Самый лучший вечер

2

– Как вам известно, господа, большинство французских королев – я не говорю уже о фаворитках, таких, как мадам де Помпадур или госпожа де Ментенон, – оставили свой след в истории, и порой – довольно значительный. Мы все помним, к примеру, Екатерину Медичи, жену Генриха II. Ее время полно темной романтики, заговоров. Отравленные перчатки для врагов, инспирированная ею Варфоломеевская ночь и бесславный конец всех, кого она любила, и так далее. А Маргарита Наваррская, ее дочь, жена Генриха IV? О жизни этой дамы, полной любовных приключений, можно сочинить не один роман, чем с переменным успехом занимаются многие господа беллетристы. Что уж говорить об Анне Австрийской, жене Людовика XIII, или о Марии-Антуанетте, прекрасной королеве, которая кончила свои дни на эшафоте… – Голос рассказчика дрогнул, водянистые глаза на мгновение увлажнились. – И среди блестящей плеяды женщин, которые создали Францию – да-да, именно так, господа! – среди этой плеяды затерялось одно имя. Вы уже поняли, о ком я говорю, – именно о ней, о королеве Клод. Она была первой женой великолепного Франциска I, который в глазах историков совершенно затмил ее. В самом деле, господа, кто не слыхал о человеке, который, проиграв важнейшую битву, сказал, что все пропало, кроме чести? Кто не видел «Джоконду» в Лувре, картину, которая оказалась у нас лишь благодаря тому, что именно король предоставил приют старому флорентийскому художнику, известному Леонардо да Винчи? И вот, с одной стороны, знаменитый король, воин, меценат, покровитель живописи и искусства, а с другой – молодая женщина, его жена Клод, которая не была известна ни своими экстравагантными выходками, ни своими похождениями, которая в жизни не была замешана ни в одном скандале и даже не покровительствовала литераторам или художникам. Просто женщина, дамы и господа, просто королева Франции, которая прожила только двадцать пять лет и умерла молодой, королева, о которой забыли почти все историки. Но можем ли мы говорить, что после нее и в самом деле не осталось никакого следа? Я не говорю здесь о том ученом, который назвал в честь скромной королевы сорт слив – ренклод. Нет, я хочу напомнить вам о камне, который когда-то являлся частью сокровищ французской короны, камне, который король Франциск в далекие времена преподнес в дар своей жене и который с тех пор называется розовым бриллиантом королевы Клод. Дамы и господа, этот камень перед вами!

Взволнованный своей длинной и немного путаной речью, граф Вермандуа открыл ларец, который держал стоявший возле него невозмутимый дворецкий, и извлек оттуда золотое ожерелье, в центре коего выделялся розовый камень, заостренный с обеих сторон. Толпа масок, дам в бархатных платьях, ряженых императоров, шутов и чертей ахнула и одобрительно загудела. Щеки графа порозовели, и он поднял ожерелье так, чтобы его можно было видеть отовсюду. Розовый бриллиант сверкал, переливался и разбрызгивал разноцветные искры.

– Великолепное, уникальное, неповторимое украшение! А теперь, дамы и господа… Я дарю его лучшей женщине на свете!

Граф подошел к своей жене и, встав на одно колено, протянул ей ожерелье со сверкающим бриллиантом. Кто-то из гостей крикнул «Браво!», и зал бешено зааплодировал, пока графиня Вермандуа, надев ожерелье, пыталась застегнуть его. Поднявшись с колен, граф пришел ей на помощь. Со всех сторон летели возгласы:

– Великолепно!

– Изумительно!

– Восхитительно!

– Вот что значит любящий муж! Ах, такие в наше время встречаются все реже!

Последние слова произнесла огромная рябая бабища в черном платье, которое призвано было сделать ее стройнее, но на самом деле наводило на мысли об артиллерийской пушке, прикрытой чехлом. Мадам громко вздохнула, обмахиваясь веером, и послала щуплому светловолосому юноше в ковбойских штанах томный элегический взгляд.

– Это и есть тот камушек? – спросил Билли у Амалии. Баронесса Корф утвердительно кивнула, а юноша проворчал: – Н-да, нелегко будет до него добраться.

– У нас нет другого выхода, – вполголоса ответила Амалия. – Камень принадлежит императору и должен снова оказаться у императора. Вот и все.

– Надо было сразу же взорвать сейф, – деловито сказал Билли. – А теперь придется повозиться.

– Билли! – тихо, но очень внятно произнесла Амалия, призывая своего друга к порядку. – Мы не можем поднимать шум. Граф знает, кто я, и знает, кто меня послал. Поэтому мы будем действовать, как договорились.

– Понял, – вздохнул Билли и поправил ручку настоящего револьвера, который висел у него на поясе. – И все-таки надо было начать с сейфа.

Граф Вермандуа пожимал руки гостям и принимал поздравления. Его жена Элен сияла. В конце концов, она вложила в перестройку замка достаточно, чтобы заслужить столь щедрый подарок.

– Вы представляете, дорогая, – говорила она гостье, одетой по моде XVIII века, – после того как Луи купил этот бриллиант, его ни на минуту не оставляли в покое! Приехали, представьте себе, даже от самого российского императора…

– Ах, как интересно!

– Ну да, император Александр собирался подарить камень своей жене. И тут – представьте, милая, какой конфуз! – его опередили… Само собой, он был очень недоволен! – Графиня Вермандуа взглядом, как иголочкой, кольнула Амалию.

На баронессе Корф сейчас было полосатое платье с бантиками вдоль линии плеч, скопированное с какой-то картины Венето. И вообще гостья была слишком хороша собой, чтобы мысль о превосходстве над нею хоть в чем-то, хотя бы в обладании розовым бриллиантом, не доставила графине удовольствия.

Но вот граф кашлянул и подал знак. Оркестранты на эстраде зашевелились, и по залам замка потекла волшебная музыка. Море масок заколыхалось – начались танцы. Билли сделал шаг по направлению к хозяйке дома, но тут путь ему преградила зачехленная пушка.

– Пригласите даму? – широко улыбнувшись, предложила она.

Билли побледнел и сглотнул, но, прежде чем он успел сделать хоть движение, пушка подхватила его и поволокла за собой. Амалия неодобрительно покачала головой и отошла в угол, туда, где стояла статуя, изображавшая печальную полуодетую женщину, державшую в руке виноградную гроздь. Возле баронессы остановился господин в черной полумаске, одетый разбойником.

– Разрешите, сударыня… Только один танец!

Амалия ответила отказом, и разбойник, ничуть не удивившись, проследовал дальше. Он бросил подозрительный взгляд на графа, на графиню, которая танцевала с каким-то представительным брюнетом, и юркнул в небольшую нишу. Там инспектор Гиварш снял маску и перевел дух. Ему было жарко, и вдобавок он только что понял, что терпеть не может маскарады, кем бы они ни затевались. Что же до музыки, то она вызывала у инспектора адскую головную боль.

Амалию пригласили еще три или четыре раза, но она явно не желала танцевать. Кавалер графини, судя по всему, чувствовал себя в ударе, но неожиданно он налетел на какого-то мага в голубом хитоне, расшитом звездами, и с ватной бородой. Брюнет извинился, маг поклонился графине и отошел. К Амалии подошел хозяин дома.

– Право же, госпожа баронесса, я могу подумать, что вы сердитесь на меня… Может быть, тур вальса?

Амалии не слишком хотелось танцевать, но она все еще надеялась, что ей удастся переубедить графа, а следовательно, необходимо было сохранить с ним добрые отношения. Поэтому она безропотно позволила увлечь себя в круг. Кстати, в своих мемуарах она позже напишет, что граф Вермандуа обхватил ее талию так, словно она была стволом дерева.

– Мне очень жаль, что мы так и не сумели договориться, – сказал граф, когда все обычные темы (например, о прекрасной погоде и необходимости тесной дружбы между двумя государствами) были исчерпаны.

– Мне тоже, – вполне искренне ответила Амалия.

Граф прищурился:

– Вы превосходно танцуете, госпожа баронесса… Кстати, кто тот молодой человек, который приехал с вами?

– А, он знаменитый американский бандит, – равнодушно отозвалась Амалия. – Правда, сейчас юноша исправился и больше ничего такого себе не позволяет. Он лечился в санатории от чахотки, и, к счастью, доктора сумели поставить его на ноги.

Граф вытаращил глаза:

– Правда? О, весьма оригинально!

Он расхохотался. Амалия искоса взглянула на него.

– Зря я вам это сказала, – заметила она.

– Но ведь на самом деле он никакой не бандит, так? – допытывался граф.

– Конечно, нет, – еще равнодушнее ответила Амалия. – Он просто мой друг, и я люблю его, как брата. А то, что он американец… Ах, пустяки!

Танец кончился. Билли подлетел к Амалии и стал что-то горячо говорить ей по-английски. Он оглянулся через плечо, увидел рябую толстуху, с шипением втянул в себя воздух и затарахтел в два раза чаще.

– Что он говорит? – поинтересовался граф Вермандуа.

– Кажется, он не любит вальс, – лаконично ответила Амалия.

– Да я застрелюсь, если мне еще раз придется с ней танцевать! – вскинулся Билли. – Ни за что!

– Не волнуйся, сейчас ты будешь танцевать со мной. – Амалия многозначительно сжала ему локоть.

– А, ну тогда… – сразу же успокоился Билли.

И вот тут-то все и произошло.

В центре зала, где стояла графиня Вермандуа, послышался приглушенный крик, а спустя мгновение на том месте уже закрутился людской водоворот.

– Пропало, пропало! – кричала графиня. – Пропало! Мое ожерелье! Розовый бриллиант королевы Клод! О, боже мой!

Она трагически заломила руки и повалилась в обморок.