Самый лучший вечер

7

В этой комнате было темно, но даже в темноте чувствовалось, что на кровати кто-то лежит. Войдя, Елена протянула руку к выключателю, но ее опередил слабый, еле слышный голос, донесшийся из темноты:

– Нет, не надо. Не включай…

И, услышав его, Елена почувствовала, как у нее сжимается сердце. Она никогда не считала себя сентиментальным человеком, но сейчас ей было искренне жаль Машу.

Бедная Маша Григорьева, что же ей довелось сегодня пережить…

– Как ты? – тихо спросила Елена.

На кровати кто-то завозился. До Елены донесся вздох.

– Плохо, Лена, – честно ответила невидимая в темноте собеседница. – Очень плохо.

– Я понимаю, Маша, – поспешно проговорила Елена. – Ведь все при тебе произошло. Конечно, это… это очень тяжело.

Маша отвернулась к стене, закусив губы.

Оставь меня в покое, слышишь? Оставь меня в покое! Уходи! Мне не нужно ваше фальшивое сочувствие. Мне ничего не нужно…

По щекам у нее текли слезы. Маша всхлипнула и обеими руками вцепилась в подушку.

Все казалось так просто, и вдруг Антон…

– Значит, ты согласна?

Какое у него было лицо, боже мой, какое лицо… Даже сейчас она не могла спокойно вспоминать о той минуте.

– Да.

Маша ответила не сразу, но он не заметил этого.

– Знаешь, сегодня – самый лучший вечер в моей жизни, – сказал Антон и улыбнулся своей непередаваемой, открытой улыбкой, которую она помнила еще со школы.

А потом зазвенело стекло… И она, похолодев, поняла, что это случилось.

– Антон! Не-е-е-ет!

Крики женщин. Какие-то перекошенные лица. В дверь уже лезут дюжие охранники… Марина Завойская в ужасе застыла на пороге, зажимая себе рот рукой, чтобы не закричать.

– Что произошло?

– Твою м-мать!

Первый охранник оттащил Машу от тела. Его товарищ, совершенно потеряв голову, заорал:

– Что ты с ним сделала, сука?

– Спокойно, Вадим, – одернул его первый охранник. Маша обмякла в его руках.

Третий охранник тем временем пытался нащупать пульс на шее хозяина.

– Мы разговаривали! Я ничего не делала! – Маша сама не заметила, как сорвалась на крик. – Мы просто говорили, а потом…

Она не выдержала и разрыдалась.

– Может, еще жив? – пролепетал четвертый охранник, самый молодой из всех. – «Скорую» надо вызвать!

Но тот, что осматривал Антона, поднялся и покачал головой.

– Вызвать «Скорую» можно, – четко разделяя слова, промолвил он. – Только ему она уже ни к чему.

И все было кончено. Ни к чему ваши сожаления, ни к чему все воспоминания, ни к чему…

– Ничего ты не понимаешь, – устало сказала Маша Елене. – И не можешь понять.