Фиаско «Победителя»

Трудные тропы

В двенадцатом часу ночи Николай устало потянулся, встал из-за стола, открыл маленький сейф в углу кабинета. Не спеша собрал со стола жиденькие папки с документами о трудновоспитуемых подростках и положил их на верхнюю полку. Лязгнула железная дверца, которую Николай закрыл на два оборота фигурным ключом.

Ключ этот был одним из предметов его гордости перед друзьями, с которыми еще недавно сидел в одной аудитории, зубрил диамат, убирал колхозную кукурузу и спорил до изнеможения о преимуществах робототехники.

Другим предметом его почти мальчишеской гордости было удостоверение Министерства внутренних дел. Записи в нем сами бросались в глаза: лейтенант милиции, инспектор по делам несовершеннолетних, разрешено хранение и ношение огнестрельного оружия. Правда, пистолет нужен был разве что на учебных стрельбах. С полгода уже закрепленный за Николаем «макаров» находился в шкафу у дежурного вместе с табельным оружием других сотрудников. И лишь три вечера подряд носил его Николай, включенный как-то в группу розыска особо опасного рецидивиста. Но пусть не имел он права постоянного ношения, как некоторые, одна запись в удостоверении насчет права на оружие вызывала зависть у сверстников.

Опечатав сейф и закрыв кабинет, он не спеша спустился на первый этаж, сдал ключ вахтеру и заторопился домой мимо площади, где допоздна засиживались молодые ребята. Бывали там и его подопечные. Увидев Николая, они притихли и о чем-то зашептались, глядя ему вслед.

Он уже вошел в подъезд и осторожно начал подниматься по лестнице, но вдруг услыхал какой-то шорох. Пыльная лампочка, обычно еле высвечивавшая рельеф лестницы, на этот раз не горела.

Вынув из кармана фонарик, Николай включил его и направил луч на лестницу, ведущую к подвалам. Вниз метнулась долговязая тень. Раздался звон разбитого стекла. Кто-то пытался выскочить через разбитую фрамугу двери во двор, но Николай тем временем уже настиг его и схватил за плечо.

— А ну, марш со мной наверх! — скомандовал он. — Я тебе побегаю...

— А ты кто такой, что пугаешь? Видали мы таких! Чо тебе надо-то?! Чо пристал?!

Чувствуя, что его неожиданный собеседник молод и растерян, не знает, как вести себя в этой ситуации, Николай не спеша вывел его на улицу и, внимательно разглядывая при бледном неоновом свете, представился:

— Я — инспектор по делам несовершеннолетних лейтенант милиции Тумов. Тебя это устраивает?

— Ну и что? — буркнул тот в ответ.

— А то, что тебе придется идти со мной в отдел. Придется объяснить, почему ты оказался в этом подъезде, да еще в таком одеянии.

Недолгую дорогу до отдела внутренних дел они прошли молча, готовясь каждый по-своему к предстоящей неизбежной беседе. Вахтер удивленно глянул на Николая, вернувшегося с каким-то оборванцем, подал ему ключ и уже хотел спросить, что это за парень и где Николай задержал его, но тут заверещал аппарат селекторной связи, и вахтер взял трубку. Тем временем и лейтенант, и его «подопечный» поднялись на этаж.

Войдя в кабинет и включив свет, Николай предложил своему попутчику стул, сел сам и внимательно стал рассматривать парня.

Засаленная и грязная телогрейка явно с чужого плеча. Из рукавов уже лезли местами наружу желтоватые клочья ваты. Мятые, с заплатой на левом колене штаны неопределенного, близкого к болотному, цвета. Нечищеные, но еще добротные импортные туфли на высоком каблуке. Этот бросающийся в глаза своей несуразностью костюм дополняла кепочка-восьмиклинка с урезанным до невозможного козырьком. Низкие, худые плечи безвольно опущены. Спадающие на лоб в беспорядке русые волосы полностью прикрывали брови, из-под которых настороженно смотрели серые, чуть прищуренные в испуге и ожидании глаза. В ярком свете кабинета задержанный казался совсем еще подростком.

— А я ведь чуть не испугался тебя в темноте. Думал, бандюга какой-то поджидает, — рассмеялся Николай, но насупившийся паренек не поддержал его тона.

Уселись напротив, за два стола, приставленные друг к другу. Николай все еще разглядывал парня, когда в дверь постучали. Не ожидая приглашения, вошел ответдежурный по отделу.

— Ну что, лейтенант, переводишь рабочий день в рабочие сутки? — бесцеремонно обратился он. — Первый год работаешь, не перестарайся. Впереди много будет таких ситуаций. Уже второй час ночи. Шел бы домой. А этого, — кивнул он осуждающе на задержанного, — мы до утра устроим в нашей «гостинице».

Ответдежурному оставалось уже немного до пенсии. Когда-то и он был непоседой на службе, работал в уголовном розыске, не зная усталости, мотался по районам. И чем трудней, чем сложней задачи вставали перед ним, тем сильней ощущал он азарт исследователя и бойца. За успешную операцию по задержанию вооруженных скотокрадов был награжден медалью «За отвагу». Но с годами угасал юношеский задор и прибавлялся вес. Явно заметное брюшко, сутулость и поредевшие на голове волосы неузнаваемо изменили его когда-то спортивную фигуру. Теперь он предпочитал суточное дежурство в кабинете, аккуратно передавал по назначению поступающую отовсюду информацию. Ни в чем больше он не проявлял инициативы. Потому он и не мог скрыть сейчас неодобрения, услышав ответ Николая на его, в общем-то, благоразумный совет.

— Знаете, Анатолий Сергеевич, мне кажется, лучше сейчас все выяснить: кто он, почему по подъездам шатается, словно бездомный.

— Ну смотри, лейтенант, твое дело. Я бы на него много времени не тратил, да еще личного, — усмехнулся он и вышел.

В кабинете стало тихо.

Парень сидел теперь ровно, сложив руки на коленях, и равнодушным взглядом рассматривал корешки книг, сложенных стопкой на столе инспектора: Сухомлинский, Наставление по службе участковых, томик Лермонтова, какие-то брошюры. А в голове вихрилась лишь одна мысль: «Как бы выкрутиться?»

Тоскливо стало на душе, словно не в кабинете он сидел сейчас, а в камере. Или там, где еще позавчера он был в кругу подобных себе.

Думал о происшедшем и Тумов, крепко зажав ладонями виски. За неполный год своей работы в милиции Николай снова, но уже более внимательно, чем перед курсовым зачетом, перечитал труды Яна Коменского, Макаренко, Песталоцци. Интересовался теорией Чезаре Ломброзо, переводами книг иностранных криминологов и статьями в журнале «Советская милиция». Специфика службы все-таки серьезно отличалась от его филологических познаний.

Романтические представления о работе у него уже проходили: не было погонь за вооруженными преступниками и головокружительных скоростей, стрельбы и приемов дзюдо, ночных засад и командировок на край света. Были беседы с подростками и их родителями, совместные раздумья с педагогами и комсомольскими активистами, патрулирования и лекции. Дважды ему поручали доставить в РОВД грабителя и квартирного вора. Шел он тогда за ними настороженно, как в разведке. А вышло — смешно и вспоминать. Особенно того грабителя, что был дома и открыл сам двери Николаю. Николай не успел даже представиться, как тот заговорил сам, угодливо глядя в глаза:

— Вы за мной, да? Из милиции? Ох-ох-ох, я так и знал, что тот червяк пожалуется. Ну что ж, проходите в комнату, а я оденусь.

В запущенной однокомнатной квартире больше никого не было. Тот, за кем пришел Николай, оделся на кухне, потом открыл холодильник и вынул початую бутылку «вермута». Николай тогда растерялся, не зная, что же он должен делать, как бутылка уже опустела. Всего-то лишь опустившимся алкоголиком остался в памяти у Николая тот грабитель. «Может быть, и этот парень такой же? — подумал сейчас Николай. — На кого-то он очень похож, вроде недавно видел я это лицо».

Смутная догадка заставила его открыть сейф и взять оттуда папку с ориентировками на розыск, сообщениями из исправительных учреждений и анкетами ранее судимых. Он не спеша стал просматривать каждый листик.

— Гражданин начальник, мы здесь ночевать что ли будем? — подал голос задержанный. — Я же ничего не сделал такого. Отпустите! — вдруг в отчаянии выкрикнул он.

«Ого, это уже что-то, — подумал Тумов. — Раз я для него — «гражданин начальник», значит, он уже был судим и, наверное, недавно освободился. Иначе бы отвык от такого обращения. Что-то о нем я определенно знаю. Но откуда?»

Продолжая перелистывать документы в папке, Николай спросил, не придавая особенного значения нервному выкрику парня:

— Ты что пил сегодня? Одно вино, да и то без закуски, да?

Вопрос был не то чтобы неожиданным, но все же застал врасплох. Парень уже приготовился соврать имя, фамилию, возраст, место жительства, причины появления ночью в том подъезде. Но теперь почему-то стало казаться, что вопрос задан неспроста, что этот инспектор определенно знает его. Наверное, даже весь день за ним следили, в первый его день пребывания в городе за последние два года. Он еле сдерживал себя, чтобы не заплакать.

— Пива я выпил на автостанции. Только пива кружку. — Но, помолчав немного, добавил: — А потом уже, под вечер, стакан вина.

— Какого?

— Портвейна, а что?

— С кем и где выпил?

— Один я был, гражданин начальник. Сначала кружку пива, а потом стакан этого шмурдяка. Холодно мне стало, ну, я и выпил.

— А врешь зачем? Ты думаешь, что я тебе поверил? Кто еще был с тобой? В такой одежде ты никуда не заходил, ни в один магазин. Да и портвейн сейчас в розлив не продают. Так что, давай выкладывай, как на самом деле было.

— Ладно, чего уж там. Я знакомому денег дал. Алкаш он. За мои деньги сбегал по-быстрому. В подъезде и распили. Он свою долю глотнул и смылся. Больше-то я ему не нужен был. А я...

Нужная бумага, сообщение из ВТК[1] об освобождении из колонии Тризнова Анатолия лежало чуть ли не под всеми документами. Николай бегло просмотрел приметы. Возраст — 17 лет, рост— 170 см, худощавый, слегка сутулый, волосы русые, лоб низкий, уши, подбородок, особенности речи... — словом, подробное описание, по которому человека можно было узнать среди многих. Кличка — Аферист. Тот, о котором так подробно сообщал документ, сидел напротив, ничего пока об этом не зная.

Николай, успокоившись и закрыв папку, продолжал:

— Ну, хорошо. Допустим, что этот алкаш, как ты говоришь, ушел. А сам ты почему в подъезде остался? Жить негде, что ли? Бродяжничаешь после освобождения?

— Я к тетке приехал, погостить дня два, а ее дома нет. Хотел назад ехать, да опоздал на последний рейс. Я в Невинке живу, — бормотал он, угодливо заглядывая в глаза и силясь определить, поверил ему этот инспектор или нет.

— Где твоя тетка живет и как ее фамилия?

— Да тут, в городе. За больницей. А фамилия у нее... а фамилия у нее теперь новая. Она недавно вышла замуж, второй раз, ну и сменила фамилию. Только на какую, я не спрашивал, — нашелся он.

— Ну и ну! — удивленно покачал головой лейтенант. — Я бы тебе и поверить готов, только одежда у тебя больно чудная, чтобы в гости идти. Или я не прав?

— А я ехал сюда по хозяйству помочь ей. Я к труду привычный: плотничаю и штукатурю, и малярные работы могу по высшему сорту делать, — вдруг скороговоркой закончил он.

— Почему тебе такую кличку дали, а, Аферист? — неожиданно спросил Николай, глядя тому прямо в глаза.