Приключение на Подкаменной Тунгуске

Глава 6

Эдик прыгнул в воду, потому что сразу понял, что Лиза без спасательного жилета не сумеет вынырнуть — ее прижмет течением ко дну. Речка хоть и мелкая, но быстрая и порожистая.

Когда Эдик вынырнул, и поплыл к водовороту, он тут же почувствовал, что горная река опасный соперник.

От ледяной воды не только коченели руки и ноги, но было тяжело дышать. Бурное течение швыряло его на камни, казалось, что плывешь не в воде, а перекатываешься среди ледяных глыб.

Наконец он увидел Лизу. Ее рука на мгновение вскинулась над поверхностью воды и вновь скрылась в бурлящей пене. Он даже подумал, что ему это привиделось. Еще мгновение — и он уже был у самого водоворота. Масса воды, пенясь, обтекала скалу с обеих сторон.

Эдик набрал побольше воздуха и нырнул. Вода его закрутила так, что невозможно было определить, где верх, где низ. Рука наткнулась на что-то мягкое, но течением его снова отнесло в сторону. Он еще раз нырнул и ухватился за выступ камня. Перебирая руками, он смог с трудом перетащиться под водой на другую сторону каменной глыбы и, наконец, смутно увидел сквозь толщу воды тело Лизы. Схватив ее за волосы, он вынырнул на поверхность, сжимая в руках волосы девушки и жадно глотая воздух. Чеботарев в этот момент поравнялся с ним и перехватил Лизу. Он крепко держал Лизу, но она безжизненно повисла на его руке.

В считанные минуты все уже были на берегу. Чеботарев положил Лизу на сухой песок и начал делать искусственное дыхание. Девушка долго не реагировала на все попытки привести ее в чувство. Секунды тянулись бесконечно.

— Ну, очнись же, девочка, очнись, — шептал в отчаянии Чеботарев.

Тоска и тревога одновременно сковали его сильное сердце, а лоб от напряжения покрылся капельками пота. Он ритмично нажимал на грудь Лизы, пока у нее изо рта фонтаном не хлынула вода. Она захрипела и стала хватать ртом воздух.

Это был самый прекрасный звук, который когда-либо слышал Эдик, как показалось ему. Это было возвращение к жизни.

Костер уже разгорелся вовсю. Рыжие языки пламени вытанцовывали бешеные огненные пляски, отстреливая красные жгучие искорки в воздух. Надя, как профессиональный врач, вскипятила воду, разлила кипяток, и потребовала от Чеботарева добавить всем в кипяток НЗ — немного спирта. Сама она при этом накинула на Чеботарева и Эдика шерстяные одеяла, велела надеть свитеры, одновременно она растирала Лизу, кричала, чтобы Иван и Петр помогали ей и делали девушке массаж рук и ног. Перепуганные парни терли так, что кожа Лизы, наконец, покраснела, а в некоторых местах даже немного сизой стала. Ей буквально влили в рот чай со спиртом. Потом Надя, выпотрошив аптечку, нашла то, что называется тройчаткой: анальгин, димедрол и но-шпу, и вкатила Лизе полную дозу укола. Успокоилась она только тогда, когда увидела, что подруга спокойно, ровно дышит и больше не содрогается от леденящего холода, проникшего внутрь ее хрупкого тела.

— Как же ты так, девочка? — проговорил Чеботарев. — Как же так?

— Не знаю, закружилась голова, я расслабила жилет, в воде он просто соскользнул с меня. И знаете — это правда, когда человек умирает, видит разом всю свою жизнь, я поняла, что мало хорошего у меня было, и не захотела за жизнь бороться.

— Что ты говоришь? — ужаснулся Эдик. — Наша с тобой жизнь только начинается.

— Вот потому и не захотела, — зарыдала, наконец, Лиза, — что наша с тобой может и не быть! — Прокричала она в истерике. — Ведь ты ничего не знаешь!

Ты ведь не знаешь, что меня парни из нашего класса на вечеринке избили так, что я ничего не помнила. Наверное, мне что-то подсыпали. Что потом я чувствовала себя, как вываленная в грязи избитая собака, и что полгода лежала в больнице! И теперь у меня бывают провалы в памяти! Что ты теперь скажешь?

Эдик молчал, глядя на Лизу расширенными и потемневшими глазами. Тишина стояла такая, что в вечернем охлажденном воздухе, казалось, слышно были даже дрожание иголок на соснах.

Потом Эдик пододвинулся к Лизе, лежавшей у костра в спальном мешке, аккуратно положил ее голову к себе на колени и тихо произнес:

— Древние философы считали: тот, кто пережил что-то страшное в своей жизни и остался человеком, тот и есть настоящий человек. — И он крепко поцеловал Лизу в едва согревшиеся мягкие губы. — Ты прости меня, Лизонька, это я виноват. Когда мы поменялись жилетами, я туго подтянул его, чтобы ты была в безопасности, а тебе стало дурно, вот ты и расслабила его.

Лиза обняла руками горячие колени Эдика и тихонько всхлипнула. А Чеботарев так посмотрел на него, что тот готов был сквозь землю провалиться.

Надя побежала за следующей порцией успокаивающего укола, и, когда Лиза уснула, всем захотелось говорить разом.

— Ну, Эд! — воскликнул Петр, — ты настоящий мужик. Я сначала подумал, что хлюпик московский, или, прости, того хуже педик, а ты чуть ли не герой.

— Да не герой я, а просто считаю, что нужно жить так, как подсказывают твои убеждения, твои чувства. А сейчас я чувствую, что, может быть, сам во всем виноват.

— Уж коли на то пошло, — Чеботарев внимательно оглядел ребят, — давайте расскажем все о себе, без утайки. Вот я, например. Мне почти сорок лет. Всю жизнь гонялся за туманом. Из-за этого лишился семьи, и боюсь заводить новую, чтобы не потерять и ее вновь. А теперь веду вас за несметными богатствами, потому что по моей теории, если гигантское небесное тело возмутило действие земной коры, то на поверхность должны выступить такие количества полезных ископаемых и драгоценных камней, что равных этому запасов нет нигде в мире. Сам я с этим не справлюсь, а вы, или ваши отцы, может быть, что-то сделаете, чтобы вытащить Россию из того дерьма, в которое ее опустили. Мы, давайте сейчас не будем это обсуждать, но, видите, я как был романтиком, так им и остался, несмотря на наши прагматичные времена.

— Что ж, пошли по кругу, — сказал Петр, сидевший рядом с Чеботаревым.

Я обещал вам рассказать про себя и отца. Самое время. Наши папаши, — он кивнул на Ивана, — были обыкновенными инженерами, выросшими на заводе: сначала рабочий, потом мастер, потом инженер. ПТУ. Техникум. Институт. Три ипостаси. Но пришли новые времена.

Все разорились, а они вдвоем потихоньку все прихватили в свои руки, закорешились с мафиозными братками, и вот уже акционерное общество создали — Красноярскуголь. Вы знаете, какие страсти там кипели. Но наши папахены были ото всего вдалеке. Они всегда только делали деньги и заводили бесчисленное количество любовниц — это модно. Моя мать, женщина с характером, взбесилась, чуть не развелась с отцом, но опомнилась, и стала ему отвечать той же монетой. Едешь на дачку, и не знаешь: то ли отца с очередной пассией найдешь, то ли мать с молодым любовником. Вот я и подался к рокерам и хиппи. Они хоть честные, по-своему. Правда, единственное, чего я никогда не делал и Ивану не давал — никаких наркотиков. Тогда ты уже не человек.

— Петя, пожалуй, все сказал, — продолжил Иван, — только у меня мама умная и тихая. В доме у нас внешне — тишь и благодать, но по ночам я слышу, как мама плачет, и старается чаще спать в комнате младшей сестры, чтобы не оставаться одной. Поэтому я везде с Петром, кроме разных тусовок, такие развлечения не по мне.

Надя вздохнула и внимательно посмотрела на Чеботарева.

— Вот вы, Иван Васильевич, спрашиваете все время, как я такая настоящая сохранилась. Все очень просто. Вот у Лизы отец с матерью душа в душу живут, и ее тепличной вырастили. Чем кончилось — знаете. А мой отец ушел сначала, как разбогател, в дикий загул, а потом нашел себе двадцатилетнюю шалаву. Правда, на мой личный счет он положил немалые деньги, да и мама не пошла ко дну — открыла свое дело, но работает она много, а у нас бабушка два года умирала от рака. Первую половину дня сиделка в доме, а во вторую — я со школы, и к бабушке. Тут и уколы (отсюда и навыки), тут и перевернуть ее надо и покормить, и судно вынести, а еще ведь уроки. Только бабушка отмучилась — история с Лизой произошла. Мне дурить некогда было. И скажу вам честно, я о таком настоящем мужике как вы, всегда мечтала. Так что поступаю в Геолого-разведочный институт и все ваши планы осуществлять вместе будем. Хотите вы этого или не хотите.

Чеботарев смущенно улыбнулся и обнял Надю, почти не веря, что вот и его нашло счастье, которое он всю жизнь ждал, что этот самый Тунгусский метеорит затем и привел его в тайгу, чтобы он, наконец, встретил Надю.

Солнце погасло. Высыпали первые звезды. Никому не хотелось спать. Все сидели у костра, думая и о прошлом и о будущем.

° ° °

На следующее утро Чеботарев объявил за завтраком, что запланированные на день работы, отменяются. Надо передохнуть, прийти в себя. Особенно нуждалась в отдыхе Лиза. Ее баловали, вкусно кормили, несмотря на жару, заставляли сидеть у костра. Кто-нибудь постоянно удалялся в лес, и все приносили сосновые шишки, чтобы костер был, что называется, лечебным.

Этот день, проведенный в праздности и долгих разговорах, казалось, еще больше сблизил ребят.

Вспоминали приключения в штольне, таинственный «полет» Ивана, знакомство с Митяем. Особенно тепло — Портоса с Беней.

— А у меня на даче, — с хитринкой в глазах начал рассказывать Эдик, — две кошки и две собаки. Мы вместе гуляем. Собаки, правда, сторонятся, делают вид, что они тут главные: охранники и заступники, а кошки, зато всегда поближе к людям. Иногда, когда дождь и грязь, старая Мурка идет с нами, но по забору, наверху, чтобы лапки не замочить, а молоденькая Даша, ждет в беседке — зачем ей мокнуть, этого она не понимает. Если бы они могли говорить, как Портос и Беня, много бы историй мы услышали. Но в семье их так любят, что мы и без слов их понимаем.

— Везет тебе, Эд, — вздохнул Петр, — какие-то вы нормальные, а мой папахен совсем взбесился. Завел целую свору бойцовских собак — и вот радуется.

— А я, — сказал Иван, — только здесь впервые со всякой дикой живностью столкнулся. Раньше я был к животным равнодушен. Бегают, ну и пусть себе бегают, а сейчас приеду домой, хоть попугая заведу.

Девочки наперебой начали рассказывать о своих любимых кошках.

Чеботарев, слушая эту милую болтовню, думал про себя: «Какие ребятки чудные. Как же надо было им жизнь изгадить, чтобы они нашли себя только здесь, в тайге, столько пережив».

Никто не заметил, как исчез Эдик. Он неожиданно подошел к костру, когда Надя начала разливать только что сваренную уху, держа одну руку за спиной. Потом, волнуясь, наклонился к Лизе.

— Это тебе.

И преподнес девушке роскошный, благоухающий букет таежных цветов, собранных где-то вдоль берега.

— Какая красота! — воскликнула Надя.

Лиза засмущалась и тихо сказала:

— Спасибо. Это самые красивые цветы, какие я видела в жизни.

— Теперь у тебя на столе всегда будет стоять букет цветов, — уверенно ответил Эдик.

«Дарите женщинам цветы!» — подумал Чеботарев, взглянув на Надю. Он встретил ее вопрошающий взгляд, и покраснел, как мальчишка. Потом смело выпалил:

— Как только кончится экспедиция, за мной букет самых лучших роз!

— Ну, что же, — ответила Надя с вызовом, — будем считать это помолвкой.

Чеботарев глубоко вдохнул и промолчал. Он только подумал, что вот так и проявляется судьба, сразу, без оглядки. Поток счастья, хрупкого и пугающего своей хрупкостью.