже выглядели по-разному.

— Две группировки, и ты ни об одной ничего не знаешь? — озабоченно спросил Аргент.

— Ничего, и это только запутывает дело. У меня не так много времени, чтоб раскрыть эту интригу.

— Ты собираешься искать убийцу своего деда?

— Конечно! Только так я могу снять с себя обвинения. К тому же я чувствую здесь интригу! Я должен узнать, кому нужно было убивать старика и подставлять меня! Связано ли это одной целью, или одно является лишь следствием другого. Боюсь, что пока я ничего не знаю.

— А де Полиньяк настаивает на твоей вине?

— Это его работа! — Марк указал на свою шею. — Он чуть не перестарался, и если б не вмешательство друга, мы б с тобой сейчас, может быть, и не разговаривали.