Самый лучший вечер

22

Милицейская машина летела по шоссе, с непостижимой ловкостью обходя все остальные автомобили. Возле светофора, пользуясь остановкой, Кошкин набрал номер Садовникова.

– Коля, это Кошкин. Мне срочно нужно узнать, в каком морге находится тело Пономарева.

– А что случилось-то, Олег Петрович? – Судя по бодрому голосу, лейтенант находился в отличном расположении духа. – Думаете, оно может убежать?

– Ты не хохми, а скажи, где тело!

Садовников предположил, что тело еще в судмедэкспертизе.

– Точно? – подозрительно спросил Кошкин. – Его никуда не увозили?

– А куда его увозить-то? – удивился лейтенант и зевнул. – Разве что на кладбище…

– Извини, если разбудил, – сказал капитан на прощание и отключился.

Сигнал светофора сменился на зеленый, и машина тотчас рванула с места.

«Да нет, ерунда какая-то, – бубнил себе под нос Кошкин. – Мало ли что могла придумать хозяйка Мурзика, в конце концов! Я просто проверю для очистки совести… Но как подозрительно, черт подери!»

Перед тем как войти в здание морга, он сделал глубокий вдох. Наконец мысленно приказал себе: «Вперед! Черт возьми, чего я боюсь?»

Внутрь его пропустили без проблем. Но в коридоре наперерез капитану бросился чрезмерно бдительный сторож с грозным окриком:

– Куда? А ну, стой!

Кошкин предъявил удостоверение, но вид заветной книжечки не оказал на сторожа никакого действия. Он стал напирать на капитана, заявив, что сегодня воскресенье, и вообще ему строго-настрого велели никого не пускать.

– Я из милиции! – сердито напоминал Кошкин. – Веду дело об убийстве. Труп находится здесь!

Но сторож, услышав эти слова, еще пуще разошелся.

– Ну и что, что из милиции? Нечего вам тут делать! – свирепо оскалил остатки зубов мужичок.

– Где труп Пономарева? – спросил капитан напрямик.

– Кого? – Сторож поднес ладонь к уху.

– Антона Пономарева, 1974 года рождения, которого застрелили вчера вечером! Где он?

– Нет тут никакого Пономарева! – злобно сверкнул глазами сторож. – Убирайтесь! Шастают тут всякие…

Закончить фразу он не успел, потому что побелевший от бешенства Кошкин схватил его за горло и стиснул так, что сторож и сам посинел наподобие трупа. Вообще-то обычно капитан избегал подобных методов введения следствия, но он ненавидел, когда его принимали за глупца и думали, что могут вот так запросто обвести вокруг пальца.

– Слушай, ты! – прохрипел Кошкин в лицо вредному мужичку. – Или ты сейчас же покажешь мне Пономарева, или я тебя самого уложу в морозильную камеру! Да еще бирочку к ноге привешу! Ну?

Дедок наконец понял, что капитан вовсе не шутит, что он на многое способен, даже, пожалуй, оборвать его жизненный путь прямо тут, возле вонючей прозекторской… Душа сторожа наполнилась жалостью к себе самому.

– Ладно… ладно… – прохныкал он. – Так бы сразу и сказали… Сюда, пожалуйста.

Служитель морга провел Кошкина в отдельную комнату, где на каталке лежало тело, прикрытое простыней.

– Простыню сними! – Капитан дернул ртом, глаза его сделались сосредоточенными и ледяными, зрачки сузились, как у кошки.

Не смея глядеть ему в лицо, сторож подчинился. Олег подался вперед.

– Это Пономарев? – спросил после паузы.

– Да, он самый, – боязливо ответил сторож. – Его на «Скорой» к нам привезли… – Тут мужичок все-таки посмотрел на капитана – и окоченел от ужаса, не смея продолжать.

– Ага, и вскрытие делали, – усмехнулся Кошкин.

На каталке находилось тело совершенно неизвестного ему человека примерно того же возраста, что и Антон Пономарев. Кошкин нагнулся, увидел рану от пули возле сердца, и тут его озарило. «Это он… он шел по лестнице полуразрушенного дома. В него выстрелили, он упал, и немного крови попало на ступеньку. Вот откуда там пятно!»

– Проклятье! – сиплым, полным бешенства шепотом выпалил капитан, не помня себя. – Это же снайпер!

Не обращая внимания на сторожа, который смотрел на странного милиционера круглыми от страха глазами, Кошкин полез в карман и достал рисунок, который ему дала художница-инвалид. На листке было изображено лицо… врача.

Того самого врача, который увозил убитого Пономарева.

– Вы закончили? Мы можем забирать тело?

– Да, конечно. Как только будут результаты вскрытия…

– Само собой, я сразу сообщу, – с улыбкой ответил врач.

И тут Кошкин наконец понял, что же произошло на самом деле.

Все – до самого конца.