Среди осколков

7

Ситуация в Драгомире ухудшалась с каждым днем. Гиацинт, ослепленный властью, не хотел замечать, что его люди не справляются с управлением. Драгомиру грозили голод и разруха. За несколько дней остановилось почти все производство, тысячи людей не вышли на работу, саботируя захватчика.

Кроме того, начали происходить странные события. Все началось с непонятной хвори, которая поразила целый отряд стражников, охранявших Манибион. Они находились на постах и не отлучались ни на секунду, не принимая в пищу ничего, кроме того, что приготовили сами в большом котле, установленном на повозке, служившей передвижной кухней. Стражник, назначенный поваром, сварил кашу на весь отряд, приправив ее маслом. Этой кашей все пообедали и буквально через полчаса, выпучив глаза, бежали со своих постов в поисках укромного уголка.

Пока охрана отсутствовала, кто-то обчистил лазареты Манибиона, забрав оттуда все запасы лекарств. Абсолютно все. Целитель, вызванный на помощь заболевшему отряду, только растерянно развел руками.

Как в еду попало слабительное, а это, без сомнений, было оно, никто не мог понять. Повара на всякий случай арестовали.

После этого Гиацинт распорядился, чтобы никто из его людей не ел, пока повар сам не попробует приготовленную пищу. Но это не помогло. Не прошло и дня, как та же хворь поразила два отряда, охранявшие кузни Гарнетуса. А пока стражники решали свои проблемы, кто-то среди бела дня вынес из мастерских Гарнетуса кучу оружия.

На сей раз дело было точно не в каше, ведь повар лично съел первую порцию. Поразмыслив, воины поняли, что отрава была в компоте. Никто не мог вспомнить, как за обеденным столом появились запотевшие бутыли. Стражники, изнывавшие от духоты в своем тяжелом обмундировании, вдоволь угостились напитком. И результат не заставил себя долго ждать.

Гиацинт кричал так, что было слышно в каждом уголке Драгомира. Он тут же издал новый приказ: снимать пробу не только с еды, но и с любого питья.

Следующий день начался для другого отряда стражников сломанными носами и разбитыми лбами. Проснувшись, они сунули ноги в ботинки, стоявшие у кроватей, и рухнули. Вся солдатская обувь оказалась приклеена к полу. Новый приказ потребовал проверять обувь и одежду, прежде чем надевать.

Вскоре в лазарет Манибиона стали поступать воины Гиацинта с опухшими лицами и руками. Кто-то запустил несколько осиных гнезд прямо под ноги охранникам, стоявшим на страже Флорессии. Пока они воевали с осами, из лаборатории исчезли реактивы, необходимые для работы с металлом.

Зачем они понадобились, Гиацинт узнал очень скоро. Вечером того же дня целому отряду его приспешников пришлось сбросить маски, за которыми они прятались. Маски и доспехи неожиданно стала разъедать какая-то неведомая жгучая жидкость. Она прожигала металл насквозь и попадала на кожу, причиняя сильную боль. Стражники с криками скинули с себя маски и бросились в лазарет, явив миру свои лица. Естественно, люди сразу их узнали и всю дорогу улюлюкали им вслед и кричали: «Позор», «Как вам не стыдно», «Пожалейте своих родных», называя каждого по имени.

Потом, обыскав кусты у поста, солдаты Гиацинта нашли несколько рогаток. Видимо, из них кто-то обстрелял отряд. Сами нападавшие опять бесследно испарились.

Тем временем в лазарете дежурный целитель, с сожалением указывая на свой осколок, не дававший ему колдовать, смог предложить обожженным стражникам лишь подорожник. Тот самый земной подорожник, о котором рассказала драгомирцам Луна. Александрит тогда распорядился, чтобы травницы выкопали растение по ту сторону земли и посадили в Драгомире. Подорожнику понравилось в здешних теплых краях, и за два года он бурно разросся повсюду. Теперь каждый маленький драгомирец при любой царапине срывал лист, плевал на него и лепил на рану, заявляя, что сама Луна научила его этому.

Только это целебное растение и было в распоряжении целителя, ведь лазарет обчистили еще накануне. Охающие и стонущие стражники, прилепив к ожогам наслюнявленные листья, побрели обратно на пост. Тот же подорожник, только в виде отвара, целитель дал тем, кто до сих пор мучился животом. Изрядно похудевшие и побледневшие, солдаты с благодарностью пили горький настой в надежде, что им хоть немного полегчает.

За время отсутствия стражников кто-то вывел из строя лунфилет. Причем те не сразу поняли, что летающему кораблю нанесен непоправимый ущерб. Кто-то проткнул шар, державший его в воздухе, и за несколько часов лунфилет тихонько опустился на землю. Заглянув внутрь, опешившие стражники поняли, что система управления сломана и никто из них не знает, как ее починить.

Теперь Гиацинт вопил так, что у него в глазах полопались сосуды. Немного успокоившись, он понял, что нужно срочно что-то делать. А то народ уже в открытую насмехается над ним.

– Жадеида-то пострашнее была, – посмеивались они. – Она хотя бы держала стражников в узде, а народ в страхе, и управляла армией. Ни на день не прекращала нападений. Ничто ее не пугало. А этот даже побоялся явиться сам, выслал вперед своего прихвостня Карнеола. Цирк, да и только.

И вот, позавтракав кашей на воде и черствым сухариком, господин правитель распорядился согнать людей на центральную площадь Манибиона. Сам он мрачно восседал в высоком кресле на постаменте и, сощурив глаза, наблюдал за толпой, которая прибывала с каждой минутой. Люди, подгоняемые стражниками, нехотя брели на площадь, косясь на почерневшего от злости Гиацинта. Воронка уже исчезла, но небо так и осталось низким и темным, и все вокруг было окрашено в мрачные тона. Таким же безрадостным было и настроение людей.

Когда народ собрался, Гиацинт велел привести из подземелья правителей и викариумов. Их доставили на площадь по одному, закованных в кандалы на ногах и руках. Гиацинту было мало, что над их головами застыли смертоносные камни, он хотел обезопасить себя еще и цепями.

Вид пленников совсем не понравился новому правителю. Он думал, что несколько дней заточения на хлебе и воде немного убавят их величие. Хотел продемонстрировать драгомирцам сломленных правителей, но и тут просчитался. По-прежнему аккуратные, подтянутые, с гордыми светлыми взглядами, они совсем не походили на измученных пленников.

Гиацинту было невдомек, что повара с кухни умудрялись прятать в черствый хлеб куски окороков и колбас. Поэтому правители не голодали, как и остальные пленники. Они занимались зарядкой для нагрузки тела, решением задач для нагрузки ума, благодаря чему выглядели свежими и полными сил, в отличие от самого Гиацинта, на которого гневались черные книги, требовавшие грандиозную жертву. Он пока отказывал им, но споры изрядно измотали его. Он выглядел усталым и изможденным. Он и не подозревал, сколько энергии забирают книги, думал, что легко с ними справится. Но первая же стычка привела к тому, что он едва держался на ногах, а черный Обсидиан, хоть и сидел сейчас на его плече, не скрывал недовольства новым проводником.

Неудивительно, что, увидев бодрых правителей, Гиацинт взбесился. Последней каплей стали приветственные возгласы, которые донеслись из толпы:

– Да здравствуют правители!

– Долой самозванца!

– Мы с вами!

Стражники заметались в поисках смутьянов, но толпа плотно сомкнула ряды, и смельчаки скрылись среди людского моря.

Гиацинт не выдержал. Он вскочил и с перекосившимся от ярости лицом заорал так, что вскоре сорвал себе голос:

– Это что еще такое? Кто позволил? На колени! Немедленно! Все на колени-и-и-и-и, – тут его голос предательски дрогнул, и последнее «на колени» прозвучало так, будто завизжала девчонка.

Правители и викариумы смерили его презрительными взглядами. Гиацинт взорвался бы от злости, если бы не паук. Обсидиан почуял, что его проводника вот-вот хватит удар, а нового на примете нет, и кинулся спасать ситуацию. Ловко спрыгнув с плеча Гиацинта, он метнул паутину и потащил к себе одного из викариумов. Это был молодой смарагдианец, отвечающий за посевы в своем петрамиуме. Высокий, красивый, зеленоволосый, с нежной лиловой каллой на лице.

– Правитель Гиацинт, достаньте книгу, – повелел паук, подтягивая к себе несчастного, опутанного с ног до головы липкой паутиной.

Гиацинт, тут же поняв, что задумал Обсидиан, повернулся к небольшому круглому столику, стоявшему возле его кресла.

На столике стопкой лежали пять черных книг. Он взял их с собой для устрашения. И, как оказалось, не зря. Бережно раскрыв главную книгу с черным обсидианом на обложке, Гиацинт направил ее на побледневшего юношу.

– Нет! – вскричали правители и рванулись на помощь.

Но цепи остановили их, а осколки окрасились в кровавый цвет и начали тревожно пульсировать. Странная слабость в ногах не дала им сделать ни шага.

– Нет, – выдохнула толпа.

Книга утробно заурчала, и в ее центре появилась бездонная черная воронка, которая крутилась все быстрее и быстрее. Юноша закричал. Книга вытягивала из него все жизненные силы, раздуваясь на глазах. Наконец она, сыто икнув, захлопнулась. Юноша упал. Он был мертв. Лиловая калла на его щеке сбросила все лепестки, почернела и съежилась.

Гиацинт усмехнулся и заговорил свистящим полушепотом:

– Ну что? Есть еще желающие стать пищей для моих книг? Неужели никого? Тогда на колени!

Викариумы, потрясенные гибелью своего друга, начали медленно опускаться на колени. Но правители продолжали стоять.

– Ах! – воскликнул Гиацинт. – Какая похвальная храбрость! Умереть, но не покориться! Поступок, достойный летописи.

Гиацинт рассмеялся. Его воины заулюлюкали и засвистели.

– Обсидиан, – повелительно окрикнул он паука.

Тот сначала хотел зашипеть, но передумал. Пусть Гиацинт пока заблуждается, думая, что он здесь хозяин. Как только книги наберут достаточно силы, все изменится. Паук промолчал и вскарабкался на плечо Гиацинта.

– Кажется, книга хочет еще, – произнес тот.

Паук кивнул и метнул паутину в очередную жертву. Теперь уже из толпы. На этот раз попалась девушка из водных. Ее символ на плече – маленькая медуза, сложенная из крохотных жемчужин и ракушек, – тускло сверкнул в сером свете. Подтащив кричащую и сопротивляющуюся девушку поближе, паук хищно потер лапки.

Гиацинт хотел распахнуть книгу, но тут Александрит крикнул:

– Отпусти ее! Если это тебе так нужно, мы встанем на колени.

И правители один за другим опустились на колени. Последним это сделал Гелиодор, смерив своего бывшего подчиненного тяжелым взглядом.

Гиацинт удовлетворенно взглянул на коленопреклоненных правителей и… распахнул книгу. Через мгновение девушки не стало, а ее символ рассыпался по мостовой. Секунду жемчужины печально поблескивали, а затем превратились в пыль, которую подхватил ветер.

Не стало и юноши, который, обезумев от горя, бросился на Гиацинта. Погибшая девушка была его возлюбленной. Он почти добежал до трона, но упал, пораженный черной паутиной, которая выскочила из осколка. Поглотив несчастного, паутина скользнула в осколок Варисцита, так как юноша, храбро бросившийся на врага, был сафайрианцем.

Толпа горестно застонала, с ужасом глядя на раздувшуюся книгу.