Анна в садах Флорляндии

— Теперь послушай: есть у неё свой кусочек земли, на котором ничто не вырастает, потому что почва там отравлена злобой. От зависти к плодородным землям Флорляндии она наложила заклятие на наши сады: колдовством разделила земли, и загадала, чтобы в течение двенадцати лет на каждом участке выживал единственный род растений.

— Заклятие давно пало, — пояснила седовласая, — но жители садов настолько привыкли враждовать, что не могли уже представить жизнь без ненависти.

— Со временем, — подхватила дама в розовом, — они создали новые энциклопедии, запретили старые и сильно переврали историю. Увы, избравшим путь ненависти трудно с него сойти. Когда грушечей спрашивали, отчего бы им не посадить пару яблонек, они возмущённо отвечали: «Это же традиция — сажать только груши!», а ещё: «Так у нас заведено», «Так было всегда» и так далее, и так далее. То же говорили и яблоневцы относительно груш. А Садовая ведьма тем временем развлекалась, наблюдая за раздором, который посеяла между жителями. О, как же она веселилась, детки! И если семя здравомыслия появлялось на какой-нибудь земле, она старалась его быстренько убрать, чтобы, ни приведи вселенная, оно не проросло (ведь управлять глупцами намного проще).

— Я так рад, что ты сумела вернуться! — просиял Гриша. — Ты всё исправишь, всё!

— Что я исправлю, Гришенька? Разве я что-нибудь могу?

— Можешь, ещё как можешь! Садовая ведьма не зря тебя разделила с нами — она увидела в тебе ту силу, какой не видела ни во мне, ни в Антоне, ни в ком другом из флорляндцев! Ты, друг мой, и есть то семя здравомыслия, что способно прорасти, дай ему только возможность.

— Ну что ты, — отступила девочка, — я никак не могу быть сильнее тебя…

Гриша засмеялся.

— Да ведь я про силу души говорю! В тебе рождается такой свет, от которого болеет даже самая дремучая тьма. Ведьма увидела в тебе силу тысяч добрых сердец, в то время как во мне живёт свет лишь моего собственного сердца. Вот потому-то ты бесценна! Сокровище ты наше! — он по-братски обнял девочку.

— Перестань, перестань же! — вырываясь, закричала Аня. — Нет во мне никакого света, я приношу одни разочарования. Вот и родителям принесла, и бабушкам…

— Много ли они понимают, Анечка! — бросил Антон. — После ведьминого заклятия многие изменились.

— Но ведь заклятия давно уж нет!

— Понимаешь, — взялась за объяснение дама в розовом, — взрослые часто принимают упрямство за знание, а опыт за мудрость. Так бывает с теми, кто слишком увлекается подсчётом дней вместо того, чтобы по-настоящему жить, — она устремила взгляд в никуда. — Однажды они принимают все свои заблуждения за истину только потому, что прожили с ними так много посчитанных дней. Они утешают себя тем, что прожили достаточно долго, чтобы всё понимать, но никто не живёт достаточно долго для этого. Даже Садовая ведьма.

— Мы просто должны быть добрее друг к другу, — подытожил Антон.

И Анна теперь сама обняла Гришу.

— Мне здесь оставаться нельзя!

— Сюда нагрянет отряд, обязательно нагрянет, — вздохнула седовласая.

— Пойдём в Сливовый сад! — предложил Гриша. — Там и подумаем, как одолеть ведьму.

— Ты что же, пойдёшь со мной?

— Пойду, друг мой, — он протянул ей руку.

Вдвоём они отправились в большое путешествие по красочным садам Флорляндии. Их первой остановкой стал Сливовый сад: маленькие гости в чужеземных одеяниях остались на ночь в пустой гостинице, главными постояльцами которой вот уже много лет были пауки да тараканы, но никак не люди. Гости разбудили спящую бабушку в сливовом платочке, чтобы оставить ей несколько монет, и та едва не свалилась со стула от удивления. Она проводила гостей в единственный более-менее чистый номер, а сама сдула пыль с телефона и дрожащими пальцами набрала номер. Уже с утра ребят поприветствовал в холле отмытой до блеска гостиницы важный-преважный человек — сам глава Сливового сада.

— Приветствую вас, гости! — откашлялся он и неестественно улыбнулся.

Главу, чью голову украшала нелепая бандана с мелкими сливами, окружили люди с камерами и микрофонами. Он откашлялся ещё раз, расправил плечи и вопросительно посмотрел на неизвестную в сливовом пиджаке. Дама, более всего напоминавшая режиссёра, одобрительно кивнула. Глава продолжил:

— Торжественно вручаю вам эти… — не переставая улыбаться, он метнул взгляд в её сторону. Дама в пиджаке дала лёгкий подзатыльник мальчишке, звучно отхлебывающему сливовый сок.

— Торжественно вручаю, — настойчиво повторил он, — вам…

Мальчишка вытер губы рукавом, порылся в карманах и передал что-то главе.

— …эти почётные нагрудные значки!

Все присутствующие, у кого была свободна хотя бы одна рука, страстно захлопали (кто-то бил ладонью о ладонь, а кто-то — ладонью о ногу).

Озадаченные Гриша с Аней из вежливости приняли подарки — эмалированные значки в виде слив.

— Спасибо, — одновременно пробубнили они, краснея.

— Идите сюда, — глава настойчиво притянул их для позирования.

Щёлк! Щёлк! Вспышка! Вспышка! Ребята прикрыли глаза.

— А теперь повернитесь сюда! — скомандовала дама в пиджаке. — Вот так! Улыбочку! Ну же! Уберите руки от лица! Стоп! Снято!

Вспышки и щелчки прекратились. Люди с камерами отступили. Мальчишка подбежал к ребятам, забрал подаренные значки и вернул их в свой карман.

— Но это же наше, — возмутилась Аня.

— Всего лишь реквизит, — натянуто улыбнулся глава Сливового сада. — У вас, кстати, ужасные наряды. Переоденьтесь! Во что-нибудь с изображением слив, разумеется, ведь сливы — это жизнь.

— Пора! — скомандовала дама в сливовом пиджаке.

Глава, не попрощавшись с гостями, последовал за ней. Ребята переглянулись. Ночью мёртвую тишину, присущую этой гостинице, нарушили голоса. Аня с Гришей, боясь, что снова пришли люди с камерами, прокрались в холл; но там не было людей с камерами — лишь садовый глава, которому бабушка в сливовом платочке передавала яркие плоды.

— Абрикос обыкновенный! — объявила она. — Мешок шестой. Куда вам столько, Ренклод Харитонович?

— Ах, Евразия Климентовна, до чего вы наивны. Я себе только пять мешков оставлю, а один раздам нуждающимся… родственникам и друзьям.

— Редкий вы благотворитель, Ренклод Харитонович! С вас восемьдесят семь сливень.

— Восемьдесят семь! На той неделе было шестьдесят!

— Так я ж не для себя, Ренклод Харитонович: себе я шестьдесят и заберу, а остальное на благотворительность потрачу: двенадцать сливень своему отцу отдам, пятнадцать — дочери.

— Евразия Климентовна, я, знаете ли, монеты не чеканю! Впрочем, — глава почесал затылок, — восемьдесят семь так восемьдесят семь. Не всё же сливами давиться.

— Восемьдесят восемь, — старушка поправила платок. — Я про кота забыла.

Глава Сливового сада поджал губы и отсчитал восемьдесят восемь сливень. Когда последняя монета оказалась в руке у старушки, в гостинице разбилось окно.

— Кто балуется?! — разозлился Ренклод Харитонович, важной поступью выходя за дверь. — Ну, кто здесь?

Его волосы прилипли ко лбу — шёл проливной дождь.

— Эй, там, в кустах! Ты разбила окно, хулиганка?!

Растительность вмиг зачахла. Перед главой вытянулась фигура Садовой ведьмы.

— Вы… вы! — главе подурнело. — Вы. З-зачем пришли?

— Иду следом за двумя ребятишками — Анной и Гришей, — протрубила Садовая ведьма. — Вот что случится, — она показала на зачахший куст, — если не прогоните их немедленно.

Глава в три прыжка вернулся в гостиницу.

— Во-о-он! — закричал он, грозя кулаком лестнице. — П-шли вон, негодяи! Привели на мою землю Садовую ведьму — ведьму! Где они?! — повернулся он к старушке. Та открыла рот, но ничего не сказала.

Аня с Гришей добровольно вышли из своего укрытия и показались ему.

— Мы сейчас же уйдём, — заверила его девочка.

— Во-о-он! — повторил глава.

— Погодите, — вмешалась Евразия Климентовна, — возьмите зонт.

— Спасибо, — улыбнулась ей Аня.

— А вам, — Гриша бросил взгляд сначала на абрикосы, затем — на Ренклода Харитоновича, — приятного аппетита.

И, раскрыв большой зонт Евразии Климентовны, ребята вновь отправились в путь. Их следующим пунктом стал Дынный сад, где у самой границы расположились большой учебный корпус и башня с часами в виде дыни. Они пошли в ту сторону и вскоре столкнулись с группой учителей.

— Вы не похожи на наших студентов! — отметил усатый господин.

— Комбинезоны яблочные, а зонт — сливовый! Вот чудаки! — воскликнула сутулая госпожа.

— Неужто на нашу лекцию издалека приехали? — обрадовался крепкий старичок.

— Возьмите наши дынные мантии, — усатый снял с себя накидку и остальные повторили за ним. — Не то полицаи вас арестуют.

Сутулая ткнула его в бок. Старичок откашлялся. Все трое откланялись и направились к пустой сцене, куда стягивались студенты в таких же дынных мантиях.

— Надо послушать, — шепнула Аня на ухо Грише, и тот согласно кивнул.

Микрофон издал писклявый протяжный звук. Ребята зажали уши.

— Р-раз, р-раз, — наклонился к нему усатый господин. Тук-тук-тук, — постучал он пальцем. — Начнём же! Наша сегодняшняя лекция проходит на свежем воздухе — это ли не чудо! В воздухе витают ароматы дынь и… — он перехватил взгляд сутулой дамы, суетливо поправляющей наручные часы. — Наша лекция называется «Пагубное влияние арбузов на организм человека и лечебно-профилактические свойства дынь». Первый лектор — я. Своё имя я спрошу на экзамене! — он, похрюкивая, засмеялся.

Крепкий старичок опустил голову и медленно потёр лоб.

— Итак, — продолжил усатый лектор, — арбузы могут выглядеть совершенно безвредно, но это не так! Наши учёные из основанного в год, посвящённый празднику Великой Канталупы, Института дынных дел и дынной службы при Председателе Дынного сада, выяснили, что потребление арбузов увеличивает риск раннего старения молодёжи на сто девять и девять десятых процентов, а у людей среднего и старшего возрастов вызывает галлюцинации и острые кишечные колики. В свою очередь, эффективным методом лечения и профилактики арбузного отравления, или арбузизма, является строгая дынная диета.

— Как будто в Дынном саду нет предвзятого отношения к арбузам, — ухмыльнулся Гриша.

— Бедняжки! — развела руками Аня. — Они, должно быть, и правда верят в то, о чём говорят.

— Хорошо, что у нас не было вещей с изображением арбузов.

После лекции ребята решили узнать у учителей, подаривших им мантии, где они могут остановиться. Они проследовали за усатым господином от сцены до кабинета в учебном корпусе, пронаблюдали, как внутрь, пожимая друг другу руки, похлопывая друг друга по спинам и нахваливая друг друга, проходят знакомые им педагоги. Гриша собрался было пойти за ними, но Аня его остановила.

— Подожди, дадим им время. Пускай переведут дух, скушают пару ломтиков дыни.

— Тогда зайдём чуть позже. А пока что, — он подошёл к большому полотну, — погляди на эту картину!