Ожидание

Васька думает о Варьке

Рано утром, чуть свет, старик Власенко, Васька и Славка погрузились в каюк – пошли в плавни исполнять работу, которая иным кажется придурью от безделья.

Чуть шипит вода у бортов. Мальчишки гребут – не плещут, их старик научил. Вода от зари будто радуга. Кажется, даже на вкус разная. Где розовый цвет, там она сладкая. Где жёлтый – кислая. Где заря воды не коснулась, – вода тёмная, её вкус горько-солёный. Воздух дрожит в ожидании солнца.

Славка толкнул Ваську локтем.

– Жаль, что Варька с нами не хочет… Тебе она нравится или ты выше?

– Выше! – заорал Васька.

Славка посмотрел на него грустно. Сказал:

– Не ори…

Он промахнулся веслом. В брызгах над лодкой вспыхнуло семицветие.

– Красота, – прошептал Славка.

На нежных заревых красках они увидели отражение землечерпалки. Землечерпалка стояла в широком водном канале, который уже успела прорыть минувшим днём.

Старик Власенко велел мальчишкам гнать лодку быстрее. Он суетился на корме, вставал, чтобы взглядом поспеть вперёд.

На носу землечерпалки стоял мастер в трусах и домашних шлёпанцах с часами «победа» на волосистом запястье. Он уставился на старика непробуждёнными глазами.

– Здравствуйте, – поклонился ему старик. – Извините, для какого же дела вы сюда в камыш забились?

– Канавы копаем для рыбных мальков… – Мастер втянул носом розовый утренний воздух, сморщился, как от крепкого нашатырного спирта, выгнал блаженным чохом остатки сна и конфузливо улыбнулся. Он узнал старика по картинке в газете, сказал «здрасте» и выпалил, словно ему поручили сообщить деду радостное постановление:

– Вы, дядя, теперь ступайте обратно на печку. Продолжайте, товарищ, свой заслуженный отдых. Мы тут колыхнём это дело враз.

Мастер объяснил уважительно, что землечерпалку нарядили сюда из рыбного треста после статьи в одесской газете, потому что много пришло от народа писем. Они постояли, покуривая и покашливая, чтобы израсходовать время вежливости и приняться за свои прямые дела. Пожав руку мастеру землечерпалки, похвалив начальство, которое подумало, наконец, о рыбьем приплоде, старик сел в лодку и пустился в обратный путь.

Всю дорогу домой дед молчал, сидел к мальчишкам спиной. Он как будто не радовался за мальков, которые надышатся теперь от морской волны, наберутся сил, чтобы жить.

Дома старик улёгся на печку, выставил бороду вверх, неподвижный и молчаливый. Потом пугливо вскочил и пошёл в сад. Он бесполезно топтал комковатую землю под шатровыми яблонями, отозревшими лёгкими вишнями, под ветвями пахучей айвы, которую а этих местах называют гутулей. Бабка Мария тоже гуляла в саду – делала вид, будто сердится на сорняк – траву, проросшую под деревьями. Она дёргала дикие стебли, складывала их на руку снопом.

– И чего вы сегодня ходите? – говорила она деду. – Вы бы легли на диван.

Старик глядел в засохшее небо.

– Не лягу я на диван… Я теперь, Мария, навсегда лягу. Вот здесь, в небесную тень под забором… Мария, готовьте моё снаряжение. Пора мне бежать к сотоварищам.

– Может, вам для такой цели новый костюм надеть и штиблеты?

– Не смейтесь, Мария. Я перед сотоварищами во всём рыбацком предстану.

Бабка отряхивала корни травы. Старик смотрел на неё долгим сердитым взглядом.

– Какая у меня перед людьми должность? На базаре даже эта глупая Ольга подзаныром торговать перестала. В затоне на судах вахтенные дежурят. А я, выходит, забор стерегу. Говорят, по традиции. А уж какая это традиция – забор охранять… Была от меня польза рыбьим малькам, чтоб не гибли. Сколько я за три года канав накопал, столько землечерпалка за три дня наработает.

Мальчишки сидели возле дверей на скамейке, опустив грузные от сочувствия головы.

– Всё из-за твоей газеты, – прошептал Славка.

– Мелешь, – ответил ему Васька тоже шёпотом.