На повестке дня — Икар
- Автор: Роберт Ладлэм
- Жанр: Детективы
- Дата выхода: 2000
- Цикл: Инвер Брасс
- Номер в цикле 2
Читать книгу "На повестке дня — Икар"
Глава 24
Кендрик стоял у окон, выходящих на широкую дугообразную подъездную аллею перед стерильным домом. Прошло уже больше часа с тех пор, как ему позвонил Деннисон и сообщил, что самолет из Каира приземлился, Рашад посадили в ожидающую ее правительственную машину, и она уже на пути в Синвид-Холлоу в сопровождении эскорта. Глава президентского аппарата довел до сведения Эвана, что сотрудница ЦРУ выразила резкое недовольство тем, что ей не позволили сделать телефонный звонок с базы военно-воздушных сил Эндрюс.
— Закатила скандал и отказалась садиться в машину, — пожаловался он. — Заявила, что ни слова не слышала от своего непосредственного начальника, а потому военно-воздушные силы могут идти месить песок. Вот стерва проклятая! Я ехал на работу, мне позвонили в лимузин. Знаете, что она мне сказала? Мне! «Да кто вы, черт побери, такой?» Вот так и выпалила! Потом, чтобы сильнее разбередить рану, отвернулась от трубки и громко кого-то спросила: «Что еще за Деннисон?»
— Это все та скромная, незаметная жизнь, которую вы ведете, Герб. Кто-нибудь ей объяснил?
— Эти ублюдки рассмеялись! Тогда я сообщил ей, что она подчиняется приказам президента и либо садится в нашу машину, либо рискует провести пять лет в Ливенуорте.
— Это мужская тюрьма.
— Да знаю! Хм! Она будет на месте через час или около того. Помните, если все разболтала она, ее получаю я.
— Возможно.
— У меня будет приказ президента!
— А я зачитаю его в вечерних новостях. С примечаниями.
— Черт!
Кендрик уже собрался отойти от окна, чтобы выпить еще чашку кофе, когда увидел, что в начале подъездной аллеи показалась машина невзрачного серого цвета. Она промчалась по аллее и остановилась перед каменным порогом. Из левой задней дверцы быстро вылез майор военно-воздушных сил, стремительно обошел машину и открыл ближнюю к тротуару дверцу, чтобы выпустить пассажирку.
Щурясь от яркого солнечного света, из машины вышла женщина, которую Эван знал под именем Калейлы, взволнованная и неуверенная. Она была без шляпки, темные волосы спадали ей на плечи. На Адриенне Калейле были белый жакет и зеленые брюки, на ногах — туфли на низком каблуке. Справа, под мышкой, она сжимала большую белую сумку. Как только Кендрик ее увидел, на него нахлынули воспоминания о том вечере в Бахрейне. Вспомнил шок, который испытал, когда Калейла появилась в дверях причудливой королевской спальни — ее позабавило, что он поспешил укрыться под простыней. Вспомнил и то, как, несмотря на панику, замешательство и боль, а возможно, и в дополнение к этим чувствам, был поражен холодной прелестью ее резко очерченного лица европейско-арабского типа, ослепительным блеском ума, светящимся в глазах.
Все-таки он прав, это — поразительная женщина. Даже сейчас, направляясь к массивной двери стерильного дома, где ей предстояло встретиться с неизвестностью, она держалась прямо, почти вызывающе. Кендрик бесстрастно наблюдал за ней. Он не ощущал памятной теплоты, только холодное, напряженное любопытство. В тот вечер в Бахрейне Калейла лгала ему. Ложь была в том, о чем она говорила, и в том, про что умолчала. Интересно, подумал Эван, будет ли лгать снова?
Майор ВВС открыл перед Адриенной Рашад дверь огромной гостиной. Она вошла и застыла, уставившись на Эвана. Ее глаза не излучали удивления — в них светился только тот же холодный блеск ума.
— Я пойду, — сказал офицер ВВС.
— Благодарю вас, майор. — Дверь закрылась, и Кендрик шагнул вперед. — Здравствуй, Калейла. Калейла, ведь так?
— Как скажете, — спокойно произнесла она.
— Но ведь тебя зовут не Калейла, верно? Адриенна — Адриенна Рашад.
— Как скажете, — повторила она.
— Немного чересчур, не находишь?
— Все это очень глупо, конгрессмен. Вы вызвали меня сюда, чтобы я дала вам еще одну хвалебную характеристику? Если да, то я не сделаю этого.
— Характеристику? Вот уж чего я хотел бы в последнюю очередь.
— Хорошо, рада за вас. Уверена, представитель от Колорадо получит любую поддержку, которая ему нужна. Значит, здесь все-таки нет нужды в человеке, жизнь которого, как и жизни очень многих его коллег, зависит от анонимности? Не нужно делать шаг вперед и вносить вклад в дело вашего восхваления? Произносить здравицы в вашу честь?
— Вы так считаете? Думаете, я жажду восхваления и здравиц?
— А что прикажете думать? Что вы увезли меня от моей работы, раскрыли перед посольством и ВВС, возможно, разрушили мою «крышу», которую я создавала в течение нескольких лет, только потому, что были со мной близки? Это произошло однажды, но, уверяю вас, больше не повторится.
— Эй, погодите, прекрасная дама, — возразил Эван. — Ради Христа, не будем ворошить прошлое. Тогда я не знал, где нахожусь, что случилось или что еще произойдет. Я был испуган до смерти и понимал, что мне предстоит совершить такое, о чем раньше и подумать не мог.
— А еще вы были измучены, — добавила Адриенна Рашад. — И я тоже. Бывает.
— Свонн так и говорил…
— Подонок.
— Нет, не надо. Фрэнк Свонн — не подонок…
— Употребить другое слово? Например, сводник? Бессовестный сводник.
— Вы ошибаетесь. Не знаю, что у вас с ним было, но дело свое он знает.
— Например, принося вас в жертву?
— Может быть… Признаю, мысль не очень привлекательная, но ему тоже как следует досталось.
— Оставьте это, конгрессмен. Зачем я здесь?
— Потому что мне надо кое-что узнать, и вы остались одна, кто может мне это сказать.
— Что же?
— Кто предал гласности мою оманскую историю? Кто нарушил соглашение? Мне сказали, у тех, кто знает, что я ездил в Оман, — а их чертовски мало, как говорится, очень тесный круг, — нет ни одной причины, чтобы об этом рассказывать, и зато много, чтобы молчать. Не считая Свонна и того, кто у него заведует компьютерами, человека, которому он безгранично доверяет, обо мне знали только семеро. Шестерых проверили — результат абсолютно отрицательный. Остались вы — седьмая.
Адриенна Рашад не шевельнулась, лицо ее было бесстрастным, глаза излучали ярость.
— Вы — любитель, невежественный, самонадеянный любитель, — медленно и язвительно произнесла она.
— Можете ругать меня самыми последними словами, — гневно отозвался Эван, — но я собираюсь…
— Прогуляемся, конгрессмен? — Женщина из Каира подошла к большому эркеру на противоположной стороне комнаты, выходящему на причал у каменистой береговой линии Чесапика.
— Что?
— Здесь такой же гнетущий воздух, как и компания. Пожалуйста, я бы хотела прогуляться. — Рашад подняла руку и указала на улицу, затем дважды кивнула, как бы усиливая свою просьбу.
— Ладно, — пробормотал Кендрик, сбитый с толку. — Там, позади вас, есть запасной выход.
— Вижу. — Адриенна Калейла направилась к двери.
Они вышли в вымощенный плитами внутренний дворик, примыкающий к ухоженной лужайке и дорожке, которая вела вниз, к причалу. Если там когда-нибудь и были лодки, привязанные к сваям или пришвартованные в пустых доках, подпрыгивавших на волнах, то сейчас их убрали из-за осенних ветров.
— Теперь разглагольствуйте дальше, конгрессмен, — разрешила сотрудница ЦРУ. — Не стоит лишать вас этого удовольствия.
— Да прекратите же, мисс Рашад, или как вас там?! — Эван остановился на белой бетонной дорожке на полпути к берегу. — Если, по-вашему, я «разглагольствую», то вы ужасно ошибаетесь…
— Бога ради, не останавливайтесь! Поговорим о чем хотите и даже более того, дурак вы этакий.
Справа от причала берег залива представлял собой смесь темного песка и камней, обычную для Чесапика, слева стоял также обычный сарай для лодок. Больше по виду, нежели на самом деле казалось, что среди них можно укрыться. Видимо, это и привлекло оперативного агента из Каира. Она резко свернула вправо. По песку и камням, близко от мягко плещущихся волн они пошли до того места, где начинались деревья, но продолжили идти дальше, пока не добрались до большого камня, выраставшего из земли у самой кромки воды. Огромный дом отсюда уже не был виден.
— Это подойдет, — сказала, остановившись, Адриенна Рашад.
— Подойдет? — воскликнул Кендрик. — Для чего вообще понадобился этот моцион? Но, раз уж мы здесь, давайте кое-что проясним. Я признателен вам за то, что вы, вероятно, спасли мне жизнь — повторяю, вероятно, это невозможно доказать, но я вам не подчиняюсь, и, по здравом размышлении, я все-таки не дурак, невзирая на мой статус любителя. Однако сейчас это вы отвечаете на мои вопросы, а не наоборот.
— Вы закончили?
— Даже не начинал.
— Тогда, прежде чем начнете, позвольте затронуть поднятые вами специфические проблемы. Моцион понадобился для того, чтобы мы убрались оттуда. Полагаю, вы в курсе, что это — надежный дом.
— Конечно.
— И что любые разговоры во всех комнатах, включая туалет и ванную, записываются?
— Нет, я знал, что телефон…
— Спасибо, мистер Любитель.
— Мне, черт подери, скрывать нечего…
— Потише. Говорите в сторону воды, как я.
— Что? Почему?
— Электронный уловитель голоса. Деревья исказят звук, потому что здесь нет прямого визуального радиуса действия…
— Что?
— Лазеры усовершенствовали технологию…
— Что-что?
— Заткнитесь! Говорите шепотом.
— Повторяю: мне совершенно нечего скрывать. Вам-то, может, и есть, а вот мне — нет!
— Правда? — Рашад прислонилась к огромному камню, глядя вниз, на мелкие, медленно набегающие волны, спросила: — Хотите вовлечь Ахмата?
— Я упоминал о нем. Президенту. Ему следует знать, как помог этот парень…
— О, Ахмат это оценит! А его личный врач? А двое его двоюродных братьев, которые помогали вам и охраняли вас? А эль-Баз и пилот, доставивший вас в Бахрейн?.. Их всех могут убить!
— Не считая Ахмата, я никогда никого не упоминал…
— Имена несущественны. Важны занимаемые людьми должности.
— Бога ради, это же президент Соединенных Штатов!
— И он, вопреки слухам, действительно общается без микрофонов?
— Конечно.
— А вам известно, с кем он говорит и насколько его собеседники надежны в вопросах соблюдения максимальной безопасности? А сам он это знает? Вы знакомы с людьми, которые занимаются прослушкой в этом доме?
— Разумеется, нет.
— А как же я? Я — оперативный сотрудник разведки с прочной «крышей» в Каире. Вы, может, и обо мне рассказывали?
— Да, но только Свонну.
— Я не имею в виду, что вы говорили с человеком, облеченным властью, который все знал, потому что руководил операцией, я имею в виду кого-то там, именно там. Начни вы допрашивать меня прямо в том доме наверху, разве вы не могли бы выдать кого-то или всех этих людей, которых я только что назвала? И чтобы сорвать банк, мистер Любитель, разве не упомянули бы Моссад?
Эван закрыл глаза.
— Мог бы, — признал он негромко, кивнув. — Если бы мы начали спорить.
— Спор был неизбежен, вот почему я вытащила вас оттуда и привела сюда.
— Там, наверху, все на нашей стороне! — запротестовал Кендрик.
— Уверена, что это так, — согласилась Адриенна, — но нельзя представить силу и слабости людей, с которыми мы незнакомы и которых не можем видеть, правда?
— Вы параноик.