Неугомонный Алергуш, или Повесть о том, кто кого проучил

Злосчастный треугольник

Вообще-то школьный урок короче одного часа. Так должно быть. Но спросите у Бегунка-Алергуша, сколько минут длится урок? Если речь идёт о физкультуре, в особенности когда сражаются две футбольные команды, Алергуш готов поклясться, что урок длится считанные минуты. С урока истории, когда говорят про войну, звонок тоже раздаётся мгновенно. А вот на математике или грамматике наоборот: конца нет уроку, особенно когда не приготовишь домашнее задание. Весь взмокнешь от пота, пока дождёшься звонка. Зато все перемены до того коротки, что, будь Алергуш начальником, обязательно распорядился бы поменять местами уроки с переменами. Вместо короткой перемены чтоб урок был, а вместо длинного урока — перемена! Общее количество времени в школе проводили бы столько же, зато ребятам был бы сущий рай. Только учись да учись!

И вот когда Алергуш размышлял обо всём этом, раздался голос Веры Матвеевны:

— Алергуш Забуликэ! К доске!

Мальчишка бойко вскочил, но притворился, будто никак не может вылезти из-за парты, потому что зацепился за портфель.

— Подскажи! Подскажи, слышишь! — зашептал он Кирикэ.

Сосед стал грызть кончик карандаша — верный признак того, что помочь не может.

— Построй треугольник со сторонами: три сантиметра, пять сантиметров и двенадцать сантиметров, — сказала Вера Матвеевна.

Только тогда Алергуш увидел, что у доски уже собралось целое звено «строителей», которые мучились над построением этого злосчастного треугольника.

Изо всех сил билась Тамара Коркодел, даже все пальцы у неё побелели от мела, который она беспрестанно стирала с доски. Фоми́кэ Наза́р растерянно мигал своими тоже изрядно побелевшими ресницами.

Алергушу стало жаль Назара. Его отец был милиционером, и все знали, что за каждую «пару» Фомикэ отключают от телевизора на всю неделю. Да и в хоккей во дворе не разрешают играть. «Ну, братец, держись!» — крикнул бы ему Алергуш, если б можно было. Его всё-таки приободрило присутствие Назара. Что ни говори — парень, не с девчонкой рядом поставили.

Затем Алергуш смерил взглядом три четверти доски, запечатлевшей страдания «строителей», и энергично взялся за мел, линейку и угольник. Вот возьмёт да в два счёта и покончит с этим хитрым треугольником!

Сторона длиной в три сантиметра удобно разместилась на сверкающей чёрной доске. Ясное дело — этот треугольник ничего против Алергуша не имел. Второй стороне в пять сантиметров тоже не было причин серчать на парнишку. Приклеилась к своей коротышке сестрице, а сама вопросительно выставила свой длинный и вроде бы хитроватый нос. «Ну, поглядим, что дальше-то будет», — будто говорила она.

И вот Алергуш перед третьей, самой длинной стороной. Она была не в духе и не хотела знаться с двумя меньшими приятелями. Те раскинули руки, тянутся к ней, а она длиннющая — не достать. Тут Алергуша даже в пот бросило. Напрасно старался он упросить три стороны, чтоб поддались и мирно соединились. Как бы не так! Точно заколдованные! Никогда не думал Алергуш, что линии, собственноручно прочерченные мелом, могут стать врагами ученика. А ещё говорят, будто человек может сделать всё, что захочет. Легче снять летающий змей с самой высокой крыши, чем соединить эти три стороны.

Теперь Алергуш ничем не отличался от двух других невезучих «строителей». Стоял, точно так же повесив нос, выбеленный мелом. Даже на медно-рыжем чубе было белое пятно, будто в него кто-то снежком залепил.

Четвёртым «строителем» был вызван Кирикэ. Но и его мучения оказались бесполезными.

— Ну, кто же решит задачу? — недовольно спросила Вера Матвеевна, окинув вопросительным взглядом класс.

Алергуш тоже пытливо скользнул взглядом по рядам вслед за учительницей.

Вот в левом ряду Анжелика Бужо́р. Алергуш и девочка разом тяжко вздохнули, и Анжелика покраснела, как её пионерский галстук. Рядом с ней Ро́дика Головлева. Алергуш видел, как она всё время притопывала своей балериньей ножкой. Родике не за кого прятаться, потому что её парта первая. Хитрая, сидит себе прямо, глаз не прячет, чтоб учительница подумала, будто она всё знает.

Вдруг Вера Матвеевна и Алергуш, словно сговорившись, глянули на ученика, поднявшего руку в правом ряду.

— Ну, попытайся и ты, — сухо и повелительно прозвучал голос учительницы. Но что-то в её голосе дрогнуло, словно это была уже не учительница, а строгая, но понимающая мама.

Алергуш кусал губы. Из-за этого выскочки Гицэ совсем пропала смутная надежда, что если никто из класса не решит задачу, то учительница не поставит никому плохой отметки.

Алергуш гневно сверкнул на него взглядом: «Надо ж было тебе руку поднимать!» Но долговязый мальчишка со смышлёными искрящимися самонадеянными глазами даже не потрудился выйти к доске. Он твёрдым, решительным и уверенным тоном произнёс:

— Такого треугольника построить нельзя!

Вера Матвеевна просияла. Взгляд её выражал одобрение. Она обратилась ко всему классу:

— Верно. Но, может, ты нам скажешь, почему невозможно построить?

— Потому что в любом треугольнике каждая сторона должна быть меньше суммы двух других сторон. А двенадцать больше, чем три плюс пять!

Алергуш тяжко вздохнул: «Ох! Великий профессор выискался! Из-за него теперь четыре ученика должны по двойке получить. Не мог уж дома свою догадливость оставить! Сам-то даже простецкого гола в футбольные ворота забить не может, а тут выскочил!»

К своей парте Алергуш возвращался, задрав кверху нос, а проходя мимо Гицэ, процедил сквозь зубы:

— Браво, профессор!

Вера Матвеевна попросила у Гицэ дневник.

— Дай и ты свой дневник, Забуликэ! — сказала она Алергушу.

Алергуш стал рыться в портфеле, вытащил книжку. Отправил её на место. Вынул две тетрадки, пенал, другую книжку и снова сунул на место. Сосед хотел было ему помочь, но Алергуш ткнул его в бок. Потом встал и виновато произнёс:

— Простите меня, Вера Матвеевна, я дневник дома забыл!