Я и мои друзья
- Автор: Александр Галкин
- Жанр: Детская проза / Советская детская литература / Советские издания
- Дата выхода: 1975
Читать книгу "Я и мои друзья"
Прошкин суп
Как-то мы возвращались из школы. Первым на пути был дом Проши. Остановились попрощаться, а Проша и говорит:
— Зайдем, ребята, ко мне? У нас дома — никого. Мать и отец в городе. Раньше вечера не приедут, а то и вовсе там заночуют. Покажу вам одну отличную книгу! Рисунков в ней!.. За три дня не пересмотрите.
Кируш сразу же загорелся.
— Пошли!
А Гриша и Тимуш на меня смотрят. Мол, зайдем или нет?
— А что это за книга? — подозрительно покосился на Прошу Гриша.
— Книга? — спрашивает тот.— Об Африке, о путешествиях. Мировецкая книга!
Гриша пожал плечами: ну что ж, зайдем. Открыли калитку, поднялись на крыльцо. Проша пошарил за притолокой, достал ключ, отпер замок.
— Правда, в избе не топлено,— говорит он.— Ну, как нибудь перебьемся.
— Ну, где твоя книга? Покажи,— как только вошла в избу, спросил Гриша. А Кируш сразу же ринулся к этажерке и начал оглядывать полки.
— Ты, браток, не спеши. Один такой же вот спешил и в прорубь угодил. Сначала, может, печку растопим? — предложил Проша.— В доме-то мороз гуляет. Истопим печь, тогда почитаем в тепле себе на удовольствие!
— Правильно. Надо затопить, иначе носы обморозишь,— поддержал его Тимуш.— Где у вас дрова?
— И в сенях есть, и в сарае. Только кому идти?
— Кому не терпится книгу прочесть, тот пусть и идет,— заметил Гриша.
— А что! И пойду,— говорит Кируш.— Начинайте щепать лучину, я — сейчас!
И Кируш побежал во двор. Проша, не взирая на холод, снял полушубок, пиджак, повесил их на гвоздь. Глядя на него, разделись и мы. В избе и в самом деле было студено. Да и то сказать, на улице мороз — градусов двадцать пять, не меньше! Пока шли через поле, продрогли до костей.
Проша, между тем, сновал по избе, искал что-то. Забрался на печь, сбросил оттуда сушеное полено. Сунул мне в руки косарь, кивнул:
— Готовь щепу! Поскорей растопим.
Я принялся щепать лучину, Проша полез в подвал. Погремел там чем-то, позвякал, вынес в деревянной миске картошку, лук, свеклу, капусту и морковь. И говорит:
— Ты, Тимуш начинай чистить картошку. Кируш придет, тебе подсобит. А мы тем временем с Гришей, если он не против, морковь приготовим.
— Да, книжка-то где? — спрашивает Гриша.
— Книжка никуда от нас не уйдет. А с морозу горячего дохлебать как хорошо! А?! — балагурил Проша.
Гриша не стал спорить. Работа закипела. Ввалился с дровами Кируш, сбросил их у печки, принялся помогать Тимушу чистить картошку. Проша тут же сложил дрова в печке, запалил лучину, сунул ее в черную печную пасть. Запахло дымком, отсвет огня запрыгал на наших лицах. Настроение у нас, честно говоря, поднялось! Молодец, Проша!
Дрова разгорелись быстро. Сосновые поленья такой веселый треск устроили, точно кто из пулемета строчит! Чуем, теплом по избе потянуло. Когда в избе стало теплее, и мы повеселели, есть захотелось. А голод — не тетка. Книга у нас на головы вылетела. У всех одна мысль вертится: поскорее похлебку приготовить, «червячка» заморить. А тут Проша еще подначивает:
— Люблю, братцы, супы варить! Особенно за лето этому наловчился, когда мать с отцом на покосах жили. Главное, побольше луку положить, моркови, ну и прочего. А суп у меня выходит,— м-мм, объеденье!
От его слов у нас даже слюнки потекли. Ножи засверкали, как бешенные. Ну точь-в-точь как на кухне в настоящей столовой! Кируш от удовольствия даже запел. Начал и я ему подтягивать.
Вдруг Тимуш бросил нож, вскочил, запрыгал на одной ноге и запричитал: «Ой, ой! Ой-ей-ей!» Мы — к нему. А он крутится на месте, как юла, ничего не говорит, мычит только. Мы носимся вокруг него, кричим.
— Что с тобой? Что случилось?!
А он, знай, корчится да гримасы строит. Кируш не выдержал, схватил его за шиворот и как тряхнет!
— Чего мычишь, как дите малое?! Или надо маму позвать, чтобы пожалела? Что у тебя?
Тимуш сразу замолчал и выставил указательный палец.
— Вот. Палец порезал. Ой, больно! Видимо, начисто отрезал. Как без пальца в моряки пойду? — захныкал он.
— Покажи! Что там? — спросил Проша.
— Все из-за тебя! Из-за картошки твоей! — скулил Тимуш.
Проша осмотрел его палец. Порез был глубокий, и кровь текла очень сильно. Проша схватил какую-то бечевку со стола, перехватил руку Тимуша выше локтя и затянул туго-натуго. Затем, ни слова не говоря, выбежал из избы.
Странная штука, но после этого кровь из пальца Тимуша течь перестала. При виде крови мы все немного растерялись и не двигались с места. Первым пришел в себя Гриша.
— Нужно палец забинтовать,— сказал он.
Тимуш тихонько скулил. Мы начали шарить глазами и искать бинт. В это время вернулся Проша. Он бросил в чугунок с теплой водой какой-то засушенный листок, потом достал иод, бинт, и еще раз осмотрел руку Тимуша.
— Не горюй! До свадьбы заживет! — подмигнул он ему.— Я тебе такую перевязку сделаю, к утру никакой ранки не будет!
— Ой!
— Бинтуй, бинтуй,— засмеялся Кируш.— А то он еще в обморок упадет!
Проша помазал палец Тимуша иодом, выловил из воды распаренный листок, наложил его на ранку и забинтовал. Только после этого он снял с руки Тимуша бечевку.
— Ну, как? — спросил его Проша.
— Бо-олит,— поморщился Тимуш, он уже больше не хныкал.
— Где ты всему этому научился, Проша? — спросили мы его с удивлением.— А что за лист ты привязал ему?
— А-а,— удовлетворенно протянул Проша.— Я как-то в поликлинике все брошюры перечитал. И узнал, что такое первая помощь раненому и как ее надо оказывать. А листок этот называется подорожником. Потому что растет у дороги. Мама им все раны лечит. У него — большие целебные свойства.
Мы только переглянулись. Ай да Проша! И откуда У него такие способности? Раньше этого не замечали. Впрочем, иногда дельные советы он давал, правда, не по медицине. А тут…
— М-да,— высказался за всех Гриша.— Видно, у него к медицине способности есть. Как думаете? Быть тебе, Проша, доктором, не иначе!
— Ладно, ладно,— засмущался Проша.— Подумаешь, ранку перевязал! На доктора надо долго учиться. Знание, брат, не скворцы. Они сами не прилетят и гнезда не совьют, равайте лучше за дело браться. Вода-то кипит, а у нас ничего не готово.
Замечание это было сделано вовремя. Вода в чугунке и в самом деле бурлила. Проша и Кируш быстро дочистили картошку и принялись ее мелко крошить. Гриша, щурясь сквозь слезы, резал лук. Я кончил возиться с морковью, А Тимуш, морщась и постанывая, чистил свеклу.
Под руководством Проши все овощи мы засыпали в чугунок. Кируш и Гриша подгребали уголь, чтобы побольше было жару, подкладывали лучинки. Одним словом, дело шло. В чугунке булькал наш суп.
Через некоторое время Проша снял с гвоздика большой половник и зачерпнул для пробы. Мы не сводили с него глаз. Кируш громко сглотнул слюну.
— Ну, как? — тут же спросил он.
Проша задумчиво пожевал губами.
— Что-то вкуса нет. А, ребята? — удивился он.— Попробуйте сами. Чего-то не хватает, пожалуй!
Все по очереди приложились к половнику. Первым, как пострадавший, Тимуш. Он тоже почмокал губами и авторитетно заявил:
— Я бы масла добавил…
Гриша даже зачем-то понюхал палец, которым мазнул по половнику.
— Не в масле дело,— сказал он.— Не хватает лаврового листа и укропа. Верное слово, братцы! Без этих приправ — какой же суп!
— Вот еще! — возразил Кируш.— Терпеть не могу лаврового листа. Запах полыни и то лучше. Сюда надо добавить чесноку! От него — вкус. Ей-богу! И полезно. Кто ест чеснок, того болезни обходят. Мне брат говорил, а он у нас врач, он-то все знает. Народное средство!
Никто спорить не стал. Народное, так народное. Проша, выслушав всех, поднял палец кверху.
— Берем на вооружение все предложения! — провозгласил он.— Добавим чеснок, укроп, масло, лавровый лист. А ты чего молчишь? — обратился он ко мне.— У тебя что. мнения нет?
Я сразу и не нашелся, что ответить. Но, поскольку раньше речь шла об укропе и лавровом листе, я вспомнил о сэрде[4]. Это было мое любимое блюдо, и я неуверенно предложил:
— А что если положить сэрде? Не знаю, как вы, а я его люблю. Особенно зимой такой суп очень вкусный.
— Это верно,— подхватил меня Гриша.— Суп-сэрде я ни на что не променял бы. Только где его взять?
— Сэрде?! Ха-ха, да у нас его сколько угодно! — обрадованно подхватил Проша.— В чулане целый мешок. Засушили на всю зиму. На огромный котел хватит!
— Давайте сварим суп-сарде! — поддержал меня и Тимуш.— В нем столько витаминов! А для человека витамины — первое дело…
— Стой! Стой! — вмешался тут Кируш.— А как же чеснок? Забыли?
— Не забыли,— успокоил его Проша.— Я сказал же — учтем все пожелания. Положим сэрде, лавровый лист, укроп, чеснок. Все!
— Не забудь и масла,— оказал Тимуш.
Проша отправился в чулан. Повозившись там, он принес все перечисленное и немедленно запустил в чугунок. Вода тут же перестала бурлить. Масса приправ поднялась на поверхность и сгрудилась большой пенной накипью.
— По-моему, суп будет — первый класс! — заметил Проша, энергично орудуя в чугунке поварешкой.— По запаху чую! Язык проглотите. Точно, говорю!
— Поглядим,— остановил его Гриша.— Только бы побыстрее он сварился. А то у меня живот от голода к спине прилип.
Пока суть да дело, чугунок снова закипел. Проша подождал немного, еще раз помешал половником и опять взял на пробу. Сощурившись, он поднес поварешку к губам. Но, едва коснувшись варева, подпрыгнул на месте, затряс головой, замычал.
— Да ты подуй, подуй! — нетерпеливо подтолкнул его Кируш.— Ошпаришь язык, никакой суп не будет нужен!
— Горячий! — морщась, прошепелявил Проша и начал дуть. Кируш согнувшись тоже попробовал суп и отпрянул.
Уморительно было на них смотреть. Сняв пробу, Проша поднял глаза к потолку и стоял задумчиво. Кируш рядом судорожно дергал кадыком.
— Ну, как? — спросил я Прошу.— Да не тяни!
Проша, не отвечая, еще раз попробовал из половника и пожал плечами.
— Не понимаю,— сказал он.— Чего не положи, а вкус у этого супа не меняется. Пробуйте! Может, я уже ничего не различаю?
Кируш ринулся к половнику, но его остановил Гриша.
— Погоди! Ты так голоден, что тебе трудно судить,— ехидно заметил он.— Лучше я!
Кируш хотел заспорить, но Гришу поддержали Тимуш и я. Кируш обиженно отошел в сторонку. Гриша аппетитно почмокал губами.
— Вай, вай! — хлопнул он себя по лбу.— Как же мы забыли?!
— Что? — встревожился Проша.
— Про перец! Без него у супа какой вкус? Пф! Никакого! — торжественно объявил он.— У нас дома столько его кладут, что даже губы сводит. Между прочим,— поднял он наставительно палец,— перец определенно действует на губы. Мама говорит, что у тех, кто любит перец, губы толстыми не бывают. Говорят, перец их сужает.
— То-то я смотрю, что губы у тебя маленькие, круглые как пряслице — ехидно заметил Кируш.— А если они станут еще меньше, как ты есть будешь? Придется нормальные губы взаймы у других брать…
Тимуш, прижимая к груди больную руку, точно маленького ребенка, прыснул. Вслед за ним расхохотались Проша и я. Кируш победно улыбался.
Гриша рассвирепел. Он отшвырнул половник и шагнул навстречу Кирушу.
— Ах ты, длинный червяк! — закричал он, покраснев от обиды.— Задумал мой рот мерить? Обрати внимание на свой! Туда свободно вплывет пароход!