Про кольцо, гусей и бороду

— Но вот как? Как это могло случиться? Душа — она же нематериальна, а человек — материален.

— Я не знаю, Гарри, я говорил, мы исследуем это явление, но пока результатов мало.

— Да, ладно, — махнул Рон, — главное, что миссис Стоун нашлась после стольких лет, убийца задержан, кольцо уничтожено.

— И ты — герой, — засмеялся Дин и похлопал Рона по плечу.

— Вот только убила она, потому что хотела сестру защитить, — прервал Дина Гарри.

— Будем ждать решения суда, — вздохнул Рон. — А знаете, что меня ещё волнует во всей этой истории?

— Что? — хором спросили Гарри и Дин.

— Зачем ей столько гусей? — и все дружно улыбнулись.

— Может, крыша поехала: все эти опыты, убийство мужа, пропала сестры.

Все трое уставились на свои бокалы с пивом, непонятная ситуация получалась.

— Когда возвращается Гермиона? — решил поменять тему Гарри.

— Послезавтра утром, сказала: сразу в Министерство сдать отчёт, потом домой.

— И ты всё это сбреешь? — уточнил Дин.

— Нет, я как раз в это время уезжаю в командировку, Стив отправляет в Данию, — и Рон улыбнулся, а Гарри и Дин засмеялись.

* * *

Когда Стивен Олдридж искал аврора, которого можно отправить в командировку в Данию на поиски пропавшего дипломата, он сразу подумал об Уизли, который, как показала недавняя практика, отлично справлялся с поисками. Рон также был рад новому делу, где он надеялся еще раз проявить себя, к тому же это позволит на какое-то время отсрочить встречу с Гермионой. Он безумно любил свою жену, свою милую Гермиону, но боялся показаться ей на глаза с бородой. За всё то недолгое время, что он проходил бородатым, Рон решил, что не хочет что-либо менять в своем новом облике, и Гермионе придется это принять.

Вечером перед отъездом после душа Рон стоял в ванной перед зеркалом, обернув синее полотенце вокруг бедер, и размышлял, стоит ли оно того. Гермиона всегда его поддерживала и помогала, он старался быть таким же заботливым, но его эмоциональный диапазон всё ещё оставлял желать лучшего, и порой он не замечал её переживаний, не видел её намёков, пока ему прямо в лицо не говорили что к чему. И если он знает, что Гермиона любит, когда его лицо гладкое и нет тех самых колючих волосков, из-за которых у неё остаются следы после поцелуев, то он не имел права так поступать с ней, не имел права делать то, что заведомо ей не понравится. Поигрался и хватит, он и прежнему своему облику был рад. Завтра он не успеет увидеться с Гермионой, а вот по приезду из Дании первым делом всё сбреет. И сразу почему-то вспомнился Капитан, который усердно трудился над образом Рона, и даже был подвергнут Конфундусу, если бы он знал, как с его работой собирался поступить Рон, то, наверное, так не старался бы.

Рон выключил воду, которая всё это время была включена, и собрался уже открыть дверь, как в ту же минуту она сама отворилась: на пороге показалась Гермиона.

Они смотрели друг на друга, наверное, вечность, и каждый из них не верил своим глазам, не верил тому, что видел, и в тоже время был рад встрече.

— Рон? — наконец заговорила Гермиона.

— Да, уже двадцать два года как Рон, — попытался он отшутиться, а затем криво усмехнулся.

Гермиона продолжала смотреть на Рона, а потом потянулась к его лицу рукой и погладила по щеке.

— Это и есть тот самый сюрприз, о котором говорила Джинни?

— Видимо, да.

Гермиона подошла вплотную к Рону, она обвила руки вокруг его шеи и поцеловала. Затем отстранилась и, подняв глаза к потолку, явно о чём-то стала думать, потом снова поцеловала Рона, затем ещё раз и ещё раз, и, в конце концов, отстранилась от него.

— Я сейчас, — сказал Рон, — всё будет гладко через минуту.

— Нет! — сказала Гермиона. — Тебе очень идёт.

— А как же твоя кожа, раздражение и всё такое?

— Я привыкну!

— Может, всё таки…

— Ни в коем случае.

И Гермиона вышла из ванной в сторону гостиной и потянула Рона за собой за руку.

— Почему ты так рано? Ты говорила, что приедешь завтра.

— Ты кого-то прячешь? Или ждёшь?

— Ну да! — и Рон рассмеялся, глядя на то, как увеличились глаза Гермионы и в них заплясали злые чёртики.

— Прости, что?

— Я тебя ждал, смотри: еда приготовлена, посуда вымыта, животные накормлены, вещи не разбросаны.

— Надо почаще уезжать, так чисто у нас ещё не было, — Гермиона обвела взглядом гостиную.

Оба посмотрели друг на друга и спустя мгновение засмеялись, потом, отсмеявшись, они накинулись друг на друга в страстном поцелуе, срывая одежду по дороге к спальне. Гермиона периодически смеялась от таких необычных, щекотных и колючих прикосновений бороды Рона к голым участкам её тела, когда он пытался её зацеловать или, скорее, защекотать. Спустя мгновения она привыкла к этому ощущению, и теперь оно дарило ей больше наслаждения.

Стоило только Рону пройтись поцелуями по её спине, и из уст Гермионы вырвался глубокий протяжный стон: «О-ох!»

— Никогда, никогда, не смей её сбривать, — сказала Гермиона, прежде чем снова повернулась к Рону лицом и прильнула к нему своими губами, крепко прижимая его к себе, блуждая по любимому телу руками, зарывая их в его волосы и полностью растворяясь в нём.

И всё же Рональду Уизли пришлось расстаться со своей рыжей бородой. Это случилось всего два раза, и оба раза были связаны с рождением детей, так как нежная детская кожа не терпела колючих папиных поцелуев.