Детектив и политика 1991 №2

Фрэнк Коррелл

Управление Городской транспортной администрации расположено в большом, облицованном гранитом здании на 370-й улице в Бруклине. Для тех, кто живет в двух шагах на противоположном берегу реки, это уже провинция. Район считается непрестижным.

На третьем этаже этого огромного дома и находится Центральная диспетчерская, в которой за металлическими рабочими столами сидят четыре диспетчера. Ими руководит начальник управления движением. Каждое из рабочих мест оборудовано средствами двусторонней радиосвязи со всеми поездами, находящимися на линии. В этом их отличие от диспетчеров из разбросанных по всей системе подземки "башен", которые непосредственно контролируют перемещение поездов, но прямой связи с машинистами не имеют.

Каждый вызов Центральной диспетчерской, каждый разговор с машинистами регистрируется в специальной книге, куда записывается номер поезда, суть проблемы и принятые меры. Это может быть, например, сообщение одного из машинистов о пожаре под одной из станционных платформ. Диспетчер должен в таком случае использовать полученную информацию, чтобы оценить серьезность происшествия и дать приказ машинисту, как поступить: подождать или следовать дальше, высадить пассажиров или всего лишь предупредить их о возможной продолжительности задержки. Затем он должен связаться с одним из подразделений. Это может быть пожарная команда, ремонтная бригада, диспетчерская "башня", которая расположена поблизости от места происшествия, или транспортная полиция. В зависимости от того, что требуется в каждом конкретном случае.

Диспетчер обязан также доложить начальнику управления движением, который здесь хозяин. Он отвечает за то, чтобы соблюдалось расписание. И уж кто-кто, а он честно зарабатывает свой хлеб. Особенно тяжело приходится ему, когда случается нечто экстраординарное, угрожающее нормальному функционированию системы. В подобных ситуациях его первейшая обязанность — разработать аварийное расписание, чтобы поезда продолжали ходить, несмотря ни на что.

Здесь неограниченный простор для импровизации: перевести экспрессы на пути для обычных поездов или наоборот — направить поезда с истсайдской ветки на вестсайдскую, распорядиться, чтобы машинист высадил всех пассажиров, — есть сотни Способов борьбы с экстремальными ситуациями, вызванными сошедшими с рельсов составами или столкновениями поездов, которые случаются порой даже на самых безопасных и хорошо управляемых железных дорогах мира.

В подчинении у Центральной диспетчерской находится служба информации, которая через сеть громкоговорителей оповещает пассажиров об изменениях в расписании. Такие сообщения обычно записываются на магнитофон и прокручиваются несколько раз. В случае более длительных задержек служба связывается с редакциями газет, студиями радио и телевидения.

Фрэнк Коррелл знал все это как свои пять пальцев, хотя он бы затруднился описать словами, как функционирует вся эта сложная система. Впрочем, если бы его попросили описать, что он делает, чтобы поднять руку, он ответил бы: "Я просто поднимаю ее и все…'' — имея в виду, что есть вещи, которые делаются сами собой. Точно так же он делал свою работу, будучи одним из трех начальников управления движением, которые в три смены руководили деятельностью Центральной.

Облеченный властью, он не обязан был следить за всеми переговорами диспетчеров с машинистами, однако считал, что управляющие непременно должны обладать интуицией, чувствовать происшествие прежде, чем диспетчер поставит их в известность о случившемся. И это "шестое чувство" подсказало Фрэнку Корреллу, что с "Пелхэмом, 123" что-то неладно. Распорядившись, чтобы "башня" на "Гранд Сентрал" выяснила, в чем дело, он сам уселся за пульт и попытался связаться с машинистом.

Но даже он не был готов сразу воспринять случившееся. Разговор с "Пелхэмом, 123" поверг его на минуту в изумленное молчание. А затем он разразился потоком мощной ругани, такой, что диспетчеры, сидевшие в самых дальних уголках зала, дружно ухмыльнулись. Даже среди этих отборных матерщинников Коррелл был известен как мастер сквернословия, и потому его тирада никого не удивила.

После того как Коррелл взял себя в руки, или, вернее, несколько смирил свой темперамент, он уже более спокойно сказал в микрофон:

— Да, я слышал, что вы сказали. Объясните, что значит захвачен? Нет, постойте! Кроме всего прочего, вы отключили напряжение. Почему вы это сделали, не проконсультировавшись с диспетчером? Отвечайте и потрудитесь сделать ваше объяснение вразумительным.

— Послушай, командир, у тебя есть карандаш?

— Что за дурацкий вопрос? С кем я говорю? Зто машинист?

— Это не машинист. Слушай меня внимательно. У тебя есть карандаш?

— Тогда кто же это, черт побери?! У вас есть разрешение находиться в кабине? Кто вы?

— Слушай меня внимательно, начальник, мне не хотелось бы повторять это дважды. Поезд захвачен группой хорошо вооруженных людей. Как тебе известно, мы отключили напряжение. Кроме того, мы отцепили от состава первый вагон, в котором мы держим заложниками шестнадцать пассажиров и машиниста. Если возникнет необходимость, мы, ни секунды не задумываясь, прикончим всех. Мы — отчаянные люди, начальник. Конец.

Коррелл выключил микрофон и нажал кнопку вызова транспортной полиции. От злости у него тряслись руки.