Детектив и политика 1991 №2

Инспектор Даниэлс

Через лобовое стекло кабины поезда "Вудлоун, 141" было видно, как квадрат смутного света качнулся и поплыл. Инспектор протер глаза.

— Они только что отправились, — сказал машинист.

— А ты чего ждешь?! — заорал на него Даниэлс.

— Вашего приказа, сэр, как вы и сказали. И послушайте, если вы не отпустите мою руку, я не смогу вести поезд.

Инспектор отпустил его.

— Ладно, поехали. Только не слишком быстро.

— Но они-то помчались во весь опор, — заметил машинист и перевел ручку контроллера в рабочее положение. Поезд пошел. — Смотрите, как быстро зеленые сигналы меняются на красные. Вы уверены, что и нам не следует прибавить хода?

— Я не хочу, чтобы они нас заметили.

— Если мы будем так ползти, то они нас, конечно, не заметят, но и мы их скоро потеряем из виду.

— Тогда поезжай быстрее, если думаешь, что так нужно.

— Да, сэр, я думаю, нужно прибавить.

Он двинул контроллер дальше, и вагон помчался быстрее, но это продолжалось недолго. Передние колеса странно клацнули, а затем грохнуло так, словно весь туннель раскололся вдребезги. Хвост вагона подбросило и на долю секунды он завис в воздухе, прежде чем обрушиться вниз. Колеса вагона потеряли опору о рельсы. Вагон бешено трясло и раскачивало из стороны в сторону. Машинист жал на тормоз, и вагон, срезав по пути добрую дюжину колонн, остановился, окутанный облаком пыли и смрадом перегретого металла.

— Сволочи! — яростно выругался машинист. Рядом с ним стоял инспектор, держась рукой за голову. Глаза у него были вытаращены. Из-под шевелюры по лбу стекала струйка крови.

Отстранив машиниста, он вышел из кабины. Прислонившись спиной к двери, чтобы не упасть, он оглядел вагон. Кажется, все, кто в нем находились, кричали в голос. Некоторые еще не успели подняться с пола. Кругом было раскидано снаряжение. Легкий кисловатый запах витал в воздухе.

Чувствуя странную отрешенность, инспектор наблюдал, как его люди поднимаются на ноги. Один из полисменов катался по полу, издавая резкие крики и держась обеими руками за коленную чашечку.

— Помогите ему, — распорядился инспектор Даниэлс. Он хотел сказать еще что-то, но потерял нить. Он ощущал пятно крови у себя на лбу.

— Вы ранены, сэр? — спросил сержант. — Что с нами произошло?

— Мы подорвались на мине-ловушке. Проклятые японцы подорвали наш поезд.

Его поразил странный взгляд, которым окинул его сержант. Слишком молод для такой большой войны. Не умеет распознать мины-ловушки, не знает, как пахнет после взрыва гранаты.

— Я еще хотел спросить, сэр, — сказал сержант, — что нам делать? Какие будут указания?

— Мы сошли с рельсов. Я отправлюсь на разведку, а вам оставаться на местах.

Он снова вошел в кабину машиниста. Тот сидел на своем стульчике, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Доложите о происшедшем по радио, сержант, — сказал инспектор машинисту. — И выясните, сколько времени потребуется саперам, чтобы восстановить путь или предоставить в наше распоряжение другие средства передвижения.

— Бригаде ремонтников нужно не меньше двух-трех часов, чтобы поставить нас снова на рельсы, — ответил машинист. — Но почему вы меня называете сержантом? Вам немного не по себе, инспектор?

— Вместо того чтобы пререкаться со мной, сержант, брались бы лучше за микрофон и доложили все как следует.

Он вышел из кабины, открыл переднюю дверь. Прежде чем он спрыгнул на путь, сержант, с которым он разговаривал минуту назад, спросил:

— Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр?

Инспектор улыбнулся и отрицательно покачал головой. Смешное оно, это новое поколение полицейских. Избалованы техникой, партнерами, компьютерами. Мы, старики, привыкли воевать с преступниками один на один. Даниэлс спрыгнул на рельсы, неприятно поразившись силе удара при приземлении. Однако он тут же выпрямился и, заложив руки за спину, пустился вперед в свою разведку.