Числа Харона

Эпилог

Осло 1988

Камеры двинулись. Телеведущий Сверре Осланд смотрел на своего собеседника с растущей неприязнью. Ему не хватило слов, не хватило вопросов, однако отнюдь не потому, что он считал только что увиденный фильм слишком интересным, а историю захватывающей, потому что это было совсем не так. В голове была полная пустота, Сверре не знал, чем заполнить последние секунды программы. Не ведал, о чем спросить гостя, чтобы поразить зрителей метким словцом, ошеломить учеными выводами, развлечь каламбуром или остротой. Он проклинал помощников, которые должны были ему подробно рассказать про фильм, а вместо этого подсунули избитую информацию про Польшу и поляков. Камеры гудели. Нужно было что-то говорить. Нельзя работать телеведущим, если не можешь вовремя добиться слова.

— Вам понравился фильм, пан профессор?

— Неплохой, — ответил математик и сжал губы.

— Видимо, он вас изрядно поразил, — улыбнулся Осланд. — Вы молчите, а нам всегда трудно отважиться на какие-то слова, когда мы выходим из кинотеатра после фильма, который нам особенно понравился.

— Возможно, — профессор почесал ногу.

Снова несколько секунд тишины.

Осланд взглянул на часы. Кажется, пришло время задать последний вопрос.

— Скажите, а теорию чисел Харона, — Сверре заранее радовался, предвкушая пространный ответ ученого, — удалось потом развить, или она так и осталась очередной неразгаданной гипотезой?

Профессор начал смеяться. Широко разинул рот, чтобы перевести дыхание. По щекам стекали слезы. Он хлопал себя по коленям, на которых натянулись старые вельветовые брюки. Сорвал с шеи фиолетовый платок и заходился хохотом.

— Да это же настоящий скандал! — гаркнул он вдруг. — Ты приглашаешь меня в студию по случаю получения мной королевской премии Абеля и даже не интересуешься, за что мне ее вручили! Уважаемые дамы и господа, — глянул он прямо в камеру, — я получил эту премию за исследование так называемых шумных чисел, известных как числа Харона. Теперь могу прочитать любую информацию о любом человеке, помещенную в этом потоке букв. Я могу погружаться в него, вылавливая человеческие жизни. Несколько формул и преобразований, несколько минут работы компьютера, и я знаю, когда этот человек будет страдать и когда умрет. Я властитель человеческих судеб!

Он поднялся и вытер платком лысину. Фиолетовый шелк зашелестел на черной волосатой родинке, очертания которой напомнили Осланду итальянский сапог.

— Спасибо вам, профессор Шперлинг! — прошептал он побледневшими губами.

Закончено во Вроцлаве

15 июля 2010 года в 14:53