Скелеты благородного семейства или Смерть на десерт

К мужу внучки герцогиня решила не обращаться, с того ведь станется так ответить, что все собравшиеся будут улыбками давиться. А позволять кому бы то ни было позорить великое имя Вандербилдт, да ещё и перед другими, Элеанора не собиралась.

«Когда бы я успела со всеми познакомиться?» — мысленно фыркнула Эми, но ответила с должным почтением, как того требовал не только этикет, но и любовь к этой пожилой даме, за холодностью и надменностью которой ощущалась опустошённость и что-то ещё, похожее не страх.

— Нет, миледи, я не имею чести знать Ваших гостей.

Элеанора приподняла уголки губ, обозначая одобрительную улыбку. То, что внучка, избавившись из-под опеки бабушки и выскочив замуж, не позабыла, чему её учили, приятно грело сердце и, чего греха таить, тешило самолюбие.

— В таком случае, позволь тебе представить, — герцогиня обвела сидящих за столом тяжёлым холодным взглядом, нарочно выдерживая паузу, дабы стало ясно, что никто из присутствующих не ровня ей по положению. — Лорд Арчибальд Трейси и его супруга, леди Амалия фон Вюнтебург.

Из-за стола с видимым трудом поднялся тучный мужчина, чьи угольно чёрные брови и волосы резко контрастировали с короткой серебристой от седины бородой. Следом за лордом поднялась сидящая подле Эмили брюнетка, поклонилась слегка, затенив чёрные глаза пушистыми опахалами ресниц.

— Леди Амалия третья супруга лорда Трейси, первая его жена удачно упала с лестницы вскорости после того, как переписала всё своё состояние на супруга, а вторая умерла от неизвестной болезни, очень похожей на отравление.

Герцогиня властным взмахом руки запечатала готовые сорваться с губ лорда Арчибальда возражения и продолжила с воистину змеиной улыбкой:

— Сама же леди Амалия, насколько мне известно, сирота, служила в модном доме мадам Эверси, если это кому-то что-то говорит.

Судя по чуть слышному шепотку гостей, о мадам Эверси и её модном доме «Сладкие грёзы» знали все. Официально мадам занималась тем, что создавала прямо-таки невероятные по красоте и роскоши наряды, стоившие баснословные суммы, но поговаривали, что была у мадам и иная, менее престижная, но отнюдь не менее популярная, статья дохода. И потому-то и название было столь многообещающим, и брали туда девиц молодых да пригожих. Была ли в этих грязных толках крупица правды или нет, но леди Амалия вспыхнула, словно ей горящий факел прямиком к лицу поднесли, судорожно дёрнулась, а затем пальцами спинку своего стула стиснула так, что даже ногти посинели, голову вскинула и отчеканила:

— Да, я действительно сирота и служила модисткой в доме моды мадам Эверси. Всё остальное является грязными сплетнями и не заслуживающими внимания домыслами, повторять кои не пристало Вам, миледи.

Герцогиня, довольная тем, что удалось унизить не только гостью, но и её супруга, сладко улыбнулась, не пытаясь скрыть насмешку:

— Милая моя, так ведь я ничего такого и не сказала, только факты, кои Вы сами и подтвердили. Разве кто-то услышал в моих словах что-то оскорбительное?

Гости вразнобой принялись уверять, что ничего непристойного сказано не было, особенно старалась русоволосая пышнотелая леди, с видом победительницы косящаяся в сторону бледной, точно полотно, леди Амалии.

— Полагаю, лорд Трейси Ваш родственник, ведь Рождение года принято встречать в компании родных и близких.

Громкий уверенный голос Дэвида легко перекрыл нестройный гомон гостей, переключив внимание с леди Амалии на другой объект, к насмешкам менее всего подходящий. Герцогиня вперила в королевского сыщика ледяной не мигающий взор, но того, службой закалённого смутить оказалось непросто. Дейв лишь брови слегка приподнял и головой поощрительно кивнул, мол, говорите, я Вас слушаю.

— Лорд Трейси приходится мне двоюродным племянником, — неохотно проскрипела Элеанора, без всякого воодушевления признавая родство и тут же выпуская ядовитую шпильку. — Родня, спору нет, дальняя, зато происхождение вполне достойное, никаких разбойников, ни сухопутных, ни морских, в роду не наблюдается.

— Повезло, — Дэвид лучезарно улыбнулся, игнорируя выпад в свой адрес с воистину королевским безразличием. — Голубая кровь без примесей в наше время стала столько большой редкостью, что даже на службу в королевский дворец берут без обязательной магической проверки. Как говорится, во избежание, а то лет так сто назад была весьма пикантная история. Помните, когда Уолтер Великолепный решил с помощью специального амулета выбрать, кто из его сыновей станет его официальным наследником и преемником на троне?

Дамы сдержанно заулыбались, мужчины и вовсе позволили себе короткие смешки. Ещё бы, если уж самому королю супруга ухитрилась рога пышные наставить, на зависть всем оленям и лосям, стоит ли менее знатных дам в распутстве упрекать? Тем более, что кавалеры тоже излишней праведностью не обременены, если уж быть совсем-то честными да отринуть лукавство. Леди Амалия, о которой все окончательно позабыли, благодарно улыбнулась и на стул опустилась, на краткий миг устало прикрыв глаза. Эмили хотела поддержать бедную женщину, даже дёрнулась было к ней, но Дейв отрицательно качнул головой, и его супруга послушно замерла, чуть-чуть не коснувшись пальчиками безвольно повисшей руки леди Амалии. Герцогиня Вандербилдт обвела всех холодным, не хуже василиска превращающим в камень, взором, дождалась полнейшей тишины и продолжила представление:

— Эта пышнотелая дама, именующая меня своей тётушкой, леди Ольгерда.

Русоволосая пышка поспешно вскочила, едва не опрокинув стул и разлив вино из недопитого бокала. Элеанора страдальчески громко вздохнула, висок потёрла:

— Леди Ольгерда прибыла ко мне со своей племянницей, леди Оливией и племянником, лордом Дунканом.

Из-за стола поднялась огненно-рыжая нескладная угловатая девушка того самого возраста, когда утёнок уже потерял детскую милоту и обаяние, но ещё не превратился в прекрасного лебедя. Юная леди заметно нервничала, диковато озираясь по сторонам и затравленно втягивая шею в худые костистые плечи. А вот лорд Дункан, наоборот, наполнил Эми упитанного кота, любимца семьи, диванного увальня и сибарита. Тёмно-медные пышные усы и необычный разрез янтарно-карих глаз ещё больше усиливали сходство с котом, как и плавность и вальяжность манер.

— Моё почтение, леди, — протянул лорд Дункан, наклоняя курчавую голову и щуря ярко блестевшие глаза. — Не скажу, что много о Вас слышал, но всё равно искренне рад видеть. Смею заметить, Вы настоящая красавица, Вашему супругу повезло.

— Ещё бы, — фыркнула герцогиня Вандербилдт, даже и не думая понизить голос. — Шутка ли, заполучить в жёны одну из самых завидных невест, да с солидным приданым. Вам, лорд Дункан, о такой невесте не стоит даже мечтать, в отличие от лорда Дэвида, о Вашем папеньке вообще ничего не известно. Как и о маменьке, впрочем.

Дункан едва заметно дёрнулся, стиснул зубы. Он и сам прекрасно знал, что его происхождение окутано тайной, на все вопросы о том, кто же его родители, тётка, редкостная глупышка и болтушка, неизменно заливалась краской и начинала лепетать что-то совершенно невразумительное и несуразное, а потом и вовсе замолкала, судорожно комкая платочек и прерывисто вздыхая. Попытки разузнать правду самому ни к чему хорошему не привели, опытный маг, к которому лорд обратился за помощью, сначала долго мялся, а потом и вовсе заявил, что прошлое не стоит ворошить, гораздо безопаснее жить настоящим. Конечно, ему-то легко говорить, его самого никто за глаза, а порой и в лицо приблудой, на крыльцо, точно щенка шелудивого, подброшенного, никто и никогда не называл! Дункану страшно хотелось свернуть магу шею, но он прекрасно понимал, что колдун его сильнее и физически, и магически, а потому связываться с ним себе дороже. Злой, словно порождение тьмы лорд вернулся домой и всю свою злость выпустил на так называемую сестрицу, которую кто-то (найти бы да душу вытряхнуть!) подкинул на крыльцо. С той поры так и повелось, лорд Дункан покорно терпел оскорбления от тех, кто сильнее, а потом отыгрывался на сестрице, тем более что тётка во взаимоотношения родственников никогда не вмешивалась, усиленно делая вид, что ничего не замечает.

Леди Оливия увидела, как опасно заходили желваки на щеках, как яростно сжимались в кулаки холёные аристократические пальцы, и побледнела, невольно съёживаясь и прикрывая шею.

— Что это Вы, милая, никак боитесь братца своего? — герцогиня насмешливо бровь приподняла, язычком поцокала. — Разве Вы не в курсе, что обижают лишь тех, кто позволяет это делать? Вот меня, например, никто и пальцем тронуть не посмеет!

Элеанора расправила плечи и обвела гостей взором настоящей победительницы. Вот так вот, она им всем покажет, пусть знают, кто в доме хозяйка и чьей милостью им в этом роскошном замке гостить позволено! Она до конца вечера со всех маски сорвёт, всем собравшимся их истинные обличья предъявит, будут знать, как её, герцогини Вандербилдт, покой тревожить!

— Полагаю, Вы, герцогиня, помните, что громче всех кричит о том, что ему не страшно, тот, кто на самом деле прямо-таки умирает от ужаса?

Эмили глубоко вздохнула, досадуя, что не может отвлечь мужа, остановить его на пути к скандалу, который он так старательно (знать бы ещё, чего ради) раздувает. Герцогиня Вандербилдт, никак не ожидавшая отпора, едва заметно вздрогнула и посмотрела на Дейва со смесью изумления и чего-то ещё, тщательно спрятанного от посторонних глаз. Если бы речь шла о ком-то другом, Эми бы даже предположила, что это страх, но представить себе бабушку, чего-то или кого-то боящуюся, леди никак не могла. Это же Элеанора Вандербилдт, да её именем даже в Крепости Чистых Сердец, не к ночи будь помянута, непослушных учениц пугали! Герцогиня, словно подслушав мысли внучки, метнула в Эмили ледяной взгляд и отчеканила:

— Поскольку ты, Эмили, проявляла прямо-таки вульгарное безразличие к своим родственникам, конкретно меня даже на свадьбу не пригласила, (Эми закашлялась от незаслуженного обвинения, но спорить не стала, взглядом приказывая и Дейву молчать), то, разумеется, ты не знаешь о моём пасынке, лорде Уолтере Уинтоне Дойлсе.

Высокий статный мужчина с лёгкой сединой в густых каштановых кудрях поднялся из-за стола, звучно щёлкнув каблуками и по-военному коротко и чётко склонив голову. Эмили вежливо улыбнулась, с интересом рассматривая мужчину, чьё благородное, воистину аристократическое лицо в двух местах, на лбу и щеке, рассекали тонкие бледные от времени полосы шрамов. Мужчина был чем-то неуловимо похож на Дэвида, но чем именно, Эми никак не могла сообразить, с досады покусывая нижнюю губу.

— Лорд Уолтер прибыл ко мне со своим сыном, Чарльзом и его невестой, леди Кэтрин, — герцогиня театрально вздохнула, выпуская очередную отравленную шпильку. — Радует, что хотя бы мужчины в нашем роду создают семьи с равными себе по происхождению… Разумеется, я говорю сейчас не о лорде Трейси.

Названный лорд вздрогнул, словно в него кипятком плеснули и зло посмотрел на тоненького и жеманного Чарльза Дойлса, который своей невесте, кукольно-красивой блондинке с большими голубыми глазами уделял куда меньше внимания, чем стоящему рядом с ним бокалу с вином.