Стая Тамерлана

Для начала Мызин посетил «Кирасу», главную контору Портнова. Раньше он заезжал к нему не раз, и все было нормально. А сейчас в поведении старого приятеля скользнул оттенок легкого удивления и, пожалуй, настороженности. Скользнул — и исчез, растворился. Неплохим актером по жизни был отставной гебешник. Поболтали о том, о сем. Обсудили насущные вопросы. Но каждый чувствовал — про другое хотел бы повести речь визави. И весь разговор напоминал игру в топталки: выставляешь вперед ногу, а когда партнер пытается наступить на нее, резко отдергиваешь, опять же стремясь отдавить носок противника. Раунд закончился вничью. С ощущением недосказанности они разошлись. Юрий лишний раз утвердился в подозрениях о намечающемся предательстве Портнова, а тот, в свою очередь, подкрепил свои догадки о том, что его, похоже, все-таки раскусили. И теперь пытаются что-то еще выведать, куда-то заманить.

Главное, что поняли оба — в этой игре не на живот, а на смерть, начинался самый напряженный этап — этап, где ошибок быть не могло. * * *

Запахнув куртку на синтепоне, — излишней ласковостью погода не отличалась, — Анатолий Валентинович Каретников в поисках незапертых дверей обошел ресторан по примеру его последних и неудачливых посетителей. Если Тамерлан и предчувствовал очередного визитера, он никак не дал знать об этом собакам. Те, перешедшие на вольный образ жизни, бродили где-то по территории, а, может быть, спали в вольерах. Пропитания было вдоволь. Хромец не забывал и охотничью свору, притаскивая им раз в день снедь из запасов «Свечи». В срочном порядке эвакуируясь из ресторана, коллектив и не подумал развешивать замки и пломбы на стратегические двери, так что в ресторане царило продуктовое раздолье. Каретников был один. Водитель «Сааба» остался ждать у шлагбаума, припарковавшись рядом с единственной стоящей там машиной — синим джипом.

Первое, что бросилось в глаза профессору, было полное отсутствие людей. Затем он увидел два окоченевших тела перед задним выходом из «Свечи». У одного снесена половина головы, спина второго напоминала решето. Решительный настрой ученого не располагал к разным интеллигентским штучкам, да и он теперь хорошо знал, чего следует ожидать от «Свечи». Каретников перевернул лежащего на животе и рассмотрел лица, вернее полтора лица. Внимательное изучение склонило его к тому, что Тамерлана среди них нет. Он прошел внутрь здания. Никто не встретился и там. В подсобках, залах и других помещениях царил беспорядок. Складывалось впечатление о срочной эвакуации всего персонала. В большом зале у стены распростерлось мятое бордовое гардинное полотно, напоминающее сорванный парус, а через неприлично оголенное окно виднелся кусок леса.

Ресторан напрашивался на сравнение с кораблем, насквозь проплывшим бермудский треугольник: судно осталось цело, а весь без остатка экипаж уволокла куда-то непознанная водяная сила.

В задумчивости Анатолий Валентинович вышел наружу. Его замыслы в отношении приобретения ценного помощника грозили нарушиться. Он вернулся к трупам рабов, будто они могли разъяснить ситуацию. И только сейчас заметил, что кисти рук у них напрочь отсутствуют, словно отрубленные па-лачом, а у лежащего изначально на спине странно разворочен живот. Его передернуло. «Лисы так бы не смогли», — отметил профессор, чувствуя затылком ледяное дуновение. «Черт возьми! Да кто же это? — задал он себе вопрос. — Неужели?!» И тут острый укол тревоги заставил ученого резко обернуться. Да, не узнать их было нельзя. Каретников вздрогнул всем телом, словно пораженный столбняком, и задохнулся от увиденной картины. Застыл на секунду и, понимая, что уже едва ли успеет, дернулся к спасительной двери. Поскользнулся, ноги улетели вперед и вверх, и он хлопнулся спиной на траву. Но быстро перевернулся на четвереньки, обернулся… и замер в такой позе. Прямо на него, беззвучно пожирая расстояние, неслись три крупные собаки. Между ним и лохматыми убийцами оставалось не более десятка метров…* * *

Вячеслав Артюхин относился к разряду людей, свято чтящих ратное товарищество. Он старался помочь Мураду Сафарову изо всех сил. К тому же, детективное агентство, где он работал, занималось не только продажей пятнистых штанов и констатацией супружеской неверности, а еще и сбором компромата. Фирма располагала сведениями о многих публичных и не совсем фигурах, имела досье на изрядное число весьма одиозных, а также известных ортодоксальной честностью лиц и организаций. Вторые, разумеется, тырили куда больше первых.

Он довольно быстро собрал материалы на персонажей, интересующих его друга, и старался держать под контролем их дальнейшие шаги. Как только Артюхину стало известно о том, что Заседин на днях должен отправиться на день рождения к своей любовнице, он крепко задумался. Стоит ли говорить об этом Мураду? Что два человека, один из которых зеленый, как травяной клоп, мальчишка смогут ли что-то противопоставить целой группе охранников? А Заседин уже давно и шага не делал без внушительного окружения. Сунутся — и непременно попадутся. Но, с другой стороны, он обещал Мураду сообщать все новости, касающиеся интересующих того лиц. В конце концов, Сафаров не дурак, взрослый человек, в шапкозакидательстве никогда уличен не был. Напротив, сколько его помнил Вячеслав, Мурад как раз отличался расчетливой осторожностью.

Артюхин медленно ехал под темнеющим небом города. После того, как ему оттяпали в госпитале ногу выше колена, он разлюбил ходить. И хотя протез бывший альфовец имел добротный (гуляй хоть весь день, особенно если с палочкой), он старался в основном передвигаться на колесах. Нога оставалась вечным комплексом.

Вячеслав не заметил, как въехал в свой двор. Да, ему же надо позвонить! Мурад просил из дома с ним не связываться, старыми симками не пользоваться, а где сейчас новую взять? Опять ехать куда-то. Позвонить со своего? А вдруг все-таки прослушивается? Вероятия, конечно мало, но уговор есть уговор. Он развернулся, вспоминая, где ближайшие таксофоны. Да, направо по улице, метрах в трехстах, в фойе универсама висят на стене несколько аппаратов, может, какой из них и работает.* * *

Звонок раздался сразу после ужина. Ленька было встал, но Мурад опередил его, на ходу бросив:

— Это Славик, выключи телевизор.

Он взял со стола маленький блокнот, вооружился ручкой и принялся слушать.

— Вот, что он сообщил, — заговорил Сафаров, положив трубку. — Послезавтра Заседин отправляется на день рождения к своей бабе, любовнице. Ее адрес я записал. Он там будет с хорошей охраной. Последнее время наш клиент увеличил ее вдвое. В отношении моей просьбы о выходе на засединских конкурентов пока ничего конкретного нет. Я попросил его перезвонить минут через двадцать, на случай если нам понадобится что-нибудь уточнить, ну, ты слышал…

Гридин согласно кивнул и перевел разговор в неожиданное русло.

— Я все хочу тебя спросить — ты говоришь по-русски почти без акцента и запас слов у тебя о-го-го. Откуда?

— Ну, ты даешь! Что, по-твоему, если узбек, то обязательно туп как баобаб?

— Да нет, что ты! О тебе такого не скажешь.

— Обо мне? Это, наверное, комплимент, тогда — спасибо.

— Ну… опять не так…

— Да ладно. Кстати, узбеки — древний народ. Древняя культура, древние города. Согд, Шаш, Фергана, Хорезм — слышал?

— Что-то слышал. Хорезм, Фергана. Еще Бухара и Самарканд.

— Ну, молодец, ты очень много знаешь, еще Ташкент забыл.

— Помню я его.

— Ну, еще Алишер Навои, например, или Бабур…

— Это не города.

— Молодец.

— То ли писатели, то ли мудрецы, что-то в этом духе…

— О, ты и это знаешь! Ну, тогда вообще проблем нет. А я долго жил в России, особенно в молодости. Служил. Вот и неплохо выучил язык.

— Понятно. А Заседина надо мочить.

— Да? Это как?

— Пойдем на этот день рождения и завалим, — Ленька вытянул руку и изобразил указательным пальцем нажатие на курок.

— А! Ну, да, конечно! На дни рождения ведь принято являться без приглашения. Кто помнит — тот пришел, и убил заодно, между делом, именинника или гостя какого-нибудь, на выбор. Очень умно…

— Ну, а что ты хочешь предложить?

— Нет, все правильно. И как ты себе это представляешь? — Сафаров сел в кресло и улыбнулся.

— Что?

— Всю сцену. Например, так. Охрана встречает нас у подъезда, жмет руки, вежливо пропускает, затем отворачивается к стене. Мы звоним. Открывает сам, отодвигает в сторону подвернувшуюся под руку любовницу. Ты долго метишься и бьешь без промаха. А Заседин все это время стоит по стойке смирно и улыбается. Нет?

— У тебя вечно шуточки…

— Откуда шуточки? Начал — договаривай.

— Ну, конкретно я еще не придумал…

— Это и видно. * * *

И, все-таки, сети оправдали себя — в одной из них рыбка затрепыхалась!

— Когда был сделан звонок? — прищурив и без того маленькие глазки, спросил Портнов.

— Разговор начался в двадцать семнадцать. Продолжался четыре минуты шестнадцать секунд. Через двадцать три минуты состоялся повторный контакт. Оба раза звонили из таксофона, расположенного вблизи дома Артюхина. Голос идентифицирован по образцу. Все сходится, говорил он сам. — Ответил человек, одетый в бежевый свитер под горло. Очки с толстыми стеклами придавали ему растерянный вид.

— А на том конце?

— Отвечал ему мужчина средних лет с восточным акцентом. Говорили о Заседине. Запись послушаете?

Портнов глянул на часы.

— Позже, по пути. Так, рыбка в сети заглянула… что осталось?

— Аккуратно ее вытащить…

— Ты прав! Так, сейчас мы имеем половину десятого. Недооценили, значит, они противника… прокололись. Номер абонента есть?

— Вот, — очкарик положил на стол вырванный из записной книжки листок.

— Адрес какой?

— Это дом на углу Зверинецкой и улицы Ибрагимова.

— Спасибо тебе, Семеныч. Ты, как всегда, на высоте.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ