Батюшки Амвросия наследник. Священноисповедник Георгий Коссов

Воспоминание комсомольского активиста

Родом я из Козельска. Родился в 1909 году. Семья наша была неверующая, ни отец, ни мать в церковь не ходили и поэтому меня к вере не приучили.

В начале 1920-х годов направили моего отца по работе начальником почтово-телеграфной конторы в Болховский уезд. Жили мы в селе Красниково, пока не пришла беда. Мне было 14 лет, когда внезапно заболела и умерла моя мать. Отец горевал недолго. Года не прошло, как он увлекся молодой учительницей и на ней женился. В дальнейшем ему стало не до меня, и я был предоставлен сам себе. Мой дружок Васька Смирнов сманил меня в Орел. С год мы проболтались в городе, а потом, узнав из газет, что в Спас-Чекряке открылась семилетняя школа, я решил поступить туда учиться. Приняли меня в пятый класс.

В то время при школе было огромное хозяйство. За ней было закреплено 240 десятин земли. Землю использовали не только под пашни, значительную часть ее занимали сад и огород. Были там лошади, коровы и другая живность. Особое место при школьном хозяйстве занимало пчеловодство. Работали там две бывшие воспитанницы детского приюта.

В общем, школа эта, названная сокращенно ШКМ, давала нам не только знания, но и навыки к любому сельскохозяйственному труду. Жили мы дружно и весело. В деревне Близна при сельском клубе была создана первая комсомольская ячейка. Хорошо помню наших первых секретарей Савельева и Филатова. Последний потом в ЦК ВКП(б) большой пост занимал.

По инициативе из района создали мы у себя в ячейке союз молодых безбожников и повели антирелигиозную пропаганду. Что греха таить, бывало, идет служба в церкви, а мы под окнами с гармошкой во все горло свои песни поем. Работали мы небезуспешно и вскоре всю молодежь от церкви отбили. Озорные были среди нас ребята. Помню, один раз собралось нас человек шесть, и решили мы пойти к местному священнику Егору деньги на лапти просить. Зашли к нему в дом, а он в плетеном кресле сидит. Мой дружок Яшка Гурьев большой заводила был, так и брякнул ему с порога: «Дай нам, батюшка, денег на лапти. А то наши износились». А он смотрит на нас и говорит: «Лапотный век закончился. Теперь бери кнут, но и им не заставишь лапти носить». Но перечить нам не стал. Тут же позвал экономку Полину Сазонову и велел дать нам денег. Та вышла и немного погодя вынесла и дала нам каждому по три рубля.

В то время, когда я жил в Спас-Чекряке, в нашей среде о батюшке Егоре плохие слухи ходили. Может, специально выдумал кто-нибудь, не берусь утверждать, но говорили, будто он из соседней деревни мужиков обманул. Есть там деревня Бабенка, в пяти верстах от Спас-Чекряка. Так там вот какое дело произошло. Решил местный помещик мужикам землю продать. Собрались они и пошли в Спас-Чекряк к отцу Егору за советом и благословением. Дело было до революции, тогда все делалось по согласию со священником. Пришли к нему мужики, рассказали все и ждут, чтобы он их благословил. А тот им говорит: «Подождите, мужики, дайте мне несколько дней подумать. Потом я вас благословлю!» Мужики ушли, а он вызвал своего управляющего и ему сказал: «Бери деньги и срочно поезжай в Бабенку, там местный помещик землю продает». Пока мужики ждали, он ту землю для своих нужд купил. Говорили, что потом он на ней построил ткацкую фабрику. Но недолго она просуществовала. В революцию обманутые мужики разгромили ее и сожгли.

Когда умер священник Егор, мне уже было 18 лет, и этот день я хорошо помню. Приехало начальство из Болхова. Нас, комсомольцев, собрали в клубе и сказали, что на похороны приедут много епископов и священников. И дали нам указание, чтобы мы слушали, что они будут говорить. Боялись, что они антисоветскую агитацию вести будут. Мы толкались среди них и подслушивали. А они не говорили, а ходили и пели. Пройдут шаг или два, остановятся и поют. Хорошо помню батюшкину могилку. Она была не такой, как писали о ней в местной газете «Болховские куранты». Устроили ее так. Выкопали глубокую широкую яму размером примерно 4x4 метра, а вдоль стен поставили столбы. Затем, когда гроб поставили в могилу, сделали из бревен накат, а потом уж засыпали землей. Получилась не могила, а склеп. В нем батюшку Егора и похоронили. Свидетелей тех далеких дней уже почти что нет, а из бывших комсомольцев знаю только одного Чекрыгина Ивана Никитовича. Живет он в селе Элынь нашего района. Народа же было на похоронах у отца Егора много. Пришли почти что все крестьяне из ближних и дальних сел и деревень. Было это в конце августа 1928 года. Помню я это потому, что вскоре после похорон направлен я был в Болховскую тюрьму воспитателем по политической части.

Янсон Алексей Николаевич,

город Болхов