Дома вдовца

Сарториус. Что ж, очень хорошо. Но как бы она к этому ни отнеслась,—а меня, мистер Кокэйн, очень мало заботит, как люди ко мне относятся, — я во всяком случае надеюсь, что, когда мы вернемся в Англию, мы будем иметь удовольствие видеть вас в нашем доме.

Кокэйн (очарован его любезностью). Мой дорогой сэр! Ваши слова обличают в вас истинного английского джентльмена.

Сарториус. Ну что вы. Мы всегда будем рады вас видеть. Но я боюсь, что отрываю вас от письма. Прошу вас, продолжайте. Не буду вам мешать. (Делает вид, что хочет встать, но остается сидеть и добавляет.) Впрочем, не могу ли я быть вам полезным? Например, уточнить какой-нибудь неясный для вас вопрос или даже — если вы не примете это в обиду от старика — помочь вам своим опытом, указать, например, в какой форме лучше преподнести те или другие сведения? (Кокэйн несколько удивлен. Сарториус пристально глядит на него, затем говорит медленно и многозначительно.) Я всегда буду рад оказать помощь другу доктора Тренча, любую помощь, насколько это в пределах моих возможностей и моих средств.

Кокэйн. Дорогой мистер Сарториус, вы, право, очень добры. Мы с Тренчем как раз ломали голову над этим письмом; и правда, есть тут один или два пункта, которые для нас не ясны. (Щепетильно.) Но я не позволил Гарри расспрашивать вас. Нет, ни в коем случае. Я указал ему, что будет гораздо тактичнее, гораздо деликатнее подождать, пока вы сами пожелаете дать нужные сведения.

Сарториус. Гм! Разрешите узнать, что вы уже написали.

Кокэйн. «Моя дорогая тетя Мария». То есть это, конечно, не моя тетя, а Тренча; леди Роксдэл — мой большой друг. Я, видите ли, составляю для него черновик, а он потом перепишет.

Сарториус. Понятно. Продолжайте, пожалуйста. Или вы позволите мне предложить?..

Кокэйн (с жаром). Все ваши предложения, дорогой мистер Сарториус, будут весьма ценны... весьма ценны и весьма желательны.

Сарториус. Я бы начал так: «Совершая путешествие по Рейну вместе с моим другом Кокэйном...»

Кокэйн (пишет и бормочет про себя). Превосходно, превосходно. Именно то, что нужно... «вместе с моим другом Кокэйном...»

Сарториус, «...я познакомился...», или «повстречался», или «набрел» — что, по-вашему, больше подходит к стилю вашего друга. Не будем слишком церемонны.

Кокэйн. «Набрел». О нет. Слитком degage,4 мистер Сарториус, слишком degage... Я бы сказал так: «Я имел удовольствие завязать знакомство».

Сарториус. Ни в коем случае. Об этом пусть леди Роксдэл судит сама. Оставьте, как было. «Я познакомился с молодой девицей, дочерью...» (Умолкает.)

Кокэйн (пишет), «...с молодой девицей, дочерью...» Дальше?

Сарториус. Ну, скажем, «джентльмена».

Кокэйн (удивлен). Само собой разумеется.

Сарториус (неожиданно раздражаясь). Вовсе не само собой разумеется, сэр.

Кокэйн недоуменно смотрит на него; в нем зашевелилось подозрение.

(Овладев собой, смущенно продолжает.) Гм!., «...джентльмена, имеющего солидное состояние и положение в обществе...»

Кокэйн (повторяет слова по мере того, как их пишет, но уже с ноткой холодности в голосе), «...положение в обществе...»

Сарториус, «...которым он, однако, обязан только самому себе».

Кокэйн, которому теперь ситуация стала совершенно ясна, откидывается на спинку стула и, вместо того чтобы писать, бесцеремонно разглядывает Сарториуса.

Написали?

Кокэйн (покровительственным тоном). Ага. Так, так. (Пишет.) «...только самому себе». Именно. Продолжайте, Сарториус, продолжайте. Вы выражаетесь чрезвычайно ясно.

Сарториус. «Молодая девица — единственная наследница отца, выходя замуж, не будет стеснена в средствах. Она получила наилучшее воспитание и образование, какое можно приобрести, не щадя затрат, и всегда жила в самой утонченной и изысканной обстановке. Она во всех отношениях...»

Кокэйн (прерывает). Простите, но вам не кажется, что это несколько смахивает на рекламу? Я только так, с точки зрения хорошего вкуса.

Сарториус (обеспокоен). Пожалуй, вы правы. Я, конечно, не стремлюсь диктовать вам каждое слово...

Кокэйн. Ну конечно. Вполне вас понимаю.

Сарториус. Но я не хотел бы, чтобы у леди Роксдэл создалось неправильное представление о... о воспитании моей дочери. Что же касается меня...

Кокэйн. Ну тут будет достаточно указать вашу профессию, или ваше занятие, или... (Останавливается, и не-сколько секунд оба испытующе глядят друг на друга.)

Сарториус (с расстановкой). Мои средства, сэр, слагаются из дохода от целого ряда больших жилых домов в Лондоне. Земля, на которой они построены, принадлежит в основном леди Роксдэл, а доктор Тренч имеет закладную на эти дома, и эта закладная, кажется, является единственным источником его средств. Сказать по правде, мистер Кокэйн, мне очень хорошо известны денежные дела доктора Тренча, и я уже давно искал случая познакомиться с ним лично.

Кокэйн (снова становится любезным; однако его любопытство еще не удовлетворено). Какое замечательное совпадение. А в каком районе, вы говорите, находятся эти дома?

Сарториус. В Лондоне, сэр. Управление этой недвижимостью занимает все мое время, за исключением тех часов, которые я посвящаю обычным занятиям и развлечениям, приличным джентльмену. (Встает и вынимает бумажник с визитными карточками.) Остальное я предоставляю на ваше усмотрение, сэр. (Кладет визитную карточку на стол.) Вот мой сербитонский адрес. Если вся эта затея кончится разочарованием для Бланш, ей, вероятно, не захочется встречаться с вами. Но если все обернется так, как мы рассчитываем, то друзья доктора Тренча будут и нашими друзьями.

Кокэйн (встает, с карандашом и бумагой в руках, и говорит самоуверенно). Положитесь на меня, мистер Сарториус. Здесь (указывает себе на лоб) письмо уже готово. Через пять минут оно будет готово и здесь. (Указывает на бумагу, кивком головы подкрепляет свои слова и принимается ходить взад и вперед по саду, то записывая что-то на бумаге, то постукивая себя по лбу, всем своим видом показывая, что в нем совершается напряженная умственная работа.)

Сарториус (смотрит на часы, потом зовет, обернувшись к калитке). Бланш!

Бланш (издали). Да?

Сарториус. Пора идти к столу, дорогая. (Уходит в павильон с надписью «Table d'hote».)

Бланш (голос ее слышен ближе). Иду. (Входит через калитку в сопровождении Тренча и направляется к павильону.)

Тренч (полушепотом). Бланш. Подождите минутку.

Она останавливается.

Надо нам вести себя поосторожней, когда ваш отец где-нибудь поблизости. Мне пришлось ему пообещать, что я не буду считать нашу помолвку окончательной, пока не получу ответа из дому.

Бланш (с холодом в голосе). Ах, так! Понимаю. Ваши родные могут решить, что я вам не пара, и тогда свадьбе не бывать. А они, конечно, именно так и решат.

Тренч (встревожен). Не говорите этого, Бланш; можно подумать, что вам все равно. Вы-то сами считаете ее окончательной? Вы мне еще не дали слова.

Бланш. Нет, дала. И отцу я тоже дала слово. Но я его нарушила ради вас. Я, видно, не так щепетильна, как вы. Но вот что я вам скажу: если вы не считаете нашу помолвку окончательной — что бы ни ответили ваши родственники, что бы вы ни пообещали моему отцу, — так давайте порвем все сейчас, и дело с концом.

Тренч (теряя голову от наплыва чувств). Бланш! Клянусь вам честью! Что бы там ни говорили мои родные, что бы я сам ни обещал...

В дверях появляется официант и оглушительно звонит в колокольчик.

Ах, чтоб тебе провалиться!

Кокэйн (подходит к ним, размахивая письмом). Готово, дорогой мой, готово! Сказано — сделано; секунда в секунду! C’est fini, mon gallon, e’est fini!{3}

Сарториус возвращается.

Сарториус. Вы поведете Бланш к столу, доктор Тренч? Тренч предлагает руку Бланш, и они уходят.

Кончили письмо, мистер Кокэйн?

Кокэйн (с выражением авторской гордости подает листок Сарториусу). Вот оно!

Сарториус читает, кивками выражая полное удовлетворение.

Сарториус (возвращает письмо Кокэйну). Благодарю вас, мистер Кокэйн. Вы в совершенстве владеете пером. Кокэйн (вместе с Сарториусом направляется к павильону). Ну что вы, что вы. Всего лишь капелька такта, мистер Сарториус, капелька знания света, капелька понимания женской натуры...

Исчезают в дверях павильона.